Чтение 13–й страницы книги ~Знакомство по Интернету, или Жду, ищу, охочусь~

— Он никогда раньше не был таким гадом, — неуверенно ответила я. — Неужели все, что ты сказал, правда?

— Я не собираюсь тебе что-то доказывать. Я просто навел кое-какие справки.

— А твои сведения могут быть ошибочными?

— Это исключено. У меня всегда самые верные сведения.

У меня в глазах все потемнело, мне стало трудно дышать.

— Тебе плохо? — забеспокоился Олег.

— Сейчас пройдет.

— Малыш, ты зря пошла на преступление. Твой мужик оказался обыкновенным дерьмом, и он этого не стоит. Да ты нашла, ради кого убивать! Пойми, все мужики полигамны. Да нет мужика, который не будет тебе изменять, если только, конечно, он не импотент. Импотенты умеют хранить верность, но вам, бабам, такие не нужны. Вам подавай нормального мужика, у которого все нормально функционирует. Так вот, если у мужчины все нормально функционирует, то он всегда будет смотреть на проходящих мимо баб, и не только смотреть. Чтобы удерживать любимого мужчину рядом с собой долгие годы, нужно дать ему безграничную свободу.

— Ты хочешь сказать, что все мужья и жены, уже много лет живущие вместе, друг от друга гуляют? Что они прощают друг другу все измены?

— Абсолютно все, и ты сама это знаешь. Многие даже заводят вторые семьи, и все с этим мирятся и делают вид, что всех все устраивает. Такие пары живут долго и счастливо, а женщины, не желающие мириться с особенностями физиологии мужчины, те всю жизнь проводят в разводах. Рассуждают про гордость, разводятся, влюбляются снова в надежде, что очередной возлюбленный не будет гулять, а затем наступают на те же грабли.

— Я не представляю, как можно жить с мужчиной и делить его с другой женщиной, как можно закрывать глаза на измены.

— Именно поэтому ты никогда не сможешь прожить в браке сорок лет. Женщины, которые не хотят признать, что мужчины по природе своей полигамны, проводят свою жизнь в вечных разводах и одиночестве.

— Я с этим не согласна.

— Поэтому ты и одна. Так что тебе повезло.

— В чем?

— В том, что ты отсиживаешься вместе со мной. Если бы Стае тебя не похитил, ты бы уже сидела на нарах.

Мне захотелось сказать Олегу о том, что уж лучше бы я сидела на нарах, чем прозябала в его малоприятном обществе, но я подумала, что лучше прикусить язык и не говорить подобных вещей, потому что это может слишком плачевно для меня закончиться.

— Я не убивала! — выкрикнула я и, уже плохо что-либо соображая, спросила: — Ты меня не обманываешь? Неужели Лешка свидетельствовал против меня?

— Свидетельствовал — это мало сказано. Он настаивает на том, чтобы тебя нашли и посадили, — усмехнулся Олег.

— Но почему? За что он со мной так? Что я ему сделала?

— А уж на этот вопрос я тебе ответить не могу. Я свечку не держал и ваших с ним отношений не знаю. И Алексей не одинок в своем решении посадить тебя в тюрьму. Он хорошо ладит с отцом покойной Елены, а это достаточно влиятельный и могущественный человек. Он пообещал убить тебя собственными руками еще до того, как тебя упрячут за решетку.

— Я не убивала. — Я попыталась взять себя в руки, но почувствовала, что самообладание меня предательски покидает, и поняла, что нахожусь на грани сильнейшей истерики. — Я знаю, что я просто идеально подхожу на роль убийцы. У меня были все причины совершить убийство: застала любимого человека с другой женщиной и всадила сопернице пулю в лоб.

Встав с кресла, я подошла вплотную к Олегу и встала перед ним на колени.

— Олег, убей меня, пожалуйста, — тихо всхлипнула.

— Ты что несешь?

— Пожалуйста, убей меня лучше сразу. Все равно потом убьешь, я же знаю. Я слышала, как ты это говорил своему другу. Какая разница — позже или раньше? Убей меня сейчас, пока я сама хочу умереть.

Олег погладил мои волосы и тихо спросил:

— А как же я без тебя буду?

— Тебе Стае другую привезет.

— А я не хочу другую.

— А я больше не хочу жить.

— Ты слышала, что я сказал, или нет? Я не хочу другую. Послушай, Лизка, а давай вместе уедем за кордон.

— Куда? — Я подняла голову и посмотрела на Олега заплаканными глазами.

— За границу.

— Я жить не хочу, а ты говоришь — за границу.

— Я тоже когда-то не хотел жить; а потом понял, что я смогу, нужно только собраться с силами. Лизка, я скоро сделаю пластическую операцию, внешность изменю. Мы здесь какое-то время отсидимся, а затем рванем за границу и будем жить там.

— Я не знаю… — только и смогла сказать я, тихонько всхлипнув.

— У меня за границей дом будет, деньги. Поехали со мной! Тебе здесь больше ловить нечего.

— А если я не поеду?

— Поедешь, потому что мы очень нужны друг другу.

Олег встал, поднял меня с пола и повел в спальню. Мы проснулись только тогда, когда услышали, что во дворе сигналит машина.

— Мне пора.

— Ты завтракать будешь?

— Ты же видишь, что за мной приехали. У меня ответственный день. Я перед работой не ем.

Я сидела на кровати и смотрела, как Олег одевается во все черное. Он ушел, не сказав ни единого слова и даже не посмотрев в мою сторону, закрыл входную дверь на замки.Я подошла к окну, коснулась лбом стекла и стала смотреть, как он подходит к ожидающей его машине. Перед тем как сесть в машину, Олег все же поднял голову и посмотрел на окно, у которого я стояла. Оставшись в доме одна, я стала судорожно обшаривать все комнаты в надежде найти свою сумку или мобильный телефон. Поняв, что все мои попытки безуспешны, я ударила кулаком по стене и подошла к зеркалу для того, чтобы посмотреть на свое бледное, измученное, уставшее лицо. В это время на улице пошел дождь,я открыла форточку и, высунув в нее свою руку, стала ловить крупные и холодные капли.

На первом этаже все окна в доме были заколочены, но на втором этаже мне все же удалось открыть одно окно, и, к счастью, оно выходило не в сторону сторожевого домика, ав противоположную. Открыв раму, я встала на карниз и, посмотрев вниз, пошатнулась и схватилась за оконную ручку. Шел сильный дождь, я смотрела на него и вспоминала то милое время, когда я беззаботно шлепала по лужам, верила в свое счастливое будущее и глядела на небо, надеясь найти свою счастливую звезду.

Когда я выпрыгнула из окна второго этажа, первое, что я почувствовала — это сильную боль в ноге. Я слегка вскрикнула, но тут же зажала рот ладонью, испугавшись, что меня может услышать охранник. Но так как шел сильный дождь, то скорее всего он ничего не услышал. Прижавшись к мокрой стене дома, я посмотрела на высокий забор и на висящие на нем видеокамеры.

— Через забор я не перелезу, — подумала я вслух и стала осторожно красться к домику охранника, перебегая от одного дерева к другому и от куста к кусту.

Добежав до ворот, я с усилием толкнула калитку, но и она, и сами ворота были заперты.

— Не может быть!

Увидев рядом с собой выскочившего из будки удивленного охранника, я упала на мокрую землю и закричала:

— «Скорую»! «Скорую»! У меня аппендицит.

Охранник схватил меня за руки, попытался поднять, но так как у него это не получилось, он поволок меня к себе в дом. Не обращая внимания на то, что я была испачкана грязью, охранник положил меня на диван и, глядя на мой страдальческий вид, почесал затылок.

— Что у тебя болит?

— У меня аппендицит!

— Что, совсем терпеть не можешь?

— Нет, — скорчилась я от боли. — Не могу. Дядечка, миленький, вызови «Скорую». Я умираю.

— Не могу, — нервно ответил охранник.

— Почему?

— Нет у меня такого приказа.

— А какой тебе дан приказ на тот случай, если я буду умирать?

— Такого приказа тоже нет.

— Но ведь я умираю!

— Тогда умирай, — заметно разнервничался охранник, — но вызвать «Скорую» я тебе не могу.

— Дяденька! Да что ж ты за изверг такой?!

— Не положено.

— А что положено-то?

— Положено охранять дом, никого не впускать и не выпускать. Как ты на улице-то очутилась?

— Из окна выпрыгнула.

— Но ведь это не положено!

— Я не знаю, что там положено, а что нет. А мне там, в доме, загнуться, что ли, оттого, что у меня живот болит? Дяденька, вызови врача. Я умираю!

— Не могу. Нельзя.

— Не бери грех на душу. Если не хочешь, чтобы я у тебя прямо здесь на диване скончалась, выпусти меня за ворота. Пусть я лучше там умру.

Мои стоны не могли не подействовать на охранника. С одной стороны, ему было жаль меня, а с другой стороны — он был обязан неукоснительно выполнять инструкции.

— Я не могу тебя отпустить. Меня самого тогда грохнут.

— Но ведь ты отпустишь меня не просто так, а умирать. Это совсем разные вещи.

— Да что ж мне с тобой делать?..

— Отпусти.

— Это исключено.

— Я сейчас, наверно, умру: ты только посмотри, как меня скрутило. Дай мне воды…

Охранник подошел к столу, на котором стоял графин с водой, а я быстро вскочила с дивана и, не помня себя, схватила стоящую на тумбочке пустую бутылку. Размахнувшись что было сил, я ударила охранника по темени и сама закричала от страха. Охранник издал жалобный стон и с грохотом повалился на пол.

Глава 18

Посмотрев на лежащего на полу мужчину, я закрыла лицо руками и принялась мысленно убеждать себя в том, что я должна была это сделать, потому что в противном случае ябы не смогла отсюда выбраться. Я понимала, что не должна даже интересоваться тем, жив ли этот мужчина или умер. Даже если он жив, то я все равно не смогу ему помочь, потому что сейчас у меня появился шанс подумать о себе. Выбежав за ограду дома, я съежилась от холода и пошла вдоль леса по грязной проселочной дороге. Дождь становился все сильнее. Я шла босиком прямо по лужам. Для того чтобы отвлечься и не обращать внимания на холод, дождь и окончательно замерзшие босые ноги, я стала петь какие-тонезатейливые песенки и думать о своей несчастной судьбе. В моей жизни было достаточно мужчин, некоторых из них обидела я, некоторые обидели меня. Наверно, сейчас я расплачивалась за свои грехи, которых стало так много, что в небесной канцелярии посчитали, что мне пора платить по счетам. Ко мне отнеслись с такой строгостью, потому что я не хотела и не умела раскаяться.

Я всегда боялась любви, потому что мне казалось, что любовь делает меня слабой и безвольной. Я боялась душевной боли, страданий и одиночества. Я позволяла себя любить, но никогда не открывала до конца свою душу и всю свою жизнь боялась потерять эту проклятую независимость. Я НИКОГДА НЕ БЫЛА ЛИДЕРОМ, НО И НИКОГДА НЕ ПОДЧИНЯЛАСЬ ТОЛПЕ. Из-за своей импульсивности и излишнего упрямства я наделала слишком много ошибок. Меня всегда привлекали люди, которые были или подлецами, или непредсказуемыми и неблагонадежными типами, и именно из-за этого я часто попадала в малоприятные ситуации. Я и сама не знала, как это получалось: то ли я подсознательно выбирала этих людей, то ли эти люди выбирали меня. Так же вышло и с Лешкой. С самого первого дня нашего знакомства Лешка морально давил на меня, желая видеть меня такой, какой бы ему хотелось. Я умею идти на компромиссы, и я позволила ему почувствовать, что я подчиняюсь его воле. Между нами всегда была борьба: Лешка спешил продемонстрировать мне свою силу и превосходство, а я тут же старалась их подавить. Я хотела более ровных и спокойных отношений, но мы оба, наверное, были на них не способны.

Дождь становился все сильней и сильней. Почувствовав, что мои ноги окончательно онемели от холода, я села под ближайшее ко мне дерево и стала растирать мокрые, ничего не чувствующие ноги. Я смотрела на дождь, дрожала от холода и думала о том, в какую же глушь меня занесло. Дорога вела непонятно куда, а поблизости не было ни одногостроения. Когда я услышала звук подъезжающей машины, мне показалось, что я уже не смогу встать, так как мои ноги совершенно меня не слушались. И все же я смогла подняться и на негнущихся ногах, как на ходулях, подошла к дороге. Убедившись в том, что показавшаяся вдали машина принадлежит не Олегу, решила, что хуже мне уже не будет, выскочила на дорогу и стала размахивать руками.

Машина успела притормозить, но я не удержалась на ногах и, упав прямо на капот, закричала:

— Мне нужно в Москву! Пожалуйста! В Москву!

При этом я пыталась сквозь тонированные стекла разглядеть, кто же именно сидит за рулем автомобиля. Как только дверь машины открылась, я вновь закричала:

— В Москву! — и взглянула на вышедшего из машины мужчину.

— Тебе что, девка, жить надоело?!

Тем временем я пристально разглядывала мужчину, сразу заметив в его глазах ярко выраженное недоумение. Я не сомневалась в том, что я видела этого человека где-то раньше, но только не могла вспомнить где.

— Снеговик, а что ты тут бродишь в лесу раздетая?

Прищурив глаза, я задумалась на мгновение и прошептала:

— Стае.

Мужчина внешне заметно изменился — это был совсем другой Стае. На этот раз он был лысым, без усов, а его глаза поменяли свой цвет.

— Где твои волосы? — трясясь от холода, спросила я его и тут же сама ответила: — Это был парик!

— Снеговик, а ты что тут делаешь?

— Погулять вышла.

— Что? — опешил Стае.

— Я же тебе сказала, проветриться вышла.

— А почему босиком? Ты же ноги отморозишь.

— А что ты обо мне так заботишься? Тебе какая разница? Раньше надо было обо мне заботиться, а не подсыпать мне клофелин в воду.

— Ты сбежала, что ли?

— Я же тебе сказала, что я погулять вышла.

— Иди в машину ноги греть, дура! Ты же без ног останешься!

Вместо этого я слезла с капота, попробовала бежать, но тут же села в лужу, поджала под себя уже ничего не чувствующие ноги и завыла от боли и холода. Стае подошел ко мне вплотную и со словами:

— Куда ты собралась бежать, дура? — за шкирку потащил меня к машине.

Я не сопротивлялась, потому что мне казалось, что я уже теряю сознание. Говорят, когда человек замерзает, его просто клонит в сон. Посадив меня на пол рядом с задним сиденьем, Стае вытащил из кармана носовой платок, вытер руки и брезгливо сказал, словно собаке:

— Сиди внизу. Не вздумай лезть наверх, а то сиденье запачкаешь.

Последняя фраза впечатлила меня настолько, что я не придумала ничего более умного, как в знак согласия гавкнуть. Жаль, что у меня не было хвоста, а то я бы обязательно им замотала.

— Дура ты, — фыркнул Стае и сел за руль.

— Печку включи на полную мощность!

Стае включил печку и произнес задумчивым голосом:

— Послушай, Снеговик, я смотрю — ты всегда в крайности бросаешься. Тебя прямо заносит из стороны в сторону. То напиваешься до чертиков, то босиком по холодным лужам ходишь. Если бы я тебе не встретился, ты бы тут загнулась. Между прочим, когда ноги отморозишь, то их ампутируют.

— Сплюнь!

— Я тебе говорю как есть.

— Но я же ими не по снегу ходила.

— Да какая разница!

— Стае, отвези меня в Москву.

— Отвезу, — буркнул он, и машина тронулась.

— Ты издеваешься? Ты везешь меня обратно к Олегу!

— Ты хоть знаешь, где ты и где Москва находится?

— Я знаю, что я не на Сахалине. Я ближе. Стае, пожалуйста, отвези меня в Москву. Скажешь Олегу, что я тебе не попадалась.

— Да мне проще тебя убить, чем обмануть своего друга.

Как только Стае подъехал к воротам дома и посигналил, я слегка приподнялась и с испугом принялась наблюдать за его дальнейшими действиями.

— Где охранник, спит, что ли?

Видимо, вместе с этим вопросом в его голове возник другой, и он развернулся в мою сторону.

— Послушай, а где охранник? Как тебе удалось сбежать?

— Там нет никого, — буркнула я.

— Что значит, нет никого? Что, дом вообще не охраняется?

— Нет. Олег уехал, а охранник в больницу отправился.

— Вот дела! А что с ним?

— Аппендицит.

— А Олег об этом знает?

— Конечно.

— Теперь понятно, почему ты сбежала. Хозяин в Москве, охранник в больнице. Соблазн сбежать взял вверх. Ладно, пошли. Придется пока мне тебя поохранять. Прыгай в горячую ванну, а я буду ждать Олега. Только давай без глупостей, я предупреждаю сразу, что со мной лучше не шутить. Я этого не люблю.

— А что будет, когда приедет Олег?

— Ему решать, что делать с тобой, с такой беглянкой. Пошли в дом. Сейчас я сам открою ворота.

Как только ничего не подозревающий Стае вышел из машины и стал открывать ворота, я быстро перебралась на место водителя и, включив мотор, сдала назад, а потом резко развернув машину, быстро поехала по проселочной дороге. Не веря своему счастью, я посмотрела на бежавшего за мной Стаса, и из моей груди вырвались странные звуки: смех вперемешку с громкими рыданиями. Я вдруг подумала о том, что там, наверху, решили, что меня еще рано списывать со счетов и что у меня еще есть шанс раскаяться в своих грехах и все исправить. Если я доберусь до Москвы, я стану другой, я смогу доказать, что никого не убивала, что моя совесть чиста. Правда, я ударила охранника бутылкой по голове, но ведь это была вынужденная мера, и меня, разумеется, оправдают.

Я мечтала доехать до Москвы и посмотреть в глаза Лешке. Больше всего на свете мне хотелось заглянуть ему в лицо и проверить, отведет он свой взгляд или нет.

Дождь никак не хотел прекращаться и шел все сильнее и сильнее. Я давила на газ, дрожала от лихорадки и выла от боли в замерзших ногах. Увидев, что навстречу мне едет та самая машина, на которой сегодня утром уехал Олег, я растерялась, но тут же поняла, что на столь узкой дороге нам вдвоем не разъехаться. Как только ехавшая мне навстречу машина остановилась, из нее выскочил мужчина с оружием в руках, тот самый, который привозил Олегу конверт с заданием. Нетрудно было догадаться, что Стае уже позвонил по мобильному телефону Олегу и сообщил ему о том, что я сбежала на машине. Мне ничего не оставалось, кроме как остановиться, потому что идти напролом было бессмысленно: слишком узкая дорога, предназначенная лишь для одной машины, а кругом лес. Заблокировав двери автомобиля, я увидела, что следом за мужчиной из машины выскочил Олег, и услышала, как он крикнул:

— Игорь, только не убивай ее! Она нужна мне живая.

Положив голову на руль, я закрыла глаза и взвыла от того, что я так и не смогла посмотреть в глаза Лешке. В окна машины стучали, мне что-то кричали и обещали меня убить. Я держала голову на руле и думала о том, что все кончено, что у меня больше ни на что нет сил. Я уже успела забыть, что такое душевное спокойствие, потому что моя душауже давно потеряла покой. Я понимала, что это конец и что продолжения уже не может быть. Я отдавала себе отчет в том, что у меня уже никогда не будет новой жизни, что яникогда не научусь уважать свое прошлое. Я никогда не смогу больше говорить о любви, у меня не будет новых, захватывающих романов. Я никогда не смогу стать идеальной женщиной, и на моем пути больше никогда не встретятся галантные Дон Жуаны. Я уже никогда не вспомню, что значит изнывать от боли, плакать оттого, что чувства охладели, или, наоборот, бежать к кому-то на свидание. Никогда не быть мне романтичной, влюбленной и сентиментальной. Видимо, моя миссия на этом свете закончилась, и у меня даже не осталось времени разобраться в самой себе.

Подняв голову, я посмотрела на стоящих возле меня мужчин и, увидев Олега, стучащего по окну пистолетом, устало произнесла:

— Ну, что ты смотришь? Стреляй.

Глава 19

Я даже не помню, как меня вытащили из машины, но стекла не били — это точно, я просто открыла двери сама, потому что почувствовала полнейшее безразличие ко всему, что происходит вокруг. Как только я разблокировала двери, Олег схватил меня за шиворот и поволок к своей машине.

— Ты что творишь?! Тебе жить надоело?!

— Надоело, — честно призналась я, даже не пытаясь ему сопротивляться.

Олег разворачивал машину, поглядывал на мои грязные босые ноги и громко ругался: