Чтение 15–й страницы книги ~Тень Конторы~

«Прораб» рубил концы, очень удачно рубил. Рубил чужими руками! Огонь лучше любой швабры вымыл оставленные им следы.

Все?

Или нет?.. Или что-нибудь могло остаться? Что?..

В доме — ничего. Там даже перекрытия сгорели и обрушились внутрь.

Возле дома?..

Возле дома были только груды мусора, горы кирпича и брошенный кран.

Кран? А почему бы нет?.. Как же он сразу не подумал о кране?!

— Купите через подставных лиц и осмотрите стоящий возле дома кран, — приказал «Первый». — Каждый сантиметр осмотрите, особенно кабину и стрелу.

Брошенный кран купили по цене металлолома, демонтировали, вывезли и осмотрели в специально для этого арендованном гараже. Осмотрели, как было приказано, по сантиметру!

И ничего не нашли! Только на самой макушке крана и на стреле были обнаружены свежие царапины. Подозрительно правильной формы.

Куски крана с царапинами вырезали автогеном и представили «Первому».

— Что это? — живо поинтересовался он.

— Похоже на следы от винтовых струбцин.

— От струбцин?

«Первый» внимательно исследовал фрагменты крана.

Значит, все-таки он не ошибся, значит, струбцины были! А раз они были, то они что-то держали! Что?.. Вряд ли праздничные флажки или гирлянды. Ни один дурак не будет рисковать жизнью, чтобы повесить на стрелу крана флажки.

Струбцины держали что-то другое — скорее всего видеокамеры, несколько видеокамер! Стрела крана перемещалась над стройплощадкой, таская раствор и кирпич, но вовсене для того, чтобы подать их наверх, а совсем с другой целью — чтобы найти более выигрышный ракурс. Стрела зависала над дорогой, над домом «объекта»… В том числе над траншеями…

— Подготовьте список людей, которые участвовали в последней зачистке, — распорядился «Первый».

Командиры подали списки.

В подготовке и проведении операции было задействовано больше двух десятков бойцов. Но «Первого» интересовали не все — только те, что работали на теплотрассе. Их он выписал в отдельный список. Который сверил еще раз.

Он тоже знал правила «хорошего тона», знал, что «нагрязнив», следует за собой прибирать. Как следует прибирать!

Его люди работали в траншее, работали под краном, на стреле которого обнаружены царапины от струбцин. Они могли попасть в поле зрения видеокамер, оставив на пленке свои изображения. Изображения можно перевести на цифру и распечатать. Хоть в миллионах экземпляров. А дальше дело случая, дальше их могут опознать по фото, выследить, схватить и выпотрошить.

Всего лишь могут! Но опыт показывает, что случайности не такая уж случайная вещь… На случай «Первый» ставить не хотел.

Он просмотрел список еще раз и перечеркнул крест-накрест…

Глава 36

Уборка была почти закончена…

Почти, потому что, кроме квартир, машин и отпечатков пальцев, была еще одна составляющая генеральной уборки, о которой не подозревают даже самые чистоплотные домохозяйки, — уборка свидетелей. Что толку стирать «пальчики» и собирать волоски, если есть люди, которые знают тебя в лицо?

В свое время он сильно ошибся, недооценив противника и решившись выйти из тени, чтобы сыграть роль «прораба». Он надеялся выявить слежку, для чего организовал контрслежку. Забыв еще об одной приставке «контр», прибавка которой образует принципиально новое слово — контрконтрслежка. Он ловил их, а поймали — его.

Если бы не Актер, то ошибка могла сойти ему с рук — кого может заинтересовать лицо рядового прораба? Но Актер попал им в руки, и засвеченная физиономия «прораба» приобрела совсем другую цену.

Резидент прикинул количество «сора», который ему предстояло убрать. Получилось немало — рабочие, которые рыли траншею возле дома «объекта», похитители Актера, ребята в милицейской форме, что ловили его, их командиры…

Вот только где они теперь? Это задачка была не с одним, не с двумя и даже не с тремя неизвестными. Это задача с одними только неизвестными — к чему-то прибавить хрен чего, помножить на фиг его знает и разделить на непонятно что. И не дай тебе бог ошибиться!

Ну и где ему искать этих, о которых ему ничего не известно?

Впрочем, нет — кое-что он все-таки знает! Знает, чем они занимаются, знает их почерк и даже располагает их фотографиями. Теми, где они в робах роют траншеи. Остался пустяк — осталось просеять через мелкое сито сто пятьдесят миллионов российских граждан, чтобы в сухом остатке осталось несколько нужных.

Н-да…

Резидент сел и надолго, очень надолго задумался. Он пытался решить пример со всеми неизвестными — найти тех, которых неизвестно где искать и которые не желают быть найденными.

Тех самых, которые решали точно ту же задачу — найти его…

Глава 37

Люди не грибы, их не собирают, бродя по лесам, — их ищут по-другому. По их почерку…

Дом «объекта»…

Траншеи под трубы теплосетей…

Люди в «фирменных» жилетах…

Резидент двигал по карте фишки, восстанавливая детали покушения. Того, которое он прохлопал.

Ворота…

«Мерседес» жертвы…

«КамАЗ»-цементовоз…

Несколько машин на подходах, которые должны были обеспечивать эвакуацию исполнителей… Где они должны стоять? Здесь и, пожалуй, здесь…

Чем больше Резидент ставил фишек, тем сильнее озабочивался.

Сколько их было всего?..

Сколько средств понадобилось, чтобы организовать смену труб чуть не в целом городском районе?

Каким образом и кем управлялась вся эта махина?..

Он недооценил своего противника тогда, но, возможно, недооценивает и теперь. Кто они вообще такие?

Уголовники, специализирующиеся на мокрухе?

Нет, конечно. Уголовники действуют проще — им такого не придумать. Максимум, на что способны уголовники, это тюкнуть кистенем по затылку.

Бывшие армейские спецназовцы?

Тоже вряд ли. Те предпочитают использовать привычный им инструментарий — взрывчатку и гранатометы.

Спецслужбы?

Эти — могут. Но у них денег даже на новые портупеи нет, не то что на смену труб!

Кто же тогда?.. Кто?!

Более всего Резидента настораживали трубы и случившиеся раньше смерти, закамуфлированные под несчастные случаи. Было в них что-то такое, что заставляло его напрягаться.

Что?..

Пожалуй, то, что они были придуманы и исполнены на самом высоком профессиональном уровне. Если бы эти ликвидации были поручены ему, он вряд ли бы смог что-то изменить в предложенных и разыгранных как по нотам сценариях. Одна за другой несколько смертей, из которых большая часть признана несчастными случаями! Это тебе не банальный выстрел в спину жертвы в подъезде дома, где он живет!

И зачистка свидетелей… Это тоже почерк!

А уж ход с реконструкцией теплотрассы — это просто верх мастерства… И вовсе не потому, что он на нем прокололся, а потому, что такое надо придумать!

Они не просто придумали — они сделали!

Как-то не верится, что в порученном ему регионе вдруг нашлись такие умельцы. Скорее всего это гастролеры. Но если они не местные, если гастролеры, то вряд ли гастролировали только здесь. Наверняка где-нибудь еще. А что, если поискать их след не только здесь? Ведь известно, что чем больше трал — тем весомей улов! Совершенно не обязательно, для того чтобы схватить преступника за руку, — искать руку. С таким же успехом можно ухватить его и за другую часть тела. Лишь бы ухватить!

Пожалуй, так! Ловить их здесь — только самому подставляться, потому что они тоже ищут его! Надо искать их не здесь, где они только и ждут, чтобы он высунулся из убежища, а искать там, где они считают, что их никто не найдет!

Такая тактика!..

Он не будет шарить по водоему удочкой, он расправит сети, скребанет по дну и потянет наверх все, что вытянется, а уж потом, ковыряясь в улове, отделит плотву от щук!

Это будет дольше, но будет надежней!..

Глава 38

В институтских коридорах, на этажах и на лестницах отчаянно зазвенел звонок. Пара закончилась, студенты, собрав учебники и конспекты, густой толпой вывалились из аудиторий. Они стекали по лестницам на первый этаж, в вестибюль, где, сливаясь в единый поток, шумно неслись к выходу. Возле гардероба они на несколько мгновений останавливались, натыкаясь на доску объявлений. Не все, только те которые жили на стипендию. На доске частенько вывешивались объявления о подработках. Больше и чаще других — для молодых девушек в свободное, преимущественно ночное, время. Но встречались и другие…

— Смотри-ка…

Пришпиленный кнопкой, стандартный, форматом А4, лист предлагал «халтурку» на ниве социологических исследований, обещая неплохой заработок за непыльную работу. Студентов любят привлекать для проведения различных соцопросов, потому что население гораздо охотней отвечает на вопросы, задаваемые молодыми, с симпатичными мордашками, юношами и девушками, чем уродливыми и злобными стариками и старухами.

Но на этот раз ни у кого ничего спрашивать не надо было.

— А что тогда нужно?

— Собирать информацию о криминогенной обстановке в регионе.

Заказчиком исследования выступило «Межрегиональное представительство Всероссийской общественной организации содействия повышению общественного правопорядкаи правового самосознания населения». Или что-то в этом роде…

— Мы будем платить вам за каждый мегабайт информации на криминальную тематику.

— А где ее взять?

— Известно где — в СМИ.

Заказчика в первую очередь интересовали тяжкие правонарушения, которые предлагалось всесторонне изучить, используя самые разные источники информации, и конспективно изложить детали преступления и выдвинутые следствием и журналистами версии, причем не просто так, а по специальной, утвержденной заказчиком форме.

То есть нужно было делать то, что студенты как раз умеют, — писать конспекты. Конспекты преступлений.

— А зачем это нужно? — интересовались отдельные, особо въедливые студенты.

— Для содействия повышению общественного правопорядка и правового самосознания населения, — популярно объясняли им.

— А-а…

Студенты получали заказ на какое-нибудь убийство и перелопачивали все написавшие о нем газеты, выискивая в них дополнительные, которых не было в других изданиях, факты и детали. Из сотен и тысяч страниц текста получалась одно-двух страничная выжимка с графами:

Фабула преступления — выстрел из гранатомета в бронированный «Мерседес» потерпевшего.

Оружие — армейский гранатомет «муха».

Детали — выстрел произведен с расстояния сорока — сорока пяти метров под углом семьдесят градусов, из встречного, шедшего со скоростью 90 — 100 километров в час автомобиля.

Версия официального следствия — несчастный случай в результате ДТП.

Предполагаемые заказчики:

а) Жена. Мотив — ревность к любовнице потерпевшего.

б) Любовница. Мотив — ревность к жене потерпевшего.

в) Любовник жены. Мотив — ревность к жене потерпевшего.

г) конкуренты (фирма Трейдинг-эксклюзив-компани). Мотив — борьба за рынок сбыта…

Исполнители — неизвестны…

И все в том же роде.

Но убийства отсматривали не все, кое-кто в тех же газетах собирал информацию про повесившихся, отравившихся, застрелившихся, утонувших, выпавших из окна и погибшихпод колесами грузовиков граждан. Преимущественно зажиточных и облеченных властью граждан.

Здесь заказчиком выступало уже не «Межрегиональное представительство…», а совсем другая организация — редакция журнала «Занимательная некрофилия», которая собирала в редакционный портфель «занятные и забавные, которые будут интересны читателю», несчастные случаи.

Журнал еще только вставал на ноги, но платил за информацию хорошо. Правда, платя хорошо, серьезно спрашивал за качество предоставленных материалов — этого заказчика тоже интересовали детали — с какого этажа свалилась жертва, присутствовали ли при этом свидетели, был ли пострадавший пьян, оставил ли после себя предсмертную записку, не было ли у него врагов, какие версии происшествия выдвинули следствие, журналисты, соседи… При этом разбившиеся и отравившиеся бомжи и «работяги» редакцию не волновали, так как читатель их журнала был в основном среднего и выше среднего класса и желал читать исключительно про людей своего круга.

Студенты просматривали подшивки газет, собирали сплетни, встречались со свидетелями несчастных случаев…

Иногда в «корпункты» вместо студентов являлись налоговые полицейские и прочий служивый люд. Им показывали ксерокопии учредительных документов «головной фирмы» и торжественно вручали журнал с одной, двумя или тремя зелеными, с портретами президентов США, закладками. Тем, кому казалось этого мало, прозрачно намекали, что если они сильно захотят, то могут стать главными героями следующих глянцевых номеров.

И инспектора уходили.

А если бы не ушли, если бы копнули глубже, поговорив с «региональными представителями» по душам, то узнали бы про объявления в местной прессе об открытии московского филиала и вертком молодом человеке, который от имени и по поручению «головной фирмы» принял их на работу. А решив заглянуть в «головную фирму», никакой «головной фирмы» по указанному в учредительных документах адресу не обнаружили бы, а нашли офис-однодневку, который снимается мошенниками на пару дней, чтобы пустить пыль в глаза обираемым жертвам.

Тогда стали бы искать «верткого молодого человека», чтобы узнать, кто его нанял. Но вряд ли бы нашли, так как он убыл из страны в неизвестном направлении, осев где-тов солнечной Австралии или Парагвае. Но если бы даже его по каналам МИДа в том далеком Парагвае отыскали и допросили, то и тогда бы ничего путного не узнали, потому что «верткий молодой человек» был тоже наемным работником, которого послали в далекие края вербовать директоров для филиалов.

А тот человек, что его нанял, уж точно был недосягаем, так как скоропостижно скончался, в связи с чем его имя был даже упомянуто в заказанной им подборке материалов для журнала «Занимательная некрофилия».

И, наконец, если бы нашелся человек, который не поленился объездить всю Россию из конца в конец, читая все подряд объявления в газетах и на уличных стендах, то он бы с удивлением обнаружил, что «представительства» и «корпункты» открыты не в одном регионе, а во многих! И что исследования для «Межрегионального представительства…» и материал для журнала «Занимательная некрофилия» собирают не два десятка студентов, а собирают сотни, если не тысячи корреспондентов одновременно по всей стране!

Вот такая схемка — неизвестно кто, непонятно в связи с чем заинтересовавшийся информацией по случайным и криминальным смертям, нанял работника, который по его просьбе открыл десяток офисов в Москве и Питере, куда зазвал без пяти минут эмигрантов, предложив им небольшую халтурку. Без пяти минут эмигранты разъехались по регионам, где дали объявления в газетах, навербовав директоров представительств, которые, в свою очередь, наняли толпу студентов для сбора информации.

Единственное, что нужно было, чтобы вся эта гигантская машина заработала, — это деньги. Которые, судя по всему, у устроителей информационной пирамиды водились. Гигантская, невидимая глазом поисковая сеть накрыла страну, процеживая сквозь себя тысячи околокриминальных историй.

Кто-то неизвестный менял деньги на информацию, при этом никак себя не засвечивая! Он почти ничем не рисковал — наверное, какой-нибудь особо ушлый следователь мог заинтересоваться работой студентов, мог выйти на представительства, через их директоров, пусть и очень теоретически, добраться до австралийских эмигрантов и даже обнаружить могилку их нанимателя… На чем его исследования и закончились бы.

Но только откуда такому особо въедливому, который стал бы объезжать страну, следователю взяться?

Неоткуда взяться!..

Глава 39

Солдат на войне рассчитан на две-три атаки. Четвертую он не переживает. На четвертую из тыла должен подтянуться другой, который встанет на его место. Но тоже не надолго, тоже на три боя. И пока он чистит оружие, зубрит Устав и лопает перловую кашу, там, в тылу, ему подбирают замену, мобилизуя очередные призывные возраста и формируя из них воинские эшелоны, везут к фронту.

Жалеть солдата — дело пустое, он на войне главный расходный материал. Его дело — пережить первую и вторую атаку, чтобы умереть в третьей…

Рядовой киллер на этом свете тоже долго не живет. Не должен жить. Киллер рассчитан на две-три акции, после чего становится опасен. Потому что против него начинает работать статистика — его видят случайные, которые могут его опознать, свидетели, он оставляет на месте преступления улики, он может сболтнуть лишнее, «расслабляясь» после акции. У зажившегося исполнителя начинает вырабатываться индивидуальный, по которому его можно вычислить, почерк.

Если киллер работает в одиночку, на свой страх и риск, то у него есть шанс выйти из дела, зажив жизнью рядового обывателя. Хотя такое случается редко, потому что остановиться наемному убийце сложно — он ничего другого не умеет, жить привык на широкую ногу, а душа требует острых ощущений. И он — срывается…

Киллер, работающий в команде, уйти на покой не может, слишком много на него всего завязано. А ну как он надумает с кем-нибудь поделиться известной ему информацией из-за терзающих его душу угрызений совести, по пьяни или по глупости? Держать его под контролем всю оставшуюся жизнь, как это делал в свое время КГБ, слишком накладно. Это надо к каждому вышедшему на пенсию убийце по три няньки приставлять. Остается один, который напрашивается сам собой, выход…

А мы еще удивляемся, почему процент раскрываемости «заказух» так ничтожно мал. Потому и мал! Потому что судить некого — тех, кто нажимал спусковой крючок или выдергивал чеку из гранаты, давно нет в живых. Ведь киллер, он как солдат — пушечное мясо. Одноразового применения.

Траншейные рабочие тоже были «одноразового применения». Они тоже были рассчитаны на «три атаки». Две из которых отходили.

А раз так, то и говорить не о чем! Не сейчас, так позже… Итог — один!

Приговор был вынесен и подписан. Приговоренные были обречены, хотя ни о чем не подозревали и ни в чем не были виноваты… Впрочем, это как посмотреть — они же не только лопатами в траншеях землю ковыряли. За каждым из них числилось минимум по два трупа. Так что все справедливо!

Убрать приговоренных можно было легко и разом, например, вывезти куда-нибудь подальше в лес, приказать построиться и расстрелять из одного автомата. И там же закопать.

Но «Первый» предложил другой сценарий… Он был очень рачительным хозяином и решил: уж коли списывать людей, то с пользой для дела.

Приговоренных эвакуировали из города и переправили на базу, где, ничего не объясняя, разоружили. Разоружали — свои, из их же пятерок. Так приказал «Первый». Чужие вэто дело вязаться не должны. Чужим с этим делом справиться было бы легче!

Пятерки, превратившиеся в четверки, построили и зачитали приказ, выкрикнув добровольцев. Командиры наблюдали за своими людьми, отмечая их реакции. Добровольцы вышли из строя. Все. В строю не осталось никого. Но кто-то выходил чуть раньше, кто-то на мгновение позже. Тех, что на мгновение позже, брали на заметку. В чем и был смысл мероприятия.

«Добровольцам» скомандовали «Направо!» и повели в тир. Повели в строгой очередности, чтобы пятерки не вступали в контакт друг с другом. Они никогда не сталкивались, они даже не знали, есть ли еще пятерки, кроме их пятерки, пока не встречались на операциях, требующих участия большого числа бойцов.

Их привели в тир и вытолкнули на середину их товарища, который в этот раз должен был стать мишенью.

Сказали, что он предатель и подлежит уничтожению, снова предложив тем, кто сомневается в своих силах, выйти из шеренги.

Никто не вышел. Все догадывались, что, выйдя отсюда, придется встать туда. Но случалось, что и выходили. Выдавая свою слабость.

Командиры раздали своим людям оружие. Но не пистолеты! На этот раз не пистолеты, на этот раз штык-ножи. Так приказал «Первый», приказал для экзекуции использовать холодное оружие.

Бойцы разобрали ножи и пошли к своему товарищу. Твердо пошли. Они привыкли подчиняться и привыкли не сомневаться.

Командиры включили видеокамеры.

Все экзекуции всегда записывались на пленку. Пленки хранились в личных делах исполнителей, на случай, если они захотят выйти из дела, повинившись перед властью. Тогда власть получит кассеты, и шансов на прощение не будет.

А еще видеозаписи были нужны, чтобы после, в спокойной обстановке, сидя перед телевизором, замедляя, перематывая и стопоря изображение, просмотреть, кто, что и как делал. Чтобы выявить слабаков.

— Приготовиться.

Все приготовились. Ножи вздрогнули в напрягшихся руках.

Пристегнутая к стене наручниками жертва никак не выражала своих чувств. Потому что все еще надеялась, что это не всерьез, понарошку, что это инсценировка, призванная проверить его психологическую устойчивость. Такие спектакли периодически случались. Вначале испытуемого пугали и даже били и пытали, а потом отпускали с миром.

Но это был не тот случай. Хотя откуда ему было знать…

Ликвидаторы стояли в ожидании приказа. Которых могло быть три — «Отставить!», «Работать всем!» или по одному. Если разом, то легче. Скопом все делать легче: и убивать, и умирать, и водку жрать.

Приказ прозвучал в худшем варианте:

— Работаем соло!

Все напряглись. Командир испытываюше всматривался в лица.

— Ты! — показал он на бойца, в глазах которого, как ему показалось, мелькнул страх.

Боец сделал два коротких шага и остановился. Он тоже не был уверен, что это не тренировка, что это всерьез, и ждал команду «Отставить!». Но командир молчал, уставившись в часы. Каждая секунда промедления фиксировалась и истолковывалась как слабость.

Три. Четыре.

Пять…

Боец не должен думать, он должен воспринимать и исполнять приказ на уровне мышечных реакций. Сказали «бей» — бей! Сомневающийся боец — плохой боец!

Шесть.

Семь.