Чтение 2–й страницы книги ~Огненный дождь~

— Возьми, — следопыт протянул подростку прутик с четырьмя кусками сырого мяса, — держи над огнем, а потом сам догадаешься.

Слепой с сомнением взял прутик и поднес мясо к огню.

— Не бойся, — Ворон поднялся и снял с огня свою проволоку, — это съедобно, я в этом Доме не первый раз ночую, знаю, что к чему.

Аромат жареного мяса щекотал ноздри подростка. Съев за день всего кусок сушеного птичьего мяса, Слепой теперь с вожделением наблюдал за тем как куски свежего, настоящего покрываются румяной корочкой, шипя над языками пламени. Когда ожидание стало нестерпимым, Слепой схватил, обжигаясь, прут и отчаянно вцепился зубами в сочные куски.

— Осторожней! — крикнул Ворон. — Обожжешься!

Он отобрал у Слепого проволоку и одним движением ножа скинул куски мяса на чистый кусок кожи, заранее расстеленный на земле. Затем следопыт отвернулся, чтобы не мешать трапезе спутника, и занялся приготовлением новой порции мяса.

Когда они насытились, следопыт откинулся на спину, подложив под голову свою сумку, и приготовился спать.

— Ворон! — Слепой подсел ближе шурша бумагами, — ты чего, спать?

— Угу, — сонно отозвался следопыт, — и ты давай спи. Сам ныл, что устал. А завтра нам еще больше надо пройти.

Следопыт повернулся на бок, спиной к собеседнику, давая понять, что сон важнее всего. Слепой завозился за его спиной устраиваясь на ночлег.

Потрескивали догорающие дрова в кубе, ветер что-то тихонько шептал, блуждая в каменных развалинах. Ворон лежал с закрытыми глазами. Наступило то самое время, которое он так любил — грань между явью и сном, когда кажется, что сном можно управлять. Тепло от костра приятно ласкало спину, и первый сон уже заглянул в глаза, когда следопыт почувствовал, что Слепой прижался к нему всем телом. Ворон похолодел.

— Эй, Слепой, — следопыт ткнул локтем назад, — не впутывай меня в эти дела.

Слепой резко откатился и сердито засопел в темноте.

— Я не потому, — наконец смущенно вымолвил он.

— А чего? — Ворон слегка повернулся.

— Страшно. Кругом так все открыто. Не могу уснуть, прямо жуть пробирает.

— А, ты же в первый раз ночуешь на земле, — облегченно протянул Ворон, — тогда иди сюда. Когда я первый раз ночевал на открытом месте, то забился между Сыщиком и Зеленым. Всю ночь просто так лежал, спать не мог.

Слепой подполз к следопыту и прижался к его широкой спине своей.

— Боязнь открытого пространства, — зевнув сказал Ворон, — забыл, как это по-научному. Ладно давай спать.

Следопыт закрыл глаза и попытался уснуть. Костер почти погас и не давал тепла, лишь играл тенями в темных углах площади. Ветер стал нестерпимо холодным и пронзал насквозь. Далекие шорохи в развалинах стали ясными и отчетливыми. Сон не шел. Ворон открыл глаза и тихо выругался.

— Ты чего? — Спросил Слепой.

— Весь сон согнал, дурак, — проворчал Ворон.

Слепой завозился устраиваясь поудобнее, но следопыт схватил его за руку.

— Ну-ка, тихо.

Слепой замер, расслышав в голосе спутника тревогу. Следопыт приподнял голову, пару раз втянул воздух носом и прошептал:

— Как я тебя толкну, сразу беги. Вон видишь лестницу железную на доме? Беги к ней со всех ног и забирайся наверх.

Слепой кивнул, хотя его пробрала дрожь от зловещего шепота следопыта и захотелось бежать к лестнице немедленно и изо всех сил.

— Давай, — крикнул Ворон и пнул Слепого ногой. Тотчас ночь взорвалась лаем, воем и дикими воплями, которые, казалось, неслись со всех сторон. Полуоглушенный Слепойв два прыжка преодолел площадь и прыгнул в сторону лестницы. Его пальцы вцепились в ледяное железо и он начал подтягиваться, не замечая ржавчины, что сыпалась на него сверху. Совсем рядом гулко бухнул винтовочный выстрел, и Слепой чуть не сорвался. В этот момент кто-то сильно толкнул его в спину. Подросток в ужасе рванулся вверхи истошно заорал, судорожно хватаясь за ржавые перекладины.

— Это я, — крикнул снизу Ворон и подтолкнул Слепого вверх, проталкивая его дальше по лестнице. Забравшись наверх они вывалились на небольшую железную площадку с перилами из редких железных прутьев. Слепой в ужасе прижался к холодному каменному полу. Его била крупная дрожь, и было видно, как вздрагивают кончики его повязки. Ворон сидел на самом краю площадки, пристально вглядываясь вниз, одной рукой он держал винтовку, а второй вцепился в ржавые железные перила из тонких прутов. Ночь продолжала бушевать: казалось, неведомые демоны налетели внезапно на тихую площадь. Вой и лай рвали ночную тишину в клочья, ветер словно взбесился — поднимая клубы пыли, он своим дыханием раздул остатки костра в настоящий пожар.

— Слепой! — крикнул следопыт, — Слепой, где ты, твою мать? — Ворон протянул руку назад, пытаясь найти Слепого наощупь в этой непроглядной тьме. Нащупав тонкую руку, следопыт рывком подтащил спутника к себе и прислонил спиной к перилам. Глаза подростка смотрели прямо перед собой, все мышцы его были напряжены и дрожали.

— Слепой! — Ворон отвесил ему две звонкие пощечины, — Слепой, это собаки, просто дикие собаки!

Голова Слепого дернулась от ударов, подросток вздрогнул и поднял голову, взгляд его стал осмысленным.

— Собаки? — хрипло прошептал он.

— Собаки. Дикая стая, — следопыт отпустил подростка и снова стал вглядываться в темноту. Тем временем лай утих, и из темноты доносилось лишь тихое рычание.

Ворон привстал и попытался в неровном свете костра разглядеть нападавших собак. Но те благоразумно держались в темноте.

— Слепой, ты их видишь?

Подросток повернул голову и прищурил глаза:

— Пять, шесть… Ворон, их где-то десяток, больше вроде не видно.

— Черт, — прошептал следопыт закусив губу, — что делать-то.

— Перестреляй их, — Слепой сел на пол и стал тереть глаза, — винтовка-то у тебя есть.

— Винтовка, — протянул Ворон, — у меня в магазине четыре патрона. Остальные в сумке. А сумку-то я не успел прихватить. Сыщик за такое разгильдяйство мне голову бы оторвал.

— Ну давай отсидимся. Не будут они тут вечно сидеть. Если жрать захотим, подстрелишь собаку, мы ее чем-нибудь подцепим и наверх, — Слепой дернул рукой изображая процесс поднятия собаки.

— Дурень, — Ворон прислонился спиной к перилам и положил винтовку на колени, — вода твоя где? Внизу. Небось, эти твари до нее уже добрались. И никого мы не подтащим. Так близко они к нам не подойдут. Помолчи лучше.

Слепой обиженно смолк и, сняв повязку с головы, вытер ей свою бритую голову. Следопыт сидел молча и размышлял. Он пытался представить себе, что бы сделал Сыщик на его месте. Стрелять — бессмысленно, все равно всех не перестреляешь. К тому же стрелять в темноте не самое любимое занятие следопытов, привыкших к солнечному свету. Слезать, драться в рукопашную, так их, самое малое, десяток. Дикие звери — это вам не домашние собаки — загрызут в момент. Следопыт запустил руку в свои волосы и резким движением сжал пальцы в кулак. Боль немного отрезвила его.

— Думай! Думай, дурак, — прошептал он.

В этот момент низкий вой разорвал тишину, и, отразившись эхом от стен домов, вернулся на площадь.

— Что за черт! — следопыт перегнулся через перила. В неровном свете угасающего костра стояла огромная собака. Она была чисто белая, голова ее могла спокойно достать до пояса Громиле. Огромные красные глаза собаки, казалось, светились в темноте призрачным светом.

— Красивый, дьявол, — прошептал Ворон, прицеливаясь, — не очень-то похож на собаку. Волк, выродок, наверное.

Волк не шевелился, лишь уши его немного подрагивали, ловя звуки доносящиеся из темноты. Внезапно он поднял голову к темному небу и снова жуткий вой разнесся над притихшими развалинами.

— Вот оно что! — прошептал следопыт опуская ружье.

— Что? — Слепой придвинулся ближе, бросив на волка заинтересованный взгляд.

— Он вызывает меня на бой. Если я убью его, никто нас не тронет — следопыт отложил ружье и стал ощупывать перила.

— Он что, разумен? — поразился Слепой, пристально вглядываясь в белый силуэт.

— Да нет, — Ворон выдрал метровый прут из перил, толщиной в палец, и теперь пытался очистить его от ржавчины рукавом своей куртки, — просто у них так принято: когда встречаются две стаи, дерутся вожаки. Кто уцелеет, тот и становится вожаком обоих.

Следопыт передал винтовку Слепому и надел свою испачканную ржавчиной куртку. Железные нашивки глухо звякнули, кода он затянул пояс.

— Вот! — Ворон взял железку в правую руку. — Стреляй, если увидишь, что кто-то сзади заходит.

— Да я всего-то раза три стрелял, и вижу плохо, — растеряно прошептал Слепой, судорожно сжимая обеими руками винтовку.

— Жить захочешь — попадешь, — хладнокровно ответил Ворон, перелезая через железные поручни, — ты без меня все одно помрешь.

Спрыгнув на камни площади, Ворон взмахнул своим железным прутом и не спеша зашагал к костру. Зверь стоял не шевелясь, глаза его следили за небрежной походкой человека. Но едва следопыт шагнул на освещеное пространство, волк сорвался с места, как лопнувшая пружина. Словно мохнатый метеор, он пронесся над землей и ударил в человеческую грудь двумя передними лапами. Оба упали на камни и покатились по ним единым клубком. Обломок перил, что Ворон держал в руке, отлетел в сторону и загремел по камням, высекая желтые искры. Следопыту удалось схватить зверя, и теперь он сжимал шею волка левой рукой, а правой пытался достать нож. Зверь бился в объятьях следопыта, нанося ему удары задними лапами — как кошка. Его когти лязгали по железным нашивкам, сдирая их с непрочной кожи курки. Наконец Ворон дотянулся до ножа и слабеющими пальцами вытащил его из-за голенища…

Слепой видел, как человек и волк сплелись в рычащий, бешено скачущий по камням клубок. Собаки заливались лаем, наблюдая за схваткой, и хор этих злых голосов пугал подростка. Он сжимал винтовку в своих мигом вспотевших руках и пытался вспомнить то, что показывал ему Седой. Ничего не вспоминалось, лишь билась в голове огненной птицей та фраза, что произнес следопыт, перелезая через перила: жить захочешь — попадешь. Жалобный визг прорвался сквозь хор собачьих голосов и сорвался на хрип. Слепой вздрогнул и очнулся от своих невеселых дум — Ворон стоял пошатываясь над трупом волка. В руке он держал огромный окровавленный нож, с которого капала вязкая кровь. Собаки собрались кружком вокруг него и скалили зубы, тихо рыча — пока никто из них не решался бросить вызов новому вожаку. В этот момент за спиной следопыта мелькнула серая молния. Слепой увидел тень огромной собаки, словно во сне, — серое тело медленно вытягивалось в прыжке, нацеленном прямо в спину следопыту. Винтовка лениво дернулась в руках подростка раз, другой, и время снова восстановило свой обычный бег.

Ворон устало стоял над трупом вожака, боясь пошевелиться — собаки в любую минуту могли кинуться на него. Пока он размышлял, что делать, грянули два выстрела, и собачий труп ткнулся прямо ему под ноги. Подняв голову, следопыт увидел, что собаки медленно пятятся, словно стараются отойти подальше от смерти прилетевшей из темноты. Тогда он шагнул, вперед стараясь не шататься, и, почувствовав, что ноги держат его, следопыт направился к костру. «Главное не упасть, — мелькнуло у него в голове, — иначе накинутся всей стаей». Ворон медленно подошел к железному кубу внутри которого еще теплился огонь, и медленно поднял сумку — сначала свою, потом Слепого. Затемтак же медленно он подошел к лестнице и вскарабкался на площадку, где его ждал испуганный подросток.

Слепой сидел в той же позе, что и пять минут назад, — винтовка лежит на перилах, взгляд устремлен на безжизненное серое тело, пробитое двумя тяжелыми, свинцовыми пулями.

— Ты молодец, Слепой, — сказал Ворон присаживаясь на железный пол площадки. Он осторожно похлопал юношу по плечу, — из тебя выйдет толк.

Слепой повернулся, и бледная улыбка расцвела на его измазанном ржавчиной лице.

— Я даже не целился, — прошептал он, — это так просто!

— Нормально, — отозвался Ворон, рассматривая свою разодранную собаками сумку — вот черти, разодрали бурдюк с водой. Хорошо, что твой цел остался.

— И что дальше? — спросил Слепой, протягивая винтовку следопыту.

— Да ничего, — ответил Ворон, перезаряжая свое оружие, — посидим ночь тут. Под утро они уйдут в холмы выбирать нового вожака и его подругу. Будет много крови. Им будет не до нас.

Щелкнув затвором, он отложил винтовку и принялся снимать куртку, шипя от боли. При этом он умудрился процедить сквозь зубы:

— Поэтому завтра мы должны свалить отсюда как можно подальше. Спи давай.

Слепой прислонился спиной к холодным камням и прикрыл глаза. Ему ясно виделась эта сцена — как пули медленно входят в покрытое серой шерстью живое тело и заставляют его прекратить свой стремительный бег. Слепой сглотнул пересохшим горлом и забылся тревожным сном.

Рассвет они встретили уже в дороге. Утром, едва небо немного просветлело, Ворон разбудил подростка.

— Пошли. Собаки убрались отсюда. Надо сматываться, пока они не вернулись.

И теперь, когда солнце, наконец, взошло, выжженные холмы уже заслонили собой место их неудачного ночлега. Идти было тяжело. Слепой едва переставлял гудящие от усталости ноги, его глаза смыкались сами собой. Спать хотелось неимоверно. А следопыт все шагал впереди, как будто события ночи и не коснулись его.

— Ворон, — позвал Слепой, — давай отдохнем, а?

Следопыт остановился и подождал пока отставший приятель добредет до него.

— К обеду должны дойти до Границы Карт. Там и отдохнем.

— Что за граница такая? — простонал Слепой, присаживаясь и давая отдых натруженным ногам.

— Это такое место, дальше которого на юг никто не ходил, — Ворон опустился на землю рядом с подростком и привычно проверил затвор винтовки. — Правда, говорят, дальше всех на юг ходил Черный. Но все равно, южнее этого места на наших картах ничего нет.

— А чего он карту не составил? И кто это Черный? — спросил Слепой, наслаждаясь неожиданным отдыхом.

— Это было давно. Еще я маленький был — нам Сыщик по вечерам рассказывал байки. И как-то вечером поведал про следопыта, который был черный весь. От рождения. Он-то и шарил в этих местах, потом пришел домой рассказать, что и как. Ну вот, потрепался он и пошел опять на юг — карту составлять. И не вернулся. За ним пошли еще двое, его друзья. И тоже не вернулись. После этого и не стали в эту местность ходить.

— А чего не ходили то? — спросил Слепой. — Тут ведь рядом?

— Да некогда было. Искали на севере заброшенные Дома, такие как наш. С жителями, то есть.

— Нашли?

— Это ни мне, ни тебе знать не положено, — следопыт щелкнул затвором, — но на юг больше не ходили. На севере дел хватало.

Слепой блаженно растянулся в пыли, почти не слушая слова Ворона.

— Эй! — следопыт резко поднялся и легонько ткнул подростка в бок носком сапога, — вставай давай! Пошли, там на Границе есть кое-что интересное.

— Что там есть-то? — недовольно проворчал Слепой, поднимаясь на ноги.

— Увидишь. Такого ты еще не видал, точно, — следопыт решительно вскинул сумку на плечо и зашагал дальше, опираясь на железный прут, прихваченный с собой из города.

Это удивительное, что обещал Ворон, Слепой заметил издалека. Правда, холмы мешали рассмотреть это получше, но было видно, что это деревья. Когда они подошли ближе, Слепой уже устал восторгаться и теперь молча касался шершавых стволов своими пыльными руками, словно стремясь обнять каждое дерево. Всего пара десятков низких деревьев росли на так называемой границе карт. Высотой они были не больше трех метров, листва их давно приобрела грязно-бурый цвет, но все же это были настоящие деревья.

— Как же так, Ворон, — Слепой обернулся к следопыту, — тут же воды нет!

— Поэтому-то мы сюда и пошли, — откликнулся Ворон. Он сел на корточки, прислонился спиной к дереву и теперь внимательно осматривал винтовку. Слепой ласково поглаживал кору деревьев, не в силах оторваться от такого чуда. Когда они отдохнули и напились воды из оставшегося целым бурдюка, следопыт поднялся.

— Пойдем Слепой, у нас теперь вдвое меньше воды, и значит пройдем мы вдвое меньше. Но надо идти. Может, нам и повезет и мы найдем тот Дом, о котором говорил Черный.

Слепой молча встал и, закинув на плечо сумку, уставился на следопыта.

— Чего смотришь, — спросил Ворон, — пошли!

И он, повернувшись, зашагал снова в холмы. Подросток шел за ним, оглядываясь на деревья, что постепенно скрывались за холмами.

Они шли до самого вечера, но, правда, уже медленнее, чем днем, — сказывалась усталость. К тому же Ворон сказал, что не знает этой земли и старается все запоминать. На очередном привале он велел Слепому зарисовать тот путь, что они проделали. Поэтому, когда стемнело и они остановились на ночлег, Слепой первым делом принялся сшивать три кусочка шкуры, на которых был обозначен пройденный путь. Выполнив свою работу, подросток поднял голову и увидел, что следопыт уже устроился на земле и намеревается заснуть.

— А костер? — растерянно спросил Слепой.

— А дрова? — буркнул Ворон, — ты их что, с собой принес?

— Как же ужин?

— Ну, мясо-то сушеное осталось? Вот и давай его, зубами.

Слепой вытащил сверток с сушеным мясом из сумки, развернул его и отпилил своим ножом солидный кусок. Когда сверток успешно перекочевал обратно в сумку, слепой подложил ее себе под голову и принялся потихоньку грызть жесткое, как камень, мясо.

— Слепой, — с ехидцей позвал Ворон, — ну чего, теперь не боишься открытого пространства.

Чавканье из темноты стихло.

— Да вроде уже нет, — протянул Слепой, — собаки страх отбили. Главное поспать немного.

— Это хорошо, — следопыт перевернулся на другой бок, — из тебя еще выйдет толк. Только быстро ходить научишься, и порядок. Будешь следопытом.

— Темноты теперь боюсь, — пожаловался Слепой, — так и кажется, что кто-то подкрадывается в темноте.

— Ты же нормально видишь ночью! — изумился Ворон.

— В темноте-то я вижу, только все равно — от природы то я вижу плохо! Вот и сейчас, кажется кто-то крадется к нам, а никого не видно.

— Ну ка, помолчи, — сказал следопыт и прислушался, — ерунда все это. Нет тут никого.

В ту же секунду комья земли полетели вверх прямо из под ног Слепого.

— Дерьмо! — взвизгнул подросток. — Я так и знал!!!!

Ворон подхватил железный штырь, что таскал с собой, и ткнул прямо в центр этого земляного фонтана. Слепой откатился подальше и теперь наблюдал за тем, как следопыт тычет своей железкой в землю. Наконец земля прекратила свой бешеный танец, а следопыт осторожно нагнулся к земле и что-то поднял. Это оказался огромный червяк — длиной в два метра и толщиной в руку взрослого мужчины. Он весь был облит какой то слизью и облеплен комьями земли, которая постепенно намокала от слизи и превращалась в грязь.

— Что это? — с отвращением спросил Слепой, не решаясь подойти — тварь продолжала дергаться в руке следопыта.

— Земляной Змей, — спокойно ответил Ворон, — он не очень опасен. Его привлекло тепло наших тел и он подобрался поближе. Он питается мелкими тварями, но с человеком ему не справиться.

— Чего они все ночью-то лезут, — буркнул Слепой возвращаясь к своим вещам, — поспать не дадут.

— В холмах ночная жизнь, — ответил Ворон и, размахнувшись, бросил змея подальше в темноту.

— Днем слишком жарко, вот все твари и выползают ночью, — продолжил Ворон усевшись на землю и вытирая прут от слизи. — А ты что, думал я по жаре тащусь, потому что мне нравиться? Ночью бы мы далеко не ушли.

Следопыт устало опустился на землю, лег на спину и потянулся:

— Погоди, — подросток подсел ближе, — слушай, тебе, правда не интересно, что было в тех бумагах?

— Каких? — следопыт приподнялся на локте, — в тех, что ты вытащил из огня?

— Да, в них.

— Конечно интересно, — Ворон сел, — просто столько всего навалилось, не до них было.

Слепой запустил руку в сумку и вытащил скомканные листы. Расправляя обгоревшие страницы, он спросил:

— Чего ты их в костер кинул? Тебе разве Сыщик не говорил все книжки нести в убежище?

— Говорил, — Ворон кивнул и потянулся к сумке, — я книжку-то и прихватил, а это бумажки как бумажки.

Следопыт извлек из сумки книжку и протянул ее своему спутнику. Это была тонкая книжица в твердом картоном переплете. Обложка истерлась так, что было совершенно не разобрать, что на ней нарисовано. Подросток схватил книгу обеими руками, бросив листы на землю, и жадно впился взглядом в печатные страницы. Ворон взял большой ком рассыпающийся земли и аккуратно придавил брошенные листы так, что бы их не унес ночной ветер.

Подросток вздрогнул и захлопнул книгу.

— Ты что? — Спросил следопыт.

— Это ерунда, — сказал тихо подросток рассматривая обложку.

— Почему?

— Это фантастика — человек придумал то, чего нет, чтобы позабавить других. Минимум информации. Все придуманное.

— Чего ж ты вздрогнул так? — следопыт забрал книгу из тонких рук подростка и принялся переворачивать пожелтевшие страницы.

— Это книга о людях, выживших после ядерной войны, — Слепой поднял голову и из его глаз глянула боль, — человек придумал книгу о мире, прошедшем ядерную войну, чтобы позабавить кучку идиотов.

Следопыт медленно закрыл книгу и положил ее на землю рядом с собой. Обычная бумага, приносящая с собою боль.

— Ладно! — резко сказал Ворон, подхватил книжку и спрятал в сумку — что в бумагах-то?

Подросток вскинул голову, словно очнувшись от сна — и нащупал скомканные листы. Стряхнул с них землю и разгладил на коленке.

— Это обрывки дневника, написанного в первые дни войны. Очень интересно. Седой за них правую руку отдал бы. Я тебе сейчас почитаю.

— Так темно же!

— Что? — подросток глянул в темное небо, — да нормально, мне все видно! Слушай:

«Прошло три дня с начала войны, а на нас уже сыплются бомбы. Президент полный идиот — он отдал приказ об атаке, уверяя, что противник до нас не достанет. По радио сказали, что на столицу сбросили бомбу с микробами и весь город вымер от неизвестной болезни. Очень надеюсь, что Президента зацепило этой гадостью.

Вторник

Шел огненный дождь. Он шел второй день. Всего через три дня после начала войны на нас посыпались бомбы. Вчера Линда сказала, что отправит детей к тете в город и останется со мной, но я ей запретил. Шенноны вчера ушли всей семьей в убежище, что в холмах на севере, и я попытаюсь убедить Линду отправиться вслед за ними.

Сам я пока останусь здесь, не на кого оставить заправку. Люди спасаются бегством, и мои запасы топлива подходят к концу. Думаю, что остатки я буду раздавать просто так. Вряд ли мне пригодятся деньги…

Среда

Линда с детьми ушла, а я сижу в кассе и пишу дневник. Я никогда не писал дневник. Это трудно. Но хочется поговорить, а говорить не с кем. Опять идет огненный дождь. Говорят, на юг скинули водородную бомбу. А у нас дождь. Не знаю, что это за бомба такая — вода горит на лету и, падая на землю, выжигает все вокруг. Все, что могло сгореть, — сгорело. Остатки топлива я слил в ров около сгоревшего мотеля и ров полыхает до сих пор. Говорят, на столицу скинули еще одну биологическую бомбу — это я услышал порадио. И это было последнее сообщение. Потом радио заткнулось и я не могу поймать ни одной волны. Остались в городке только Старик Фред да я. Фреду некуда идти, а я жду, когда кончится дождь. Он иногда кончается — такой красивый и смертоносный дождь».

— А дальше я еще не прочитал, — смущенно сказал Слепой и аккуратно сложил бумаги. Следопыт смотрел прямо перед собой и молчал. Кусочек чужой жизни потряс его. Это совершенно чужая жизнь, которая подошла к концу. Словно он заглянул в одно из старых окон, и тени прежних дней ожили перед ним. В ночной тишине ему слышались чужие голоса и шорох одежд. Следопыт застыл в молчанье, пытаясь понять, как это — жить в другом мире, мире войны и боли. Минуты тянулись одна за другой, вязкие как болото.

— Да, — наконец покачал головой Ворон, — огненный дождь. Вот как, оказывается, это выглядит. Ладно, завтра надо снова идти, ты давай бросай чтение и спи! А то завтрабудешь опять ныть.