ночью тайком пробиравшегося от любовницы, отколотили мелкие фраеры, мирно
попросившие закурить, но нарвавшиеся на гневную отповедь.
(дескать, раньше хоть кто-то корочку подавал, а теперь зубы на полку клади),
Фуцел решил, что пока лучше отсидеться под землей, благо что после случая с
Жабоедовым милиция в каменоломни соваться не рисковала.
задержки уходившей в недра земли. Из всех щелей попер странный, никогда здесь
не виданный мох. Появились и вовсе фантастические твари, впоследствии названные
химерами. Слух о том, что попытка выхода на поверхность равносильна
самоубийству, превратился в непререкаемую истину.
испытывал - за это надо поблагодарить воровского бога, если таковой имеется. Со
временем сюда проникли вездесущие метростроевцы, вслед за ними явились
темнушники ("глаза завидущие, руки загребущие" - как их характеризовали
аборигены каменоломен), а впоследствии и светляки, самые тяжелые на подъем.
каменоломни так никому и не достались. Когда страсти улеглись, Фуцел близко
сошелся с одним из вождей темнушников - папой Каширой, личностью тоже весьма
незаурядной, правда, совсем в другом плане. (Юрок тогда еще пешком под стол
ходил и на здешнем горизонте возник намного позже.)
были превращены в Торжище, Фуцел неожиданно оказался самым богатым лавочником.
Он один мог выставить больше товаров, чем, скажем, вся обитель Света. Да и
товар был на загляденье, такого нынче ни за какие коврижки не сыщешь - и
швейные иглы, и душистое мыло, и наручные часы, и клизмы, и сковородки, это не
говоря уже о консервах, детских питательных смесях, специях и шоколаде. А ведь
когда-то многие потешались над скаредностью Фуцела. Дескать, ну и крохобор -
все подряд в свою берлогу тащит. Кто же в итоге оказался прав?
жить в своем нищенском закутке, спать на истлевших шубах и носить такие
лохмотья, что ими побрезговала бы даже давно опочившая Лайба. Не прекращались и
его регулярные запои, раскрепощавшие мысль и дававшие волю необузданной
фантазии.
качестве и умереть собирался.
говори, а годы сказывались, да и регулярные бдения над эмалированной ванночкой
здоровья не прибавляли.
закоулке лабиринта, отгороженном от посторонних глаз всяким утильсырьем -
кусками дырявого брезента, гнилой фанерой, упаковочным картоном. Гостей здесь
угощали ядреным пойлом неизвестного происхождения и крупными, как кулак,
улитками, доставленными из дальних пещер, где им вольготно жилось среди помета
летучих мышей.
старого зачуханного черта, тем более что из дырок неизменного танкистского
шлема наподобие рожек торчали патлы седых волос. Морщин на лице он, наверное,
имел больше сотни, зато зубов во рту - только два.
улитки еще допрежь того, как сотрапезники решили, каким это способом лучше
всего подступиться к столь экзотической закуске.
нежную плоть улитки. - А раньше они малюсенькие были, с ноготь.
держаться с Фуцелом запанибрата.
видели?
пальцы, похожие на когти гарпии. - Но один козырный человек мне рассказывал. Он
накануне той субботы вместе с подельником в колодце теплотрассы заночевал.
Прохладно было под открытым небом, хоть и август месяц. Проспавшись, решили
сходить по ширме...
Подельник крышку люка приподнял и наружу вылез, а мой приятель штанами за
что-то зацепился. И слышит, как подельник сверху докладывает: "Снег идет!" И,
главное, с таким удивлением, словно прокурора без штанов увидел.
не подозревавшая и потому относившаяся к нему свысока.
самую крупную. - Какой, к хренам, может быть снег? Вчера еще астры цвели и
девки без чулок прохаживались. Потом присмотрелся - точно. Порхает в воздухе
что-то такое... Снег не снег, но похоже... И столько его, что снаружи
потемнело. Валит, как из дырявого мешка. Подельник наверху засуетился как-то
странно, а потом - брык с копыт! Люк, который он придерживал, на место лег. И
вдруг моему приятелю так страшно стало, так дурно, что пополз он по трубам
теплотрассы неведомо куда, лишь бы от этого места подальше. Чуть не сдох, но
повезло. Догадался в потайную нору свернуть, которая в каменоломни вела. Вот
такая история.
подвернулось.
рост не в свою меру. Черви в полсажени длиной вырастают. Мокрицы такие, что ежа
могут задавить. К чему бы это? А вдруг и люди расти начнут?
раз. Да и под землей особо не развернешься. Я и сейчас не в каждую нору залезу,
хоть и хотел бы. Это два.
что народ крупнее становится, это факт. У меня, например, конец на два пальца
длиннее, чем у старшего брата.
том, какая распрекрасная жизнь ожидает людей-гигантов.
стараясь припомнить прозвище своего дружка-темнушника.
звал.
поморщится. Наглец неблагодарный. Я ему в свое время столько добра сделал, а он
у меня прямо из-под носа ящик рассыпухи увел... чая то есть. Одно слово -
Мухоед.
только добрым словом отзывается.
огольцов евойных вроде тебя до сих пор привечаю... Ты пей, пей, не стесняйся!
папы Каширы. Ведь от Фуцела можно было еще и не такие откровения услышать да и
пили-то, честно сказать, за его счет.
творимый стражниками.
распоясались... Что я - шелупонь какая-нибудь? Или авторитета не имею? Я, между
прочим, лично папой Каширой в "быки" произведен, и этим все сказано.
меня - свой, а в чем-то я их полностью поддерживаю. С такими типами, как ты,
нужно ухо востро держать. Воровать, конечно, дело благородное. Но не у своих
же. В прошлые времена вас бы всех так опомоили, что до конца жизни не отмылись
бы.
даже пойло не шло на пользу - прикладываясь к кружке, он скрежетал о ее край
зубами.
употреблял и в злоязычном споре участия не принимал. Святой человек!
не уходил наружу и висел под потолком плотным слоем. Плошки с горящим жиром
были бессильны рассеять мрак, зато смрада добавляли изрядно.
скоро. Какая тогда может быть торговля! Вот обделаем все чин-чинарем, тогда и
гульнем.
буквально уткнулся носом ей под мышку.
показалось, что вредный старикан, как и иные прочие, питает против нее
людоедские замыслы. - Чердак, что ли, поехал?
из волшебной чаши напитком богов. Взгляд его осоловел, а рот растянулся до
ушей.
дошло...
припадочный?
пристрастиях Фуцела. - Только в своем репертуаре.
ловит, как наркот.
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Майер Стефани
Трубников Александр
Посняков Андрей