- Убрать звук, - тихо сказал я.
* * *
Ричард поднялся ко мне около восьми. Консьерж позвонил и предупредил о госте, как я его и просил. Ричард постучал, и я открыл дверь.
- Привет! - радостно улыбнулся он. В его руках был большой бумажный пакет, из которого торчало горлышко бутылки.
- Принимай подарки, - сказала Ричард, передавая мне свою ношу.
- Приветствую, - я подхватил пакет и понес его на кухню. - Ричи, располагайся в гостиной, я сейчас!
На кухне я поставил пакет на стол и вытащил из него бутылку. Коньяк, отлично. Что еще? - ага, красная рыба. Ну, сомнительно. Еще - коробка сигар, мои любимые - голландские "Непri Wintermans. Согоnа Dе Luхе". Ну что ж. Я вытащил из кармана трубку домофона, которую специально захватил из прихожей, и позвонил консьержу - Луи, это Генрих. Скажи, там еще гостей не видно?
- Каких гостей? - удивился Луи.
- Ну, с Ричардом пришел еще кто-нибудь?
- Нет, господин Генрих, ваш гость пришел один.
- Спасибо, Луи.
Я бросил трубку на стол рядом с пакетом.
Отлично. Он пришел один, как я и рассчитывал.
Прихватив коньяк и сигары, я вернулся в комнату.
Ричард сидел на диване, положив ноги на журнальный столик. В руках он держал свежую газету, которую я оставил на этом столике.
- Ну что, - осведомился он, - о чем ты хотел поговорить? Предупреждаю, я ненадолго.
- Ничего, мы быстро управимся! - улыбнулся я, доставая из бара рюмки. А куда ты торопишься?
- Ну… через пару часов мне надо быть в центре, - уклонился от прямого ответа Ричард, - так какие у тебя проблемы?
- Да не очень большие, - ухмыльнулся я, - вот, держи! Ричард принял рюмку и вопросительно взглянул на меня. Кажется, он почувствовал мое напряжение - его глаза вдруг стали злыми и пронзительными.
- Какой тост? - спросил он.
- За справедливость, - откликнулся я, подойдя ближе и наклонясь к нему, чтобы чокнуться.
В последний момент он заметил, как я сунул руку в карман, и дернулся, но было поздно. Выхватив электрошок, я ткнул его прямо в грудь Ричи.
Голубая дуга электрического разряда со звонким щелком сорвалась с контактов шокера. Ричи попытался встать, но упал с кресла, беспомощно раскрывая рот. Он был почти парализован. Именно такой шокер я и просил в магазине.
Я быстро накинул на запястья Ричарда приготовленные наручники и поволок его в столовую. Там красовалась другая моя сегодняшняя покупка - кресло для контроля мнемозаписей.
Усадив своего агента, - бывшего, как я понимаю, агента, - я стал тщательно пристегивать его широкими и крепкими ремнями. На креслах есть такие ремни - для безопасности. Чтобы сошедший с ума сенсетив не причинил себе вреда. Ричи только ворочал тазами и судорожно дышал. Как следует приторочив его, я вернулся в комнату.
Подойдя к столу, я дрожащей рукой взял рюмку с коньяком и залпом ее выпил. Поморщившись, бросил рюмку на пол. Коньяк обжег мне язык и горло.
Закашлявшись, я кинулся на кухню, достал из холодильника пакет сока и, разорвав зубами упаковку выпил добрую половину Меня всего трясло. Прямо-таки колотило. Судорожно сглотнув, я вернулся в гостиную. Взял бутылку и отхлебнул прямо из горлышка. Опять запил соком. Потом сел и раскурил сигару Надо дождаться, когда Ричард придет в себя. А пока обдумать, что делать дальше. Нет, план у меня, конечно, был. Но когда все случилось… Я чувствовал себя растерянным.
Мне казалось, что происходящее нереально. Я сжал руки в кулаки и сломал сигару Раскуривая трясущимися руками новую, услышал проклятия из столовой. Поднявшись, отправился к Ричи.
Он уже пришел в себя. Крепкий парень. Когда я появился на пороге, он пытался встать вместе с креслом.
- Не выйдет, - сказал я.
- Что за черт? Ты что задумал? - зло спросил Ричард.
Его зрачки, ставшие холодными точками, буквально сверлили меня. Эта перемена его взгляда не просто пугала - сводила меня с ума.
- Не выйдет, - хрипло повторил я и подошел ближе.
- Генрих, - сказал Ричард, перестав дергаться, - что тебе нужно, зачем ты это делаешь? Я присел на корточки перед ним.
- Ты знаешь, что О'Нил мертв? - Он сжал рот и нахмурился.
- И что?
- В баре мы поговорили с О'Нилом. Я в тот вечер был там.
- И что? - раздраженно повторил Ричард - Он предупредил меня. Ты виноват в его смерти.
И, думаю, в смертях многих других сенсетивов.
Ричард глубоко вдохнул. Медленно выдохнул.
- Генрих, - ласково сказал он, - ты болен.
Развяжи меня, пожалуйста. Мы сходим к моему личному врачу Ты все ему расскажешь, а он поговорит с тобой. Все будет хорошо.
- Нет, - я улыбнулся, - так не пойдет. Это ты доводишь меня до безумия своими выходками. Моя жизнь не стоит для тебя ничего. Я только средство для получения денег Раб. Ездовая лошадь. И когда ты меня загонишь, то что?
Пристрелишь? Из своего "магнума"?
- Генрих, - спокойно сказал Ричард, - у тебя завтра запись. Помнишь? Берег океана, любовная сцена.
- Нет, Ричи, - отозвался я, вставая, - самая главная запись у нас сегодня.
Я подошел к шкафу и вытащил из него еще одну сегодняшнюю покупку. Два спаренных шлема.
Обернувшись к Ричи, я спросил:
- Знаешь, что это такое?
Он не ответил. Я подошел ближе и, распутывая провода, продолжил:
- Это парные мнемошлемы с усилителем. Они обычно продаются в секс-шопах - чтобы богатенькие пары могли полностью чувствовать друг друга в постели. В рекламе сказано, что ощущение связи с партнером потрясающее. Но поскольку это рассчитано на обычных людей, то тут есть усилитель. Не очень мощный, правда. Но если его подсоединить к усилителю этого профессионального кресла…
Я распутал провода, поставил коробку усилителя на стол и воткнул шнур от нее в разъем на кресле. Потом подключил оба шлема к усилителю.
- Генрих, - нарочито спокойно спросил Ричи, - что ты хочешь сделать?
- Я хочу показать тебе, что такое сенсетив.
Думаю, ты никогда полностью не понимал, что это такое. Я надел шлем и, держа в руках второй, подошел к Ричарду - Генрих, ты болен, - взвыл мой бывший агент, - послушай, у тебя приступ! Я не знаю, что ты вообразил, но я ни в чем не виноват! Я хотел только добра! И тебе, и О'Нилу!
- Да, - улыбнулся я, - знаю. Я тоже хочу тебе, Ричи, только добра.
С этими словами я надел на его голову шлем и застегнул ремешки. Он шумно задышал, мотнул головой. Я вернулся к столу сел прямо на пол, включил усилитель и застегнул ремешки под своим подбородком. Темнота навалилась на меня, я привычно шагнул в нее, сам становясь темнотой.
Но вот она взорвалась, и я больше не сидел на полу. Я уже был весь там - внутри своих мыслей.
Я никогда раньше не пользовался подобным прибором. Было очень странно. Я не ушел полностью в себя, я осознавал, что сижу в гостиной, и помнил, зачем я здесь. Мои мысли беспорядочно метались, и пространство вокруг было то темным, то светлым. Все это сливалось в какую-то серую муть. Внезапно я ощутил крик. Не услышал - именно ощутил. В ту же секунду на меня навалился Ричи. Я чувствовал его присутствие - тяжелое, влажное от страха присутствие. Я рванулся навстречу "присутствию" и окружил его со всех сторон. Этот комочек влажного страха. Он тоже почувствовал меня, благодаря усилителям, и заворочался. Он, наверное, пытался со мной поговорить - но, увы, такие вольности недоступны мнемо-рекордеру Я потянулся к этому комку, сжал его и повел за собой, рисуя картины и вдавливая свои эмоции в личность Ричарда, который сейчас был мягким комком, вопящим без слов от страха.
Машина неслась по автобану с бешеной скоростью.
Я сидел за рулем, весело оскалив зубы. Мне было хорошо, я любил скорость, очень любил скорость.
Я быстрее всех! Я лучше всех! Я бросал свой кар с полосы на полосу, обгоняя более медленных.
Слизни! Они не способны испытать то щемящее чувство восторга, которое возникает на трассе.
Адреналин бешено бурлил в моей крови. Вперед, вперед, только вперед! Я сжимал потными руками руль. Вправо! Влево! Где-то позади визг тормозов. Я вдавил педаль в пол и прикусил нижнюю губу. В этот момент кар вильнул и время остановилось. Я видел, как приближается бампер машины справа. И уже понял, что сейчас случится.
Сладкая боль пронзила меня насквозь. Холодный пот брызнул со лба. Я попытался вывернуть руль, и время снова пустилось вскачь. Мой кар чиркнул по машине, идущей справа, и меня занесло. Меня завертело, словно на бешеной карусели. Из прокушенной губы потекла кровь. Я застонал, чувствуя каждую клеточку своего тела. Они все ждали боли. Они все кричали: дай нам боль! Краем глаза я заметил впереди большой пассажирский кар. Я еще успел вскинуть руки, закрывая лицо, и в этот момент удар бросил меня вперед. Я еще почувствовал, как хрустит грудная клетка, но затем…
Я остановился. Комок страха, что я крепко держал в призрачных руках, был неподвижен. Он был раздавлен. Рыхлый, будто весенний снег, но горячий, словно пламя. Он прямо-таки таял среди потока моих ощущений. Я сжал его еще крепче, и он дернулся, пытаясь вырваться. Проникая в него, раздвигая его крупинки, я снова ударил тугой волной…
Пистолет дрожал в руке. Я оглянулся по сторонам.
Рабочий кабинет был погружен в темноту. Окна забраны тяжелыми бархатными шторами. Там, на улице, было солнце, но это не имело значения.
Стол, за которым я провел столько времени, стал чужим. Полированная поверхность, на которой лежали мои руки, стала холодной. Отчужденной.
Она отталкивала меня. Впрочем, это уже не важно.
Я поднял пистолет и взвел курок. Мой верный "магнум" последней модели. Серебристый. Он приятно холодил вспотевшую ладонь. Я поднял его и заглянул в дуло. Черное отверстие словно бросилось на меня, и я почти утонул в нем. Нет!
Не так! Судорожно сглотнув, я поднял руку выше.
Она так дрожала, что мне пришлось прислонить ствол к виску. Я чувствовал, как холодный металл елозит по коже. Дрожь в руках не проходила.
Зажмурившись до боли, я онемевшим пальцем потянул тугую скобу спускового крючка. Не поддается! Я слишком ослабел! Переведя дух, я сжал пальцы настолько сильно, насколько смог.
Где-то в доме хлопнула дверь. Кто-то идет. Я выдохнул и дернул курок. Кажется, я еще услышал какой то противный хлопок, но потом…
Мороз Александра
Херберт Фрэнк
Прозоров Александр
Корнев Павел
Посняков Андрей
Самойлова Елена