Чтение 14–й страницы книги ~Попутчики~

- Вот мой сын. Он одержим дьяволом. Силы мрака не позволяют причинить ему
никакого вреда, заставляют даже львов поклоняться ему.

Не сказав ни единого слова, бурые совы в лохмотьях поднялись со своих
мест и окружили Зайрема. Молча перерезали они путы, связывавшие мальчика,
молча сняли его с лошади. Мальчик молчал, и только глаза его молили о
помощи.

- Он останется с нами на месяц, - сказал один из старцев.

- Возвращайтесь, когда луна родится вновь, - объявил другой.

Король мрачно кивнул и уехал со своими воинами. Мальчика отвели в
развалины.

Сначала отшельники расспрашивали его, а когда Зайрем молчал или просто не
мог ответить, они жгли голубые курения, развязывающие язык любому человеку.
Из того, что мальчик говорил под действием голубого дурмана, стало понятно,
что Зайрем как-то связан с огненным колодцем. Отшельники, опьяненные
наркотическим зельем, толком ничего не поняли, но посчитали, что чуют
демона. Поэтому они заперли Зайрема в тесной келье без окон и оставили его
там на семь дней без пищи, дав только глиняный кувшин с гнилой водой. "Если
дьявол поселился в нем, то, лишив обитель демона привычных благ, мы тем
самым заставим его выйти", - говорили святые. Но когда на восьмой день они
выпустили Зайрема, в его глазах было то же безумие, что и раньше. Они били
мальчика плетьми, стараясь сделать вместилище нечистой силы еще более
неуютным, но плети вспыхивали и рвались в руках. Это уж точно был
губительный знак дьявола.

Когда все попытки отшельников не увенчались успехом, они пошли на
хитрость. Мальчику разрешили есть вволю и позволили ему бродить, где
вздумается, среди развалин и по всему оазису. Святые старцы же внимательно
наблюдали за ним и подмечали все, что Зайрем - или демон, поселившийся в
нем, - станет делать.

Но мальчик уходил на зеленый берег заводи и садился там, уставившись на
воду невидящим взглядом. Он не делал ничего другого в течение четырнадцати
или пятнадцати дней. Когда его звали к столу, он покорно шел; когда его
запирали на ночь в келье, он не протестовал. Как только его оставляли в
покое, он уходил к заводи и усаживался на берегу. Трудно было найти картину
более наивную и прекрасную.

Вопреки своим верованиям, отшельники оказались глубоко тронуты увиденным.
Решение пришло само собой, как день расцветает во тьме, - нет никакого зла в
мальчике, который все время размышляет, даже в самый ясный день. Кстати,
таких дней, по поверьям, демоны избегали.

Наконец святые пришли к мальчику и разложили перед ним различные
предметы, которые, считалось, отпугивали силы тьмы. Зайрем ничуть не
испугался: он подержал в руках каждый из магических предметов и положил их
назад. Он оставался спокойным, а безумие и мука теперь затаились слишком
глубоко, чтобы простые люди могли их разглядеть. Когда с Зайремом говорили,
он отвечал неторопливо и серьезно.

- Дьявол изгнан, - сказали святые, - Теперь, сын короля, ты должен верно
служить богам кочевников. Помни, мир безрассуден, тщеславен и грешен. Путь к
богам пролегает по крутым и скользким ступеням, его преграждают ловушки,
каменные завалы и острые клинки недругов.

- Выходит, боги не желают, чтобы человек когда-нибудь достиг их, раз
создают такие преграды на его пути? - тихо произнес Зайрем.

- Люди сами воздвигают преграды, - ответили святые. - К тому же есть тот,
кто преследует смертных со сворой черных и красных псов, пожирающих павших.
Бойся Владыки Ночи, Искусителя! Помни, он всегда рядом и один раз едва не
заполучил тебя.

После этих слов холодный тягучий страх заполнил сердце Зайрема.

- Доверься небесам, - сказал один из отшельников, ласково поглаживая
мальчика. Он сам старался забыть о страстях, которые почти заглушили
приступы благочестия, но, видимо, так до конца и не уничтожили. - Берегись
голоса плоти и его желаний. Держись подальше от женщин. Твоя мать навлекла
на тебя беду, связавшись с темными силами. Посвяти свое тело и душу богам, и
они уберегут тебя от тех, кто охотится в ночи.

Когда король вернулся за ответом, святые рассказали ему то, что им
удалось узнать. Они объявили, что мальчика лучше отдать в прислужники в
какой-нибудь храм, чтобы он был в большей безопасности.

- Но вы излечили моего сына от неуязвимости, которая отличает его от
других?

- Нет, - сказали святые. - Он защищен от любого оружия и от
насильственной смерти. Это нерушимое условие заклятия, которое мать наложила
на него. Пока он сам толком не понимает, каков он. Если он будет жить в
смирении, то может никогда и не узнать этого и не почувствовать всей власти
этого дара. Оставь мальчика с нами, и мы укажем ему верный путь.

Но король забрал сына, повергнув тем самым святых в уныние. Пользуясь
своей королевской властью среди племен, кочующих по пустыне, он отослал
Зайрема на север, в великий храм. Вместе с ним он послал двух лошадей,
навьюченных сундуками с жемчугом и золотом.

- Если уж моему сыну суждено быть жрецом, он будет одним из лучших. Тогда
люди смогут узнать, что он мой сын, и я смогу им гордиться, - сказал на
прощание король.

***

Но мать Зайрема, свою жену, король отправил в изгнание за то, что она
наложила заклятие на сына. Одни говорили, что ее приютил другой народ,
другие - что она погибла и из ее костей выросло дерево в самом сердце
безмолвных дюн.

Однажды купец-караванщик расположился на отдых под сенью этого дерева. Он
надеялся найти здесь воду, но ее не оказалось.

- Как же может дерево зеленеть в пустыне, ведь за три мили вокруг нет ни
капли воды? - удивился купец.

Он побледнел, когда дерево ответило ему;

- Мои слезы поят меня.

- Кто это сказал? - воскликнул купец. Оглянувшись, он посмотрел на слуг,
стоящих поодаль... Только дерево могло заговорить с ним. - Это ты сказал? -
обратился купец к дереву. - Если так, должно быть, ты эльф?

Но, словно дуновение ветра, донесся до него едва различимый шепот:

- Принеси мне весть о моем сыне.

- Скажи мне его имя, - попросил купец. Но то ли дерево не помнило имени,
то ли не пожелало назвать его.

Рассказывали, что годы спустя какой-то человек вырыл яму под корнями
дерева, желая добраться до живительной влаги, питавшей его. После долгих
трудов он нашел немного воды - но она оказалась соленая.

Глава 4

- Взгляните сюда, избранники богов! - закричал толстый монах, приведя
Зайрема во двор воспитанников. - Этого мальчика зовут Зайрем. Он сын короля,
но посвящен храму, как и вы. Отныне он ваш брат.

Дети уставились на Зайрема. Впрочем, так сделали бы дети любой расы,
любой эпохи и любого возраста. Новый мальчик, худенький и смуглый,
внимательно разглядывал их. В его взгляде смешались любопытство и грусть.

Толстый монах был уродлив. За его пребывание здесь в свое время неплохо
заплатили, как и сейчас за Зайрема. Он перевел взгляд со смуглого мальчика,
стоящего рядом с ним, на другого послушника, напоминавшего кусочек солнца,
сверкающего во дворе, укрытом тенями. Этого очень беспокойного и странного
мальчика с огненно-желтыми волосами звали Шелл.

Толстый жрец не любил его.

В глазах Шелла горели яркие зеленые искорки, как у рыси. Он был очень
молчалив, слова редко срывались с его губ. Чаще слышался его смех,
предостерегающий возглас или просто мелодичный свист. Когда его нашли на
ступенях храма, он плакал. Те, кто оставили малыша возле храма, не научили
его говорить. Монахи утверждали, что прошло целых полгода, прежде чем
ребенок соизволил наконец произнести первое слово. Даже теперь, научившись
бегло читать про себя, он отказывался читать вслух. Его наказывали, но
пользы это не приносило - ни читать, ни молиться вслух он не хотел и редко
произносил в ответ больше чем "да", "нет" или "может быть". В то же время
все существо Шелла звучало: его руки и ноги, его тело пели своими
движениями. Он бегал словно олень, ходил, танцуя, не по годам грациозно и
изящно. Он подпрыгивал так высоко, что лишь ему одному удавалось срывать
сливы с дерева, раскинувшегося над Нефритовым Двором. Остальные дети
подбирали падалицу или трясли дерево. Даже во сне тело Шелла разговаривало;
прищуренным рысьим глазом, дрожанием губ или ноздрей, подергиванием рук
юноша напоминал зверя или неведомый музыкальный инструмент, играющий сам по
себе. Была и еще одна странность. Хотя ворота запирались на ночь, Шелл
всегда мог выйти из храма. Неизвестно, как преодолевал он высокие отвесные
стены и зачем бродил по окрестным лесам. Казалось, ночь и луна призывают его
и никакие запоры не могут удержать. Даже два монаха, неусыпно охранявшие
спальни воспитанников, не замечали, как Шелл выходит из храма, и
спохватывались, лишь найдя опустевшее ложе. Если же мальчик оставался на
ночь в стенах храма, то вовсе не из-за того, что хотел угодить старшим,
просто этой ночью он не чувствовал зова странствий.

Что искал он в ночи?

Говорили, что Шелл, вырвавшись из стен храма, ложится на ветвь дерева и
свистит и соловьи вторят ему. И еще рассказывали, что Шелл бегает
наперегонки с лисами и учит их, как залезать в крестьянские дворы. Однажды
произошел такой случай: черная кобра заползла в класс, ужасно испугав
воспитанников, но Шелл спокойно подошел и, издав тихий шипящий звук, поднял
змею. Кобра легла ему на плечо и ласково потерлась головой о его лицо. Потом
мальчик унес змею и осторожно выпустил на лугу. Шелл боялся только одного -
вида любого мертвого существа. Он не любил смотреть на мертвых ящериц и
мышей, но никогда не показывал своего страха. И он ни разу не присутствовал