Я заплакал. От жалости и злости. У меня нет даже возможности по-настоящему подраться. Все это инсценировка. Все для записи. Для работы. В минуту схватки я почувствовал себя человеком, который может жить не только воспоминаниями и фантазиями. Напрасная надежда! Это тоже оказалось постановкой. Этот ублюдок Ричи специально все подстроил, чтобы получить запись, которую я отказывался делать. Он хотел посмотреть, чего я стою.
- Сука, - простонал я.
- Тише, Генрих! - откликнулся Ричи, и глаза его внезапно стали холодными.
- Сволочь!
- Генрих успокойся, так было надо. Все в порядке. Нужно ведь как-то работать. Но ты был великолепен! Я не ожидал от тебя такого. Думаю, твоя запись побьет записи этого бешеного китайца Дениса Ли.
Я уронил голову на грудь и застонал от боли в скуле. Мерзкая жизнь! Она вся инсценировка!
Чертов шлем! О'Нил был прав. Мне уже захотелось снять этот шлем и жить как все!
Ричи встал, и тут я заметил, что у него под пиджаком кобура. Господи, да ведь он бандит!
Самый натуральный! Тот, кто обдирает сопливых актеров. И ведь он меня угробит! Ради своих гребаных денег! "Ему ничего от меня не надо, кроме этих чертовых бумажек", - внезапно осознал я. Эта истина засияла передо мной, словно написанная неоновыми буквами величиной в аршин.
Он просто выжмет меня до капли и бросит подыхать на улице. Ну, может, по старой памяти пристроит в какую-нибудь лечебницу, где я буду доживать свой век пускающим слюни идиотом. Надо срочно что-то предпринять. Это же тупик. Путь в бездну.
Я встал и скривился от боли в боку. Ричард что-то обсуждал со "своими людьми" - наверно, качество моей записи.
И тут меня кто-то ухватил за локоть.
- Генрих!
Я резко обернулся - Луи! Черт, напугал! Он все-таки вылез из своего подъезда.
- Пойдемте, господин Генрих, я провожу вас до квартиры, - сказал консьерж.
- Погоди. - Я повернулся и крикнул: - Ричи! Мой агент помахал мне рукой:
- Иди спать, Генрих! Я загляну к тебе завтра утром! Не забудь, что завтра вечером запись на студии "Атлантика"! Я вырвался из заботливых рук Луи и зашагал к подъезду…
* * *
Сухой песок скользил сквозь пальцы. Я подтянулся, чувствуя, как мой живот плавно проехался по склону дюны. Ладони утопали в горячем песке. Кончики пальцев горели огнем, я давно содрал с них кожу, пытаясь продвинуться вперед. На минуту я остановился. Надо собраться с силами, чтобы вновь выбросить вперед руки.
Жарко. Темно. Ведь я закрыл глаза. И не раскрывал их уже несколько дней - просто не мог разлепить ссохшиеся веки.
Наждак песка дерет горло. Песчинки хрустят на зубах, словно какая-то специя. Вперед. Только вперед. К воде. Там, впереди, она обязательно должна быть! Пара глотков прозрачной, нежной, как шелк, влаги! Я запрокинул голову, широко открыл рот и попытался крикнуть. Сухой, горячий воздух ворвался в легкие, огнем пролетев сквозь горло. Я захрипел и опустил голову Нет. Не выйдет. Тогда вперед, только вперед…
- Стоп! Запись!
Темнота перед глазами. В горле еще сухо. Я кашлянул, - нет, это просто самообман. Шлем сняли, я прикрыл веки - как всегда, свет слишком яркий.
- Ты как, порядок?
- Все отлично, Ричи. Как запись?
Ричард обернулся к стеклянной стене и помахал рукой режиссеру Тот в ответ показал сомкнутые колечком пальцы. Очень хорошо. Я начал отстегивать датчики от предплечий.
- Молодец, - радостно сказал мой агент и улыбнулся. Широко и приветливо.
- Ричи, - сказал я, вставая с кресла, - давно тебя хотел спросить, зачем ты каждый раз сидишь около меня во время записи?
Ричард ухмыльнулся - Генрих, если тебе станет плохо, нужно, чтобы я узнал об этом первый. И вызвал врача. Режиссеры, как правило, довольно бестолково ведут себя в таких случаях. А я твой агент, я дорожу твоим здоровьем. Ты приносишь мне денежки.
Ричард подмигнул мне, давая понять, что это шутка.
- Ясно, - проворчал я и направился к двери.
- Генрих, ты и правда бывал в пустыне?
- Нет, Ричи, это чистая фантазия.
- Потрясающе! Просто великолепно! Жаль, что от студии Лича поступил заказ только на этот эпизод. Я промолчал.
- Эй, Генрих, - Ричи догнал меня и попытался заглянуть в глаза. К его губам снова прилипла шутовская ухмылка, - ты не обижаешься на меня?
- Да нет, что ты! - поспешно ответил я. - Мне надо было встряхнуться!
- Ну, я рад, что ты так относишься к этому, - Ричи покрутил головой, а то мне показалось, что ты обиделся.
- Нет, Ричи, все в порядке! Кстати, ты не зайдешь ко мне вечером? Пивка попьем, поговорим.
- О! - удивился Ричи. - Отлично! Конечно, зайду!
У меня есть две знакомые девчонки, которые давно хотят познакомиться с сенсетивом!
- Э, нет! - возразил я. - В следующий раз!
Просто поболтаем, наладим контакт, как ты говоришь.
- Так держать, Генрих! - Ричи похлопал меня по плечу - Да ты явно выздоравливаешь!
Мы спустились к стоянке каров. Ричи по-прежнему был шумным и фамильярным. Отвратительные манеры.
Меня его поведение всегда раздражало, но я сдерживался. Но теперь я видел фальшь. На самом деле лицо Ричи было холодным и твердым, как клинок ножа. И это лицо ему больше подходило.
Таким я его уже видел. А вот все эти похлопывания по плечу, крики "как дела" - не более чем маска. Причем довольно кривая. У машин мы попрощались - я взял такси, а Ричард отправился на своем каре куда-то по делам. Но вечером обещал быть. Только бы он пришел один.
Вдруг возьмет своих "ребят"? Да нет, не будет он так светиться. Он же у нас веселый малый, агент по продаже чувств - зачем ему охрана?..
* * *
Я встал поздно, долго валялся в постели - после вечерней стычки болели ребра. И еще - голова. То ли давление, то ли ударился вчера. Поморщившись, босиком пошлепал в ванну. В гостиной включил ТV-приемник, убрал звук и отправился умываться. Привычка.
Чувства на продажу
Я очень злился на Ричарда. И это было опасно. Теперь я понял, что он не простой агент Все они завязаны на специальных таких ребятах, которые получают деньги, ничего не делая.
Преступники. Фу, какое грубое слово. Свободные предприниматели, частная охрана актеров от вымогателей. Я знал о таких случаях. Да и сам встречался с ними не раз. Пока не появился Ричи.
Он брался улаживать такие проблемы, и они сами собой рассасывались. Теперь я знаю, почему. От злости у меня затряслись руки. Я на полную катушку открыл холодную воду и сунул голову под кран.
А что я беспокоюсь? Мне же хорошо живется! Ну и что, что мафиози, как говорят американцы. Мне-то денег перепадает, и ладно. Одно страшно: не кончится это добром. Не ценят такие люди чужую жизнь. Я вытерся бумажным полотенцем и, накинув халат, отправился на кухню. В гостиной что-то звякнуло. О! Пневмопочта! Пришло письмо! В кои-то веки! Счета доставляют с курьером. Вот здорово, если это письмо от симпатичной поклонницы. Я быстро включил кухонный комбайн на разогрев готового завтрака и отправился в комнату.
Доставая из пневмоприемника трубочку с письмом, я подумал, что, в общем-то, неоткуда поклонницам, если таковые и есть, знать мой адрес. Отвинтив крышку транспортного пенала, я достал сложенный вдвое листок бумаги. Духами не пахнет. Хм. Я развернул письмо. Оно было невелико, всего-то несколько строк и подпись.
Подпись! Ого, да это О'Нил меня разыскал! Я быстро пробежал глазами бисерные строчки:
"Уважаемый Генрих!
Вы так рано ушли, что я не успел Вам сказать самого главного. Поэтому я пишу Вам письмо, отправлю его прямо из бара, думаю, Вы получите его завтра. Итак, я знаю, что Вы работаете с Ричардом. Он Ваш агент. Может, это удивит Вас, но и мой тоже. И довольно давно. Впрочем, по несколько специфическим делам он агент. Но это уже не важно, я хотел Вас предупредить - берегитесь. Бросайте все и бегите от Ричарда, он Вас использует, выжмет до капли и выбросит на свалку. Простите мое вчерашнее поведение, прощайте.
О'Нил".
Вот так-так! Я ошеломленно уставился на черные строчки. Интересный почерк - мелькнуло в голове - мелкий, но разборчивый. Господи, о чем я думаю?! О'Нил прав. Надо срочно отделаться от этого типа! Может, уехать в Америку? Черт, я там никого не знаю! Перебирая своих знакомых, я нервно шагал по комнате. Вспомнив, наконец, что мой дальний родственник живет в Лос-Анджелесе, я приободрился. Осталось только припомнить имя родича и его адрес. Я внезапно остановился и поднял глаза, ища часы, - мне же сегодня на запись!
Я посмотрел на экран ТУ, где симпатичная виртуальная дикторша излагала новости.
- Часы! - скомандовал я. В углу экрана высветились цифры. Но я уже не смотрел на них.
Дикторша пропала, и на экране возник знакомый зал - бар "Созвездие", где вчера я познакомился с О'Нилом. Камера скользнула вправо, и я задохнулся от увиденного. За пустым столиком сидел, откинувшись на спинку стула, Ник О'Нил. И у него не было половины черепа! Правой, машинально отметил я. Секунду я созерцал это зрелище, пребывая в совершеннейшей прострации.
Потом страшная картина исчезла, и на экране снова появилась телеведущая.
- Звук! - крикнул я, спохватившись.
- …К сожалению, - произнесла дикторша низким грудным голосом, - мы не смогли поговорить с продюсером господина О'Нила. Он отказался давать какие-либо комментарии, но очевидцы были более разговорчивы.
На экране появился бармен. Я узнал его.
- В полночь, - сказал он, и его голос дрогнул, - господин О'Нил внезапно поднялся из-за столика и начал кричать. Я уже позвал нашего охранника, когда господин О'Нил внезапно успокоился, сел и достал пистолет. Все случилось так быстро! Он сразу выстрелил себе в висок. Бах, и все.
- А что он сказал перед тем, как выстрелить?
- Что-то о шлеме. Да, он сказал о чертовом шлеме, который нужно снять. Думаю, он имел в виду какую-то свою запись…
- Спасибо, господин Рене.
Картинка снова сменилась, - теперь перед камерой стоял полицейский.
- Я думаю, это профессиональное, - внушительно сказал он. - Мистер О'Нил был сенсетивом, а у них, как вы знаете, крайне неустойчивая психика.
- Говорят, мистер О'Нил много выпил в тот вечер?
- На этот вопрос я отвечу после заключения экспертов. Я опустился на диван и обнаружил, что по-прежнему сжимаю в руке письмо Ника.
Корнев Павел
Херберт Фрэнк
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Лукин Евгений