Чтение 6–й страницы книги ~Бытие наше дырчатое~

– Нет, ты уж, пожалуйста, сладь, – проворчал Андрон, принимая бумажку. Потом все-таки не выдержал, улыбнулся. – Вот кабы все клиенты так...

Похлопали друг друга по плечу, а когда обернулись, увидели, что на палубе возле трапа стоит задумавшийся Прохор. Словно бы и не уходил никуда. Правая половина лица ангела-хранителя, напоминавшая лунный пейзаж, была по обыкновению неподвижна, левая выражала меланхолию и скорбь.

– Все тихо? – спросили его.

– Да... – очнувшись, печально отозвался он. – Теперь да. Костяшки на правой руке были ссажены, лоб слегка оцарапан, а мотня белых дзюдоистских штанов разорвана и окровавлена.
* * *

Обезвреженная рощица шевелила ветвями, по издырявленным осколками доскам настила бродили упитанные солнечные зайчики.

– Нашел... – выдохнул Димитрий, отшатнувшись от линзы. Не веря счастью, снова прилип глазом к стекляшке.

– Ну-ка, ну-ка... – заинтересовался Андрон.

Прохор (снова в набедренной повязке) бросил стирку, привычным движением стряхнул руки над тазиком и тоже подошел.

– Дай-ка взглянуть... – Шкипер, бесцеремонно отстранив Уаро-ва, присел перед машинкой. – Да-а... – уважительно вымолвил он наконец. – Справная бабочка! Горилла в чистом виде... Полюбуйся, – уступил он место Прохору.

Тот хищно припал к окуляру и не отрывался от него минуты полторы. Так, должно быть, смотрят в оптический прицел.

– Вообще-то калибр девять миллиметров... – в сомнении пробормотал он. – Ну, тут уж как повезет... В голову не стреляй, – озабоченно посоветовал он. – Там головенка-то... Смандражируешь – промажешь. Первый выстрел – в корпус. А контрольный, если понадобится, это уж потом...

Встал, потрепал ободряюще по предплечью и пошел к тазику – достирывать. Димитрий опасливо проводил его взглядом и повернулся к умельцу.

– Андрон, – понизив голос до шепота, обратился он. – А вы все-таки покажите мне, как потом совершить этот добавочный скачок... и перенести ее куда-нибудь... из того времени... Ну не хочу я никого уничтожать физически!

– А человечество? – поддел Андрон.

– И человечество тоже! Я хочу избавить его от убийств, предательств, от бессмысленной жестокости, ото всей этой крови и грязи, называемой историей... От ненужных мук...

– Чистый «Ёксельбанк»! – съязвил шкипер.

– Ну что же делать! – жалобно вскричал Уаров (опять-таки шепотом). – Что же делать, раз невозможно устранить всю эту мерзость, не устранив причины?! В конце концов, это как эвтаназия. Никто ничего не заметит...

– Твою бы доброту да в мирных целях... – мечтательно произнес Андрон. – А с этими как? Со зверушками... Так и будут друг дружку хрумкать?

Оба обернулись и стали свидетелями душераздирающего зрелища. Слетевший на корму лесной воробьишка сноровисто лущил о настил пойманного кузнечика – освобождал от хитина.

– Ну, эти сами пусть разбираются...

Далее разговор пришлось прервать – держа на вытянутых руках отжатые растопыренные штаны, подошел Прохор и принялся укреплять выстиранное на вантах. Потом взял тазик с водой и, сойдя по железной лесенке, унес в заросли – выплеснуть в какой-нибудь овражек.

Это он правильно. Что вода накапливает и хранит информацию, знает любой, кто смотрит телевизор. Но далеко не всем известно, что вода на нас еще и стучит. И всегда стучала. Капала. В инквизицию, в Третье отделение, в Святейший синод, в Комитет госбезопасности. Даже ментам.

Поэтому лучше выплескивать подальше.

Глава 7. Бытие наше дырчатое

Во второй половине дня над аномалкой закружил вертолет – судя по всему, разведчик. Должно быть, вновь назначенный министр обороны решил ответить на доверие Президента не бездумным рвением, как предположил Андрон, а демонстрацией высочайшей степени профессионализма. Тщательная подготовка операции – и никаких опрометчивых решений.

– У тебя машинерия выключена? – спросил Андрона Прохор.

– Без разницы, – буркнул тот. – У них же там все по науке, у вояк: радары, сонары. А мои машинки – лженаука. То есть как бы нету их: железка и железка... Вот платформу наверняка засекут.

– Так давай мачту снимем, чтоб от других не отличаться. Мало ли платформ на белом свете!

– На белом свете много. А в аномалке всего одна. И та моя.

– Та-ак... – Прохор призадумался. – А когда Димона отправить сможем?

– В прошлое-то? Сейчас прикинем. Еву он свою там нашарил... Теперь зафиксировать, навести поточнее... инструктажик ему напоследок... Часа через два.

– Хм... – Прохор был явно недоволен. – Тогда надо бы его с машинкой куда-нибудь подальше от платформы... в рощицу вон...

– Дело, – согласился Андрон. – А саму платформу отогнать подальше да раскулачить... девальваторы снять, еще кой-чего... Хотя нет, – с сожалением возразил он сам себе, – не успеем, пожалуй, с девальваторами.

Разведывательный вертолет прошел над самой рощицей. Злоумышленники проводили его взглядами.

– Я вот думаю, может, Димитрию условия им выставить? – предложил Андрон. – Время потянуть.

– Какие условия?

– Ну, пригрозить... уничтожу, мол...

– Поздно. Пригрозил уже.

– А поздно, так поздно, – бесшабашно сказал Андрон, которому вообще свойственно было веселеть в минуты опасности. – Тогда все на разгрузку!
* * *

Взгромоздившаяся на ель головастая ворона косилась одним глазом на поляну и с сожалением осознавала, что поживиться здесь, в сущности, нечем. Одни железки. Время от времени отворяла клюв и вместо «кар» произносила «кыв», причем тоненько-тоненько, меланхолично-меланхолично.

– Ну, удачи тебе, Димон, – сипло напутствовал Прохор. – Все, что могли, мы для тебя сделали.

Совместными усилиями Уаров был неплохо экипирован: ношеная землетрясенка с капюшоном, на ногах – неказистая надежная кирза. Привычный к портняжьему ремеслу Прохор вчера вечером раскроил и сшил из обрезков брезента наплечную кобуру. Растроганный Димитрий еще давился словами благодарности, когда, к общему неудовольствию, защебетала прислоненная к еловому стволу двуручная пила.

– Проститься не дадут, – сказал Андрон, беря переговорное устройство. – Да! Ты, Ильич?.. А чего это ты вдруг?.. Да-а?.. А как выглядело? Выглядело, говорю, как? И не раскулачили? Что-то плохо верится. Заминировано? Да вы и заминированное раскулачите... А! Там и охрана была? И куда делась? Ну, спасибо... Спасибо, говорю! Слово такое вежливое...

– Что еще? – спросил Прохор.

– Похоже, взрывать нас будут... – известил Андрон, снова прислоняя пилу к дереву. – Только что мимо «Орхидеи» по нашей колее проехала самоходная тележка – вся в брезенте и под охраной.

– Охрана большая?

– Без понятия. Если дачники пропустили – значит, большая.

– А состав? Мужики?

– Ну, естественно... десантура.

– И где они сейчас? – продолжал допытываться Прохор. Левая половина лица его омрачилась.

– Проводили тележку до развилки, дальше не пошли. Так что абордажа не будет. Надо думать, людей поберечь решили.

– Ну, слава Богу... – с видимым облегчением выдохнул телохранитель.

Андрон взглянул на него с удивлением и тут же сообразил, что беспокоится Прохор не о себе, даже не о спутниках. Охрану жалко.

– А скорость у тележки?

– Ильич говорит, приличная.

– Тогда шеметом! – приказал Прохор. – Давай, Димон!

– Погоди, – Андрон достал из кармана рюкзака и протянул Уарову пакет соленых орешков. – На вот, возьми в дорожку... Может, тебе там эту любовь свою искать придется... по хвощам... Проголодаешься...

Димитрий дернул кадыком, глаза террориста увлажнились. Хотел сказать на прощанье что-нибудь трогательное, но, не найдя нужных слов, махнул рукой и потянулся к стартовому рычагу. Замер. Выпрямился, судя по всему, пораженный внезапной мыслью.

– Послушайте... но ведь вас же... тоже сейчас не станет...

– Сообразил! – всхохотнул Андрон.

– Не тяни время, – сквозь зубы посоветовал Прохор. Димитрий Уаров, с орешками в горсти, растерянно смотрел на благодетелей и бледнел на глазах.

– Нет... – выдохнул он. – Не могу...

– А человечество? – не удержался шкипер.

– Ну... – беспомощно проговорил Уаров, прижимая пакетик к груди. – Пусть уж тогда... Такой ценой... Нет.

– Кы-ыв... – жалобно поддержала его сверху ворона.

– А ну пошел без разговоров!.. – мгновенно лишившись голоса, просипел Прохор. – Я из-за тебя, козла, заказом рискую! Быстро, пока не заломал!

– Ломайте, – жертвенно согласился Уаров. Мраморное лицо его было прекрасно.

Но тут уже начал багроветь Андрон Дьяковатый, причем багрец стремительно переходил в синеву. Глаза шкипера угрожающе выпучились.

– Бя-гом!.. – страшно и широко разинув пасть, грянул он по-сержантски. Достал его Уаров. Крепко достал.

Не вынеся столь жуткого зрелища, оглушенный Димитрий на ощупь нашарил дрогнувшей рукой нужный рычаг – и поспешно, чтобы не сказать, суетливо, исчез из этого мира. Вместе с машинкой и пистолетом в брезентовой наплечной кобуре.

– С предохранителя снять не забудь... – запоздало крикнул вослед ему Прохор.

Вот потому-то и не любит народ интеллигенцию. Эта их перемежающаяся порядочность кого хочешь из себя выведет. Уж лучше цельные гармонические натуры, называемые также мерзавцами! От них, по крайней мере, знаешь, чего ждать.

Андрон вскинул на плечо рюкзачок с инструментами и уже сделал шаг к виднеющейся сквозь ветви насыпи, когда обнаружил, что спутник его стоит неподвижно, воздев натруженный убийствами указательный палец и таинственно выкатив левый глаз. Правый, как всегда, напоминал червоточину и чувств не выражал.

– Ты чего это?

– Тише... – прошипел Прохор в мистическом ужасе. Или в мистическом восторге. – Сейчас...

– Что сейчас?

– Все бабы сейчас навернутся... Разом!

Так, наверное, ослепленный Самсон, сдвигая поддерживающие дом столбы, сипел: «Умри, душа моя, с филистимлянами...»

– Делать тебе нечего! – с досадой сказал Андрон. – Видишь же: ничего не случилось. Значит, и не случится... Пошли с тележкой разбираться. А то долбанет посреди рощи – мало не покажется!

Спутник не услышал. Потом, по прошествии минуты, воздетый перст его утратил твердость, а левый глаз наполнился разочарованием, даже обидой.

– Промазал... – скорбно констатировал Прохор. – Говорил же ему: в корпус цель, а не в голову... Придурок!

– Хорош горевать. Живы и живы. Пошли.

– Нет, но как это можно было? – не унимался Прохор. – Из такой пушки не завалить!

– Снайпера нашел... Да и не стрелял он, скорее всего.

– Как?!

– Так. Попробовал, видать, в другие времена перекинуть. Ох, чует мое сердце, пришибла она его. Бабочка-то – сам видел...

– Ну и кто он после этого?!

– Слышь! – сдерживаясь из последних сил, напомнил Андрон. – Тележка на подходе...

Прохор резко выдохнул и взял себя в руки.

– Ладно, – угрюмо подвел он итог. – Заказ я выполнил, а дальше уже их дело...

В молчании путники выбрались из рощицы и направились к платформе. Шли, не зная, то ли радоваться, то ли огорчаться.

– У тебя сотик в рюкзаке пищит, – сердито заметил Прохор.

– Откуда? – буркнул Андрон. – Я ими уж пять лет как не пользуюсь.
* * *

Выпутали мачту из веток и, мысленно благодаря Бога, что не дал им времени снять девальваторы, выкатили облегченную до предела платформу на место попросторнее. Прохор приволок откуда-то три мертвых тела в камуфле и живописно рассадил их на палубе. Подняли парус. Ветер с прежним упорством дул в направлении дачных поселков. Вскоре в лесопосадках пошли прогалы.

– Прыгаем! – скомандовал сиплый Прохор. – Вон она...

Действительно, вдали, на том самом бугорке, которым сегодня завершилось их бурлачество, навстречу паруснику бойко бежало по рельсам нечто небольшое и самоходное.

– Ну, прощай старушка... – Андрон, скривившись от жалости, похлопал по самодельному поручню. Подхватил рюкзачок и, сойдя по ступенькам железной лесенки, соскочил на твердую землю. Скорость была еще невелика.

Прохор лесенкой пользоваться не стал и, по своему обычаю, просто махнул через борт.

Приостановились, глядя вослед уходящему в последний путь кораблю – и у обоих защемило сердце. Вроде все рассчитали правильно: на глазах многочисленных (возможно, в том числе и зарубежных) наблюдателей отчаявшийся террорист шел на таран, столкновение предстояло не в рощицах, а среди чиста поля, – и однако, видя удаляющуюся корму израненного, издырявленного одномачтовика, гордо идущего на верную гибель, трудно было не чувствовать себя подлецом.

– Сходил, называется, до Слиянки, – заглушая голос совести, Андрон крякнул. – Да, удружил мне Димитрий... Дальнобойные машинки теперь точно запретят. А то и все разом... У них ума достанет.

И на что жить?

– А счет? – напомнил Прохор, видимо, ухитрившийся подслушать и этот разговор шкипера с пассажиром. – Он же тебе номер счета оставил.

– Думаешь, на новую хватит? – Осунувшись, Андрон неотрывно смотрел на уменьшающийся латаный парус.

В небесах опять заревело, засвистало. С вертолета-разведчика тоже, видать, заметили, что преступная платформа рискнула покинуть свое логово и сама ринулась навстречу опасности.

– Может, она, тележка эта, где-нибудь там с рельс сошла? – с надеждой предположил Андрон – и в этот миг грянуло. Никто не знает, сколько ящиков с боеприпасами загрузили вояки на маленький колесный брандер, но громыхнуло знатно. Долбануло – как из динамика.

Вспучилось грязноватое пламя, в воздух начали всплывать доски, трупы, оси, колеса, треть мачты с обрывком вантов – и Андрон отвернулся. Что-то простонало над головами и во что-то с хрустом влепилось. В рощице завопила насмерть перепуганная ворона. Потом обломки вдалеке стали оседать, перспектива очистилась, и только пожар продолжал полыхать на путях. Стало потише.

– Хорошо еще не назвал ее никак, – перехваченным горлом выдавил Андрон. – Хотел ведь назвать...

– Кого?

– Платформу... Какой-никакой, а корабль...

– Слушай, ну сотик же надрывается! – не выдержал Прохор.

– Нет у меня сотика! – огрызнулся Андрон и осекся. Чертыхаясь, сбросил с плеча рюкзак, расстегнул, раскрыл. Зудящий звук стал громче, отчетливей. Умелец сунул руку в недра мешка – и выудил оттуда неописуемый артефактик явно собственноручного изготовления. Вещица стремительно подрагивала рубиновым глазком и легонько жужжала.

– Вот те хрен... – изумленно выдохнул самородок и вскинул глаза на Прохора. – Зря ты, выходит, огорчался. Все ему удалось.

– Что это за...

– Это-то? Да, видишь... Заказал мне один чудик хренотеньку, чтобы она его о конце света предупредила... в смысле – мигнула, би-бикнула...

– А то бы он без нее не понял!

– Ну мало ли... Вон в любом киоске определители настроения продают. Ну кто, скажи, лучше тебя знает о твоем настроении? А все равно покупают. Так и тут.

– Погоди... – Смертоносная пятерня сомкнулась на предплечье умельца. – Что-что, ты говоришь, Димону удалось?

Андрон едва не выронил артефакт.

– Как что? Человечество уничтожить.

Пальцы, помедлив, разжались. Прохор поглядел на трухлявые шпалы, на взмывший в зенит вертолетик, оглянулся на дымящиеся обломки платформы.

– Непохоже, – холодно заметил он.

– Ясно, что непохоже, – берясь свободной рукой за поврежденное место, недовольно отозвался Андрон. – Видишь? – предъявил он продолжающее зуммерить изделие. – Мигает! Как мигнет разок – так конец света... И тут же отбой.

– Отбой чего?

– Конца.

– Не понял...

– Сейчас объясню, – пообещал Андрон. – Про парадокс дедушки слыхал?

– Дедушки?..

– Ну, это когда ты отправляешься в прошлое и убиваешь там своего дедушку...

– Что, и такой заказ был? – вконец ошалел Прохор.

– Да нет же! Это для примера... Ну вот прикинь: отправился Дима в прошлое, убрал оттуда единственную женщину... Так?

– Так.

– Значит, что? Значит, нет человечества. А не было человечества – не было и Димы... Так или нет?

– Так...

– А не было Димы, значит, никто не отправлялся в прошлое, никто никого не убирал... А раз не убирал – опаньки! – есть человечество. Вот они, мы с тобой, стоим разговариваем.

– Ну... – Левый глаз бойца очумело помаргивал чуть ли не в такт рубиновому огоньку.

– Но раз стоим разговариваем, то, значит, Дима-то все-таки отправился в прошлое! Сами отправляли. А раз отправляли...

– Т-то есть... полсекунды мы существуем, а полсекунды...

– Да! – радостно вскричал Андрон. – Вот тебе и весь парадокс! Так и знал, что и тут нас дурят!
* * *

Каким именно образом удалось Димитрию Уарову заткнуть пресловутое бутылочное горлышко, не позволив джинну человечества вырваться наружу, видимо, останется загадкой. Скорее всего, выдворил бедную женщину из родного неолита в какой-нибудь кембрий (хорошо еще, если не мел), а пистолетом, надо полагать, так и не воспользовался – характер не тот. Хотя, конечно, мог и пальнуть с перепугу.

Гадать о том, что стало с ним самим, занятие малополезное и, прямо скажем, неприятное. Настроение оно не повысит. Если по завершению хронотеракта Уаров остался лицом к лицу с волосатыми разъяренными Адамами, то, несомненно, был грубо зарублен на месте каким-либо примитивным орудием. Если же он и сам отправился с Евой неизвестно куда, то почти наверняка пал от ее руки. Романтический вариант (Ева + Димитрий = ...) исключен изначально, поскольку чреват восстановлением человечества, что, в свою очередь, опровергается бибиканьем и миганием Андронова артефакта.

А с другой стороны, интеллигентика этого и в Баклужино рано или поздно пришибли бы. Что в лоб, что по лбу. Поди теперь пойми, прав был или не прав старый шкипер, предупредивши сразу после обстрела: «Пожалеешь еще...» Трудно сказать, что предпочел бы сам Уаров: удар кремневым рубилом или прямое попадание ракеты «воздух – земля».

Тем не менее, снова увидев под елью оттиснутые в мягкой почве следы четырех ножек исчезнувшей машинки, Андрон Дьяковатый испытал легкую грусть и даже виноватость. Вспомнилось, как, беспомощно улыбаясь, Димитрий нелепо вздергивал верхнюю губу и подвертывал нижнюю. Опустела поляна. Ворона после взрыва тоже убралась – то ли от греха подальше, то ли к греху поближе.

– Н-да... – нахмурившись, вымолвил Андрон и с озабоченным видом повернулся к сваленному грудой скарбу. – Ну и как теперь отсюда все это вызволять?

Поглядел на Прохора. Тот по-прежнему пребывал в раздумье, переходящем временами в тяжкое недоумение.

– То есть это что же? – проговорил он почти с возмущением. – Это получается, что теперь наша жизнь как бы дырявая? В прорехах?

– Можно сказать и так, – согласился Андрон.