Чтение 9–й страницы книги ~Не такая, как все, или Ты узнаешь меня из тысячи~

Пока я копалась в замке, я услышала какой-то звук, напоминающий выстрел, и почувствовала, как что-то сильно обожгло моё плечо. Покачиваясь, я всё же смогла распахнуть дверь, вновь услышала тот же звук и почувствовала сильнейшую обжигающую боль, раздирающую мою спину. Я как-то нелепо взмахнула руками и задышала как рыба, которую выбросило на берег.

– Ромка, – прохрипела я, превозмогая дикую боль, но увидев, что на пороге стоит Сашка, бывший охранник моего отца, едва слышно спросила:

– Ты?

– Я.

– Как ты меня нашёл?

Я хотела удержаться на ногах, но не могла. В ушах зазвенело, а перед глазами всё поплыло. Теперь мне уже было всё равно, ответит ли Сашка на мой вопрос. Какая разница, как он меня нашёл. Когда истекаешь кровью, это уже не имеет значения. Мне так хотелось увидеть Ромку...

Прислонившись к стене, я стала сползать на пол. Сашка успел захлопнуть входную дверь и вытащить пистолет, направив его на голого жирного борова. Тот истерично заголосил:

– Я здесь случайно. Я ни при чём. Она первая начала. Она мне всегда за деньги давала, а сегодня я ей целую тысячу баксов отвалил, а она не дала. Я ж по-мирному хотел. По-хорошему. Не на халяву. Она меня вынудила, сама довела. Штука баксов для неё не деньги. Раньше за триста раком ползала.

Пока боров пытался как-то оправдаться за своё поведение, Сашка, не раздумывая, выстрелил ему в голову. Когда боров с грохотом упал, он подошёл ближе и выстрелил ещё раз. Только вот эти выстрелы были совсем другими. Не звонкими, а какими-то глухими. Нетрудно было догадаться, что Сашкин пистолет был с глушителем.

Я лежала на полу, широко раскинув руки, смотрела в потолок и чувствовала, как моё тело наливается свинцовой тяжестью. Рядом со мной сидел перепуганный Олигарх, жалобно скулил и лизал моё лицо своим шершавым языком. Я видела его как-то неясно. Не было резкости. Но я заметила в его глазах слёзы. Мне показалось, что Олигарх сейчас скорбит о том, что всё так получилось. Как-то всё нелепо произошло... Ведь скоро меня не будет, и теперь на всём белом свете он останется совершенно один...

Это было какое-то странное состояние. Я хотела протянуть к нему свои руки, пожалеть, приласкать и успокоить, но не могла. Я ещё никогда раньше не испытывала подобныхощущений. Вроде бы тело моё, руки мои, но они совершенно меня не слушаются. Рядом со мной сел на корточки Сашка. Он отшвырнул Олигарха к стене и закричал:

– Пошла прочь, псина! Не до тебя!

– Не надо, – прошептала я с огромным трудом. – Прошу тебя, не надо. Он хороший.

Глядя на Сашку, я пыталась сфокусировать взгляд и заметила, что его фигуру окружает какой-то ореол. Я смотрела на Сашку и не могла понять, как он умудрился попасть внутрь радуги.

– Ася, ты только не умирай, – проговорил Сашка. – Я отвезу тебя к доктору. Я тебя спасу. Ты поправишься. Ты выживешь, и мы сразу поженимся.

– Только не оставляй мою собаку, – с трудом прошептала я, жадно глотая воздух. – Обещаешь?

– Хорошо, обещаю. Я отвезу тебя к доктору, а потом сюда за ней приеду.

– Даже если я умру, не оставляй мою собаку, – я чувствовала, что у меня не хватает сил даже на шёпот и что я проваливаюсь в какую-то бездну.

– Если ты умрёшь, то на фиг мне нужна эта псина, – доносились до моего слуха слова откуда-то издалека. – Делать мне нечего, кроме как собаками заниматься. Скажешь тоже.

– Нет...

Больше я ничего не слышала и ничего не ощущала. Я провалилась в какую-то пустоту...

А ведь совсем недавно мне казалось, что я только начала жить. Где-то там, теперь уже далеко, остался Ромка. Я думала, что этот роман будет со счастливым концом. Не получилось...

Сначала Ромка был для меня мужчиной на одну ночь, а затем стал мужчиной на всю жизнь... Совсем недавно я думала о том, что это случайный человек в моей жизни, но сердце – не разум. Его невозможно обмануть. Уходя, мне бы так хотелось оставить Роману что-нибудь обо мне на память. Например, моё сердце... И пусть оно уже не будет стучать. Просто мне хотелось бы, чтобы он узнал о том, что оно принадлежит только ему.

В том мире, куда я уйду, не признаются в любви. Там это не принято. Там всё не как у живых. И даже если я возьму мел и напишу о том, что люблю, пойдёт дождь и сразу всё смоет. Там всегда плохая погода и очень часто идут дожди. Там не плачут от счастья взахлёб. Не умеют. Там не принято выражать эмоции. Там холодно, сыро, тоскливо, пасмурно и одиноко.

Эмоции – это реальная жизнь. Ценность ближних мы осознаем только тогда, когда их теряем. Тут каждый сам по себе и каждый вспоминает свою прошлую жизнь. Ведь в ней было так много хорошего. Это понимаешь только тогда, когда умираешь. Как важно жить и быть кому-то нужным. Это награда. Нужно иметь смелость не бояться признаваться в любви, потому что может быть слишком поздно...

Я не успела...

Глава 19

Я очнулась и первым делом ощутила, как пересохло у меня во рту.

– Воды.

Ко мне подошёл седоволосый старец и протёр мои губы мокрым платком.

– Оклемалась. Я же сказал, что выкарабкаешься. Живучая ты. Если оклемалась, значит, будешь жить.

– А где я?

– Далеко. В деревне, у самого леса.

Я попыталась поднять голову и застонала от боли.

– Не гони коней. Не торопись. Ты ещё слишком слаба. Тебе спать надо.

– А где я? – повторила я свой вопрос и оглядела незнакомую мне деревянную избу, на стенах которой висели пучки с сушёной травой.

– В деревне, – ответил старец и принялся вытирать капельки пота с моего лица мокрым полотенцем.

– В какой ещё деревне? – задала я вопрос и вновь провалилась в бездну.

Когда я очнулась, я уже смогла слегка приподнять голову и увидела сидящего за деревянным столом Сашку, который пил водку в гордом одиночестве и закусывал её солёным огурцом.

– Саша, – позвала я его.

– Очнулась!

Сашка встал со стола и подошёл ко мне.

– Видишь, я тебе обещал, что ты будешь жить. Я не соврал. Ты осталась жива.

– Где Олигарх?

– Какой ещё олигарх? – Сашка изменился в лице, рассвирепел, и я не могла не заметить, как у него затрясся кадык.

– Ася, ты меня до греха не доводи. Совсем недавно на волоске от смерти висела. Я тебе жизнь подарил, а ты только в сознание пришла, сразу про своих олигархов спрашиваешь. У тебя совесть хоть есть?

– Я спрашиваю про собаку. Ты обещал мне её не бросить.

– А при чём тут твоя собака и олигархи?

– Просто мою собаку зовут Олигарх.

– Что, серьёзно?

– Ну, я сейчас не в том состоянии, в котором можно шутить.

– А зачем ты так псину назвала?

– Не я, а другая девушка.

– Надо бы псину по-другому назвать. Не собачья эта кличка.

– Он же привык. На другое отвлекаться не будет. Так что с Олигархом?

– Я тебе пообещал сохранить псину и сохранил. Она в другой комнате.

– Принеси.

– Зачем?

– Поцеловать в мордочку хочу.

– Позже. Пойдёшь на поправку, тогда зацелуешь. Ладно, нужно выпить за твоё второе рождение. Хорошо хоть очухалась, а то я уже переживал, что не выкарабкаешься. Дед сказал мне, что сделает всё возможное, чтобы тебя вытащить. Не подвёл.

Саша подошёл к столу, налил себе полную рюмку водки и со словами «За твоё здоровье» выпил и закусил солёным огурцом.

Вернувшись к моей кровати, он сел на стоящий рядом стул, приподнял мою голову и поднёс к моим губам кружку с каким-то травяным настоем.

– Что это?

– Это лечебный отвар. Дед велел им обязательно тебя напоить, когда ты в себя придёшь. Он его сам делает. Сам собирает травы, корешки, настаивает по собственным рецептам. Ничего подобного нигде не найдёшь. В меня ведь тоже когда-то стреляли. Надежды на то, что я выживу, не было. Но дед меня выходил и вытащил с того света. Он заговоры различные знает. Знахарь он деревенский, шептун. Понимаешь, настоящий знахарь. Их сейчас мало осталось. Он умеет врачевать недуги, но врачебной практикой не занимается. Себя не афиширует. Поэтому никто из города к нему не едет, и никаких очередей у него нет. К нему обращаются свои, местные, и то только в серьёзных случаях. Просто живёт человек со своим даром. Помогает, только когда очень сильно его попросишь. Ты сначала лежала в его избе, а когда он сказал, что опасность миновала, мы тебя сюда перенесли. В его избе пахнет сушёными травами. Ими все стены увешаны. Конечно, тут некоторые в деревенской среде подозревают его в сговоре с нечистой силой, но я считаю эти подозрения беспочвенными. Да и не важно, в сговоре он или нет, он людей вытаскивает оттуда, откуда уже вытащить практически невозможно.

Сашка вновь подошёл к столу и налил себе ещё одну рюмку водки.

– Аська, у меня сегодня настоящий праздник!

– Какой?

– Как какой? Ты в себя пришла.

– Да уж. Умирать совсем не хочется.

– Я, если честно, уже сам не верил. Ты столько крови потеряла. Постоянно бредила, температура высокая была. В сознание редко приходила. Потом опять бредила. Такой жар был, что у градусника шкалы не хватало. Я уже думал, точно сгоришь. Ты постоянно Романа какого-то звала.

Залив в себя очередную рюмку, Сашка вновь сел рядом со мной и дыхнул на меня перегаром.

– Так кто такой Роман?

– Я честно не знаю.

– Но ты постоянно его звала.

– Ты мне сам говоришь, что я бредила. Может, мне просто кто-то мерещился.

– У тебя есть знакомые Романы?

– Нет, – поспешила ответить я, дабы не злить своего спасителя. Я была для этого ещё слишком слаба.

– Смотри мне. Ты уже без пяти минут моя жена.

– Жена?

– Ну а ты как думала?

– Да вроде мы не собирались...

– Считай, что уже собрались. Я мужик, а мужское слово – закон.

– Надо же, – окончательно растерялась я.

– Я тебя спас. Если бы не я, этот толстяк тебя застрелил бы. Кстати, а что он делал голый с тобой наедине?

– Он был очень пьян и пришёл к совсем другой девушке. Я так понимаю, что они изредка встречались. Мы просто с ней похожи, но не настолько, чтобы перепутать. Толстяк действительно перебрал спиртного, если принял меня за неё.

– Вы действительно очень похожи с той девицей. Когда мы заталкивали её в машину, то тоже приняли за тебя. У неё твой бывший цвет волос. А тебе идёт быть блондинкой. Кстати, зачем ты тогда, когда я за хавчиком в ресторан поехал, от меня сбежала?

– Я боялась этого бритоголового.

– Так боялась, что рассекла ему полчерепушки топором?! – Сашка как-то противно хихикнул, и я ощутила, как по моему телу пробежали мурашки.

– Он умер?

– Ну а ты как думала? Конечно.

– В глубине души я верила, что он останется жив.

– С топором в голове? Ася, да ты не переживай. Убила и убила. Я этого Вадика сам недолюбливал. Он всегда на рожон лез.

– Он думал, что я девушка Юры, а я этого Юру и знать не знала.

– Я это уже понял. Не стала бы ты, птичка высокого полёта, связываться с этим козлом. Зачем тебе рисковать своей жизнью из-за денег, если ты с золотой ложкой во рту родилась? Верно?! У твоего отца денег, как грязи. Скорее всего, у Юрца какая-то другая баба была, и кто она такая, уже никто не узнает. Вполне возможно, что эта баба у него деньги спёрла и его же заказала. Наверно, он поэтому такой пришибленный ходил и нас сторонился, потому что ему было стыдно признаться, что его баба на деньги развела,как последнего лоха.

Сашка не удержался, сходил за бутылкой водки, рюмкой и банкой солёных огурцов, поставил всё это на пол рядом со мной, чтобы не ходить каждый раз, когда захочется выпить. Налив себе уже не знаю какую по счёту рюмку, он опрокинул её в рот и занюхал хлебом.

– Эх, хорошо пошла! А за Вадика себя не вини.

– Какого ещё Вадика?

– Ну того самого, которого ты называла бритоголовым.

– Жутко как-то оттого, что я человека убила.

– Но в тюрьму-то тебя никто не посадит.

– Почему? Обычно сажают.

– У тебя папа есть, а у папы столько денег, что на него ни один закон не подействует. Да не переживай ты так. Я же не буду ходить и всем направо-налево кричать о том, что ты человека убила. Ты же уже без пяти минут моя жена. Ну не идиот же я – собственную жену куда-то сдавать, тем более, её куда ни сдавай, папаня отовсюду вытащит. С таким папой и в огне не сгоришь, и в воде не утонешь.

При словах «собственная жена» я вздрогнула и посмотрела на Александра с презрением.

– А как ты и твои приятели узнали, что я в Питере?

– А это несложно. Когда я, как лох урюпинский, приехал из ресторана с целой сумкой различных деликатесов и всяких вкусностей, чтобы тебя покормить и хоть немного порадовать, то, увидев Вадика с топором в голове, сразу понял, что ты меня обманула. Такая злость тогда на меня накатила, что просто не передать словами. Я к тебе со всеми чувствами и с широкой душой, а ты ноги от меня сделала. Думал, поймаю гадину – раздавлю, как таракана. Точнее, как тараканиху. Я понимал, что далеко уйти ты не можешь. По трассе вряд ли пойдёшь. Побоишься со мной встретиться, ведь я могу выехать из ресторана в любой момент. Поэтому пойдёшь лесом и, если уж и будешь ловить машину, то уже за рестораном, чтобы не рисковать и не нарваться на меня на дороге. Ну, я и поехал тебя искать. Увидел рабочих. Они там какую-то канаву рыли. Остановился. Поговорил. Тебя описал, денег сунул. Один и показал мне на дом, из которого выехал роскошный кабриолет, за рулём которого сидела симпатичная девушка. Мол, этот кабриолет остановился. Из леса выскочила другая девушка, по описанию ты. И одета так же, как я тебя описал. Две красавицы переговорили между собой и поехали в направлении города. Только вот номер кабриолета он, как назло, не посмотрел.

– И как же ты узнал номер?

– Всё оказалось намного проще. Я дождался, когда из ворот особняка кто-нибудь выйдет. Долго ждать не пришлось. В скором времени из него вышел пожилой мужчина и пошёл в магазин. Это оказался садовник. Пришлось наплести ему с три короба о том, что я влюбился в необыкновенно красивую девушку, сидящую за рулём красивой машины. Мол, мы с ней познакомились, но телефончик она не дала. А напоследок произнесла обнадёживающую фразу: «Захочешь – найдёшь». Но как после таких слов можно её не найти?! Я рассказал садовнику про любовь с первого взгляда, да ещё сунул денег, сетуя на то, что сейчас решается моя судьба. Либо я найду свою любовь и буду жить с ней счастливо и умру в один день, либо она останется в моих воспоминаниях, и я буду всю жизнь глубоко несчастен.

– И садовник дал тебе номера машины, – продолжила я.

– Молодец! Догадливая. Конечно, дал. Он поверил, что здесь идёт речь о высоком чувстве. Я был жутко зол и хотел найти тебя любой ценой. Мы с ребятами, используя свои связи, узнали, где именно была замечена машина с подобными номерами. Каково же было наше удивление, когда мы выяснили, что в данный момент кабриолет катается по Питеру. А потом узнали и адрес отеля, на стоянке которого он стоит.

– А сторожа-то зачем убили? И нашего бывшего соотечественника?

– Я же тебя не спрашиваю, зачем ты Вадика бритоголового шлёпнула! Есть такое понятие, как вынужденная мера.

Сашка хлопнул ещё одну рюмку и потрогал мой лоб.

– Вроде жара нет. Как только оклемаешься, сразу регистрируем наш брак. В реальной жизни твой отец никогда не одобрил бы этот брак и не подпустил бы меня к тебе на пушечный выстрел. А может быть, даже и пристрелил бы. Но мы не будем форсировать события. Мы пойдём другим путём. Мы скажем ему о нашем браке позже, тогда, когда он уже ничего не сможет изменить и ему будет некуда деваться.

– Ты о чём?

– Сейчас немного оклемаешься, и сразу едем на регистрацию. Тут посёлок есть недалеко. Там небольшой ЗАГС, нас сразу распишут. За бутылку водки, честное слово. Тут всё, как в добрые старые времена. Никакого капитализма. Он ещё сюда не добрался. Главное, чтобы ты уже ходить могла. Как на ноги встаёшь, так сразу в ЗАГС. А потом ты сразу забрюхатишь.

– Что сделаю?

– Забрюхатишь! – как лошадь, – заржал Александр.

– Забеременею, что ли? Я не очень твой жаргон понимаю.

– Ты ж у нас голубых кровей. Но ничего, научишься. Короче, сейчас лучше себя чувствовать начнёшь, я тебя сразу икрой набью. Будешь икру метать. Поняла?

– Поняла, – ледяным голосом ответила я и с трудом сдержала себя, чтобы не зареветь.

Я была больше не в состоянии слушать этот бред.

– И вот, когда уже твоё пузо к носу полезет и прерывать беременность будет нельзя, мы к твоему отцу пойдём. С пузом и штампом в паспорте.

– Зачем?

– Как зачем? За деньгами и за роскошной жизнью. Не будем же мы в этой деревне прозябать. Я здесь родился и вырос. Мне эта деревня уже вот где сидит. А твой папик нам всё организует. Будем жить-поживать и бабло наживать. Ведь папик твой невечный. Ты будешь дома сидеть, детей рожать и воспитывать. Или там, в ваших кругах, детей не воспитывают? У вас вроде как гувернантки есть. Я же босяк и всех тонкостей не знаю. А я правой рукой твоего папика стану. Возраст берёт своё, и ему нужно все свои дела кому-то передавать. Этим человеком буду я. Родня всё-таки. Муж его единственной дочери. Так что, империя папика будет в надёжных руках.

– Как же ты все продумал.

– А ты как думала. Я такой, – с гордостью произнёс уже пьяный в дым мужчина и махнул ещё рюмку.

– Мы не сможем зарегистрироваться, – сказала я и ощутила, как на глазах выступили слёзы.

– Почему?

Сашка дыхнул в мою сторону жутким перегаром, и я поморщилась от брезгливости.

– Потому, что у меня нет паспорта.

– Есть.

– Я тебе говорю нет. Я его потеряла.

– Аська, ты даже представить себе не можешь, какой у тебя предусмотрительный будущий муж.

– В смысле?

– В смысле того, вот он, твой паспорт!

Сашка полез в карман брюк, достал паспорт, раскрыл его и покрутил им у меня перед носом. Сомнений не было – это действительно был мой паспорт...

Глава 20

– Откуда он у тебя?

– Я вытащил его из сумки этой самозванки.

– Где она?

– В последний раз её держали в сарае рядом с домом. Может, уже убили.

– Убили?

– А ты что думала, её кто-то в живых оставит? Ведь убийство бритоголового Вадика теперь на ней, а не на тебе.

– И что, никто не заметил, что у этой девушки похожая на меня внешность, но это не я? Неужели никто этого не заметил?

– Аська, если бы ты её видела, то ты бы тоже не отличила её от себя.

– Почему???

– Ей так лицо разбили, что её родная мать не опознала бы.

– У неё мать умерла.

– Но это я так, образно, говорю. Мы когда в Питер за тобой ехали, я думал собственными руками тебя задушу. Ненависть была к тебе лютая. Ведь так со мной ещё никто не поступал. Я к тебе со всей душой, а ты об меня ноги вытерла. Я же тебе тогда таких вкусных блюд набрал. Думаю, поешь, поговорим с глазу на глаз, а потом я тебе с побегом помогу. Не нужно было никого убивать. После побега я тебя в этой деревне спрятал бы, и дальше мы с тобой действовали бы по той схеме, о которой я тебе говорил.

– По какой схеме? – я ощутила, как мне вновь не хватает воздуха.