Чтение 19–й страницы книги ~Укрощение строптивой, или Роковая ночь, изменившая жизнь~

– Ты что, сумасшедшая? Убери гранату!

– Да, я сумасшедшая, я дура, и мне нечего терять. Если кто-то из вас вздумает дотронуться до моей руки, я взрываю всех к чертовой матери, без предупреждений!!! – Затем я снова посмотрела на братка, который сидел рядом со мной:

– Глянь вниз, там лежит вторая.

Он посмотрел на мои колени и выпучил глаза, затем вытер пот со лба и растерянно произнес:

– Мужики. Она и в самом деле дура! У нее на коленях лежит вторая.

Братушки переглянулись, а самый здоровый из них спросил:

– Что тебе надо?

– Грача.

– Мы не знаем, где он.

– А кто знает?

– Никто.

– Мальчики, вы, должно быть, просто меня недооцениваете или не уяснили всей серьезности ситуации, в которую попали. Я пришла сюда, чтобы умереть.

Братки переглянулись и уставились на меня.

– Послушай, а почему ты решила умереть именно за нашим столиком? – осторожно поинтересовался один из них.

– А мне ваш больше всего приглянулся.

– Может, тебе лучше пересесть за соседний?

– Нет уж, спасибо. Я хочу именно за вашим. Ну что, братва, ваше время вышло. Вы не оставили себе ни малейшего шанса, чтобы выжить. Я взрываю всех на хрен!!!

– Подожди! – заорали братушки почти в один голос, да так сильно, что обернулись посетители, отдыхающие за соседними столиками.

– Так где Грач?

– Ей-богу, никто не знает, – затараторили они, перебивая друг друга. – Он как сквозь землю провалился. Никто не может найти. Исчез, понимаешь?

– Не понимаю. Вы что, козлы, вздумали мне мозги конопатить?!

– Да никто тебе ничего не конопатит. Короче, Грач какую-то бабу похитил, держал ее у себя, а вчера ее мертвой нашли.

– Что?!

– Мертвой нашли эту бабу.

– Как мертвой?

– Обыкновенно. Шея у нее была перерезана, и на теле около сорока ножевых ранений. Родители этой бабы какие-то ученые. Они здесь всю милицию на уши подняли. Сегодня вклуб уже три наезда было. То милиция, то ОМОН, то опять менты. Все Грача ищут. Уже полкабака допрашивали, а он где-то отсиживается. Сбежал, короче.

– А зачем он ее убил? Я же все узнала, что он хотел?!

– Пацаны говорят, кто его видел, что Грач утверждает, что не убивал ее.

– А сбежал тогда зачем?! Кроме Грача, некому.

– Больше мы ничего не знаем. Если увидим Грача, то передадим, что его ищет девушка. Как тебя зовут?

– Что?

– Как тебя зовут?

Но я уже ничего не слышала и не хотела ничего слышать. Я встала из-за стола и пошла к выходу, оставив гранаты на столике. Братки глянули мне вслед, и один из них, тяжело вздохнув, рассовал гранаты по своим карманам. Затем произнес:

– Сумасшедшая, – и рассмеялся.

Я вышла из клуба и стала ловить машину, чтобы доехать до Златки, вернее, до ее дома. Через секунду машина остановилась. Сев на заднее сиденье, я откинула голову и закурила.

В тот момент я еще не могла плакать. Просто не было слез. Я еще не верила, просто не верила, не хотела и не могла поверить! А где-то там, в глубине души, надеялась на лучшее.

Наконец появились первые слезы. Сколько их еще будет, я не знала. Какая-то жуткая душевная пустота. Нет ни страха, ни чувств, ни эмоций… Тело как будто не мое. А вдругэто ошибка? Может, братушки придумали эту историю? Вдруг Грач решил меня попугать?

Тогда я еще не имела понятия, что значит потерять близкого человека. Насколько это больно и тяжело, горько и обидно…

Глава 11

Позвонив в квартиру, я почувствовала, как трясутся мои ноги и кружится голова. Мне показалось, что дверь не открывали целую вечность. Наконец она открылась, и передо мной появилась женщина в черном платке и темном платье. Я узнала ее не сразу и, только приглядевшись, поняла, что это тетя Нина. Она постарела и очень сильно сдала. Эта некогда сногсшибательная женщина стала похожа на старенькую, сгорбившуюся бабушку. Она посмотрела на меня каким-то задурманенным взглядом и еле слышно сказала:

– Проходи, Валечка, посмотрим Златкины фотографии.

Я прошла внутрь. Зеркала, аппаратура, шкафы – все было завешено простынями. Гнусный тяжелый запах. Это запах смерти. Здесь витает Златкина душа. Смерть пахнет по-особому. Запах смерти, беды и слез…

– А Златка где?

Я еще не могла поверить в происходящее. Мне казалось, что еще секунда – и откроется дверь Златкиной комнаты. Оттуда выйдет моя подружка, улыбнется и обнимет меня заплечи. И только ответ Златкиной матери заставил меня поверить в происходящее.

– В морге, Валечка. Завтра привезут. Завтра пусть она дома полежит, а послезавтра схороним. Я вот все переживаю, как она там сегодня, ведь там так холодно, а ее увезли в легкой блузочке. Замерзла, наверное, моя доченька. Хотела ей кофту отвезти, да боюсь, не доеду. Меня врач каждый час колет. Сердце плохое стало.

– Где холодно, теть Нин? – не поняла я.

– В морге, Валечка.

До меня наконец дошло, что эта женщина и сама не ведает, что говорит.

– Валенька, а давай я тебе кофточку дам… Отвези Златке… Заставь, чтобы врач на нее надел кофточку.

– Да как же он наденет? Зачем, она же умерла?

– Все равно, Валечка, там очень холодно. Она у нас холода боится. Только бы ночь эта быстрее прошла, а завтра мы ее помоем, накрасим, красиво оденем.

Я подошла к двери Златкиной комнаты и открыла ее. Все как раньше. Ни единого изменения. Огромная картина на стене, где запечатлены мы вместе, бегущие по пляжу. Это было ровно три года назад, когда мы отдыхали на Кипре. Нас рисовал местный художник. На столе куча вырезок из газет, статьи, записные книжки. На стуле небрежно брошены коротенькие шорты и топик, в которых Златуля бегала по утрам. Не хватает только самой Златки.

Я сползла на пол и зарыдала. До меня наконец дошло, что Златки больше нет, словно и никогда не было. В комнату зашла тетя Нина и села рядом. В руках она держала стакан водки.

– На, Валенька, выпей, полегче будет. – Взяв стакан, я осушила его до дна.

– Внуков так мы с отцом и не дождались… – вздохнула она. – Давай посмотрим ее фотографии.

Тетя Нина открыла альбом и стала показывать мне фотокарточки маленькой Златки.

– Теть Нин, а кто ее?

– Кирилл Грачев. Намучил ее, бедненькую, перед смертью. Ножом всю истыкал. Горло так сильно порезал, что голова почти отвалилась. Она натерпелась, моя доченька. Ее нашли у него на квартире, вернее, на той, которую он снимает. К кровати была привязана. Вены все исколоты. Наркотиками колол, зверь, а не человек…

– Его нашли?

– Ищут. Как сквозь землю провалился. Даже если найдут, Златоньку-то все равно не вернуть.

Стон вырвался из моей груди и раскатился по всем комнатам. Это был дикий пронзительный крик, полный боли и горечи.

Тетя Нина обняла меня и тихо сказала:

– Поплачь, Валенька, легче будет. Я уже столько выплакала, а слезы все равно не заканчиваются.

Затем она сходила на кухню и принесла мне второй стакан водки. Я выпила его, не закусывая и не чувствуя горечи. Неожиданно в комнате распахнулось окно и ударилось с такой силой, что посыпались стекла. Я подбежала к окну и выглянула во двор, там никого не было.

– Что это?

– Ничего, Валенька, это Золотинкина душа по комнатам бродит. Злится на нас. – Затем женщина подошла к окну и сказала:

– Заходи, доча, не злись, нам без тебя очень плохо. На, выпей с нами. – Поставив на окно стакан водки и кусок хлеба, тетя Нина вернулась на свое место.

Через пару минут в комнате погас свет.

– Лампочка перегорела.

– Да и бог ней, – сказала женщина и зажгла свечу. – Смерть она страшную приняла, вот места себе ее душа и не находит.

Я вытерла слезы, посмотрела на Златкину мать и прошептала:

– Теть Нин, а давайте я ей все-таки кофточку отвезу.

– Что? – растерянно посмотрела на меня тетя Нина.

– Несите кофту, я отвезу ее Златке, может, ей и вправду холодно.

– Вот спасибо тебе, Валечка, – запричитала женщина и побежала за кофтой.

Когда наконец она появилась в комнате с кофтой в руках, я покачала головой и сказала:

– Нет, Златка эту не любила. Давайте желтую, ее любимую.

Женщина посмотрела на меня каким-то потерянным взглядом, затем кивнула и побежала за желтой кофтой. Взяв любимую подружкину кофту, я встала.

– Я с ней до утра посижу, а то ей там одной, наверное, скверно… Там же еще другие придурки есть… Чтобы никто не посмел ее обидеть. Где морг находится?

– Что? – Тетя Нина смотрела совершенно отсутствующим взглядом.

– Я говорю, в каком морге я могу найти Златку?

– А вот бумажечка с адресом.

Я взяла бумагу с адресом, а тетя Нина протянула мне ключи от машины.

– Машина внизу на стоянке. Златке она теперь без надобности.

Положив ключи в карман, я подошла к женщине, которая буквально за считаные дни постарела не меньше чем на двадцать лет, и обняла ее. Та не выдержала и заголосила на всю квартиру:

– Ох, Валя, что ж это делается?! Как я теперь без доченьки, кровиночки своей, буду?!

– Я поехала к Златке. Буду с ней до утра, не переживайте. Никому в обиду не дам, тепло одену.

– Спасибо тебе, Валечка.

– За что?! Я ее люблю не меньше вас.

В тот момент мы были настолько сильно потрясены случившимся, что сами не знали, что делаем. Мы просто были больны предстоящей разлукой с близким человеком. Разлукой длиною в смерть.

Я дошла до стоянки, села в машину и завела мотор. Златулькину кофту положила на заднее сиденье, прочитала адрес морга. В машине тоже стоял запах смерти. В бардачке лежали ее любимые духи и куча разной косметики. Я положила голову на руль и громко заревела. Затем выпрямилась, завела двигатель и вырулила со стоянки. Потерпи, моя девочка. Я уже везу тебе теплую кофту. Все будет хорошо, только немножечко потерпи. Ты же знаешь, что я разобьюсь вдребезги, но сделаю все, что ты захочешь. Замерзла? Ничего страшного, сейчас я тебя одену.

С какой скоростью я ехала, не знаю. Знаю одно, что почти ничего перед собой не видела. Нет, это несправедливо. Почему жизнь забирает у нас все самое дорогое, лучшее и ценное? Почему на свете живет столько скотов, а моя милая, красивая, умная девочка так рано ушла из жизни? Я остановилась у какого-то ларька и купила бутылку водки. Села за руль и отпила прямо из горла. Затем завела мотор и поехала по проспекту. Слезы накатывались на глаза и мешали видеть. Еле разглядела, что впереди светофор. Притормозила. Не поверила своим глазам: рядом со мной притормозила тачка Валентина. Он вылез из нее и стал махать руками, чтобы я съехала на обочину.

– Пошел ты на хрен, горилла хренова! – заорала я и со всей силы надавила на газ. Затем достала бутылку и сделала еще несколько глотков. Откуда взялся этот придурок?Только его здесь еще не хватало! Что ему надо? По-моему, все, что хотел, он уже получил. Горилла повис у меня на хвосте, но это меня меньше всего беспокоило.

Я включила музыку на всю катушку. Это Златулькина любимая кассета. У меня перед глазами опять пронеслось ее милое лицо и огненно-красные волосы. Злата, это значит золотая, любила смеяться она. Поэтому и волосы красила в красно-золотой цвет.

Черт! Как все-таки скупа эта жизнь на любимых людей и как безжалостно она их отнимает! Я заревела и сделала музыку потише. Уже глубокая ночь. Опять светофор. Я с трудом остановилась и полезла за укатившейся бутылкой. Рядом со мной затормозила машина, из нее выскочил Валентин и подбежал ко мне. Я нашла бутылку и опустила стекло.

– Что тебе еще от меня надо?

– Давай съедем на обочину. Надо поговорить.

– Иди ты на хрен со своей обочиной!!! – Подняв бутылку, я улыбнулась и сделала несколько хороших глотков. Горечи и жжения в горле не чувствовалось. Наверное, у меня вообще не осталось никаких чувств, если я пью водку, как воду.

– Боже мой, ты же в стельку пьяная! – Валентин пытался втиснуть свою голову ко мне в окно, но из-за больших габаритов ему это не удавалось.

– Куда ты едешь? – не мог успокоиться он.

– В морг.

– Зачем?

– К подруге.

– А что она там делает?

– Отдыхает, – сказала я ледяным голосом.

– Валя, какой морг, три часа ночи?!

– Ну и что? Я ей кофту везу. Там холодно. Она замерзла. Нужно ее тепло одеть.

– Девочка моя, да ты пьяна! Дай я сяду за руль.

– Садись за руль своей тачки. У тебя тачка как раз без водилы пустует. Ехать со мной в морг нечего. Не надо ее пугать. Она и так намучилась. Еще не хватало, чтобы ваш брат ее мертвую пугал! – заорала я. – Передай Грачу, что я не буду ждать, пока его найдут менты! Я задушу его своими собственными руками. Ему от меня не скрыться!

– Валя, подожди, ты пьяна. Дай, я сяду за руль. Я твой друг, пойми.

– Ты?! – Я одарила Валентина презрительным взглядом и отхлебнула из бутылки. – У меня был один-единственный в жизни друг, но он умер. Больше у меня нет друзей и никогда не будет.

В очередной раз отхлебнув из бутылки, я воспользовалась моментом, когда этот придурок наклонился поправить штанину, и надавила на газ. Валентин замахал руками, побежал к своей тачке и поехал следом за мной. Я открыла окно, достала бутылку и помахала ему. Затем взглянула на часы. Три часа ночи. Надо и в самом деле торопиться, а то Златка там замерзнет!

Глаза устали от слез, тело – от внутренних содроганий, душа – от горечи потери, а разум просто отказывался все воспринимать. Наступил момент, когда я совсем перестала видеть трассу. Моя полоса или встречная, какое это теперь имеет значение! Машина перестала слушаться, а глаза закрывались сами по себе. Я надавила на газ что былосил, выкинула пустую бутылку в окно и откинула голову назад.

А затем раздался грохот, и дикая, адская боль пронзила мое тело…

Глава 12

Я пыталась понять, где нахожусь. Голубые стены, белый потолок. Это же больница. Я постаралась поднять голову и увидела небольшую табличку на дверях:

«Палата интенсивной терапии». Хотела поднять руку, но не смогла. Меня привязали к кровати с двух сторон. На обеих руках поставлены капельницы. Сколько времени я здесь нахожусь?

– Ой, она пришла в себя, – завизжала молодая девчушка в белом халате.

Через минуту рядом со мной стояли несколько человек в белых колпаках и халатах и с интересом меня разглядывали.

– С возвращением, – сказал кто-то. – Как себя чувствуешь?

– Нормально.

– Выкарабкалась, – погладил меня по плечу мужчина с бородкой. – Пойду супруга твоего порадую.

– Кого?

– Супруга. В коридоре сидит. Уже какой день не можем домой отправить. Говорит, пока в себя не придет, не уйду.

Я посмотрела на входную дверь и увидела стоящего и переминающегося с ноги на ногу Валентина. Наконец нас оставили одних. Он прошел и сел на краешек кровати.

– Привет, – сказала я.

– Привет, – улыбнулся он.

– Что произошло?

– Да ничего особенного, просто ты врезалась в столб на сумасшедшей скорости.

– Понятно.

– Ты уж извини, что я представился твоим супругом. Если бы сказал, что просто знакомый, выперли бы в первый же день. Ты не обиделась?

– Нет.

– Как себя чувствуешь?

– Хреново. Кстати, сколько я здесь?

– Ровно пять дней.

– Сколько?!

– Пять дней.