Чтение 15–й страницы книги ~Главный противник~

- Ева, беру управление на себя, - приказным то ном оповестил Ким.

Взялся за рычаги, а Ева, осознав, что нужно делать, чуть не со вздохом облегчения потащилась назад, в помещение за котлом, на миг прижавшись к Ростику так, что тот даже головой замотал, Ева хихикнула, потом, чтобы Ким ничего не заметил, произнесла: - Твоя очередь, Председатель... я насмотрелась. Рост уселся в теплое кресло, еще раз поежился от Евиных прикосновений, заставил себя вспомнить, что он женат, и даже на двух женщинах сразу, и тогда уже проснулся по-настоящему.

- Мы недалеко, - начал инструктаж Ким. - Километрах в двухстах, но над самым морем этой хмари нет, поэтому почти все видно. Ближе подходить я не решаюсь, все-таки у нас хлипкая лодочка, без форы от крейсеров не уйдем... Да и на крейсере не ушли бы, губиски, как известно, пока быстрее нас летают, даже с аглорами на котлах.

После этой не вполне ясной фразы Ким плавно, как во сне, вывел их антиграв из туманной пелены, и Рост ахнул. Перед ними, всего-то на расстоянии вытянутой руки, по морю неторопливо двигалось... Вот что это было, Рост понял не сразу. Залитый огнями, почти правильной округлой формы, довольно высокий... остров. Или не остров, а какая-та конструкция, возможно, корабль, но слишком большой, чтобы быть настоящим.

Тогда Рост решил не волноваться, вперился в то, что видел изо всех сил, и принялся думать. Из сознания ушли все переживания, посторонние мысли, может быть, вообще все мысли. Тогда он стал рассматривать мир уже не глазами, а внутренним зрением.

Это был, конечно, плавающий город. Состоял он примерно из кораблей шестидесяти, вряд ли больше. Каждый из этих кораблей нес над собой огромную платформу, кажется, в два этажа, в форме правильного шестиугольника. Эти платформы соединялись между собой так, чтобы образовать одну большую, невероятную для корабля поверхность, и на ней, несмотря на глубокую ночь, кипела жизнь.

Конечно, это были губиски, но не только они, а еще и какие-то неизвестные существа, которые выполняли непонятные, неясные Ростику работы, те, кто всем этим командовал, и те, кто обслуживал сложные, не очень разумно устроенные, пожалуй, даже вычурные, с человеческой точки зрения, машины, приводящие все это чудо инженерной мысли и неизвестных технологий в движение

На кораблях имелись заводы, фермы, парки, склады... Это была путешествующая, плавающая по морям цивилизация Полдневья... Это было то самое место, откуда пурпурные и устраивали налеты на человечество.

На иных из гигантских кораблей жило более десятка тысяч разных существ, а всего получалось... Плохо для людей получалось. Каждый из кораблей был почти с километр длиной, почти каждый мог действовать самостоятельно, но теперь они сцепились между собой, чтобы... Рост не мог в это поверить, но в его способности предвидеть будущее все-таки поверить пришлось - они шли, чтобы уничтожить человечество.

- Кошмарное зрелище, - наконец очень серьезно проговорил Ким. - Это и есть наш главный враг?

- Тебе тоже показалось, что они идут на нас? - , вопросом же отозвался Ростик.

- А на кого они еще могут тут идти? - раздался из-за плеча голос Евы.

- Наверное, они тут главные, - вздохнул Ким. Ис коса посмотрел на Ростика - Ты мне попробуй ответить, они собираются с нами воевать? - Рост молчал, словно бы то, что он отмолчится, могло им помочь. - Мы не ошиблись, когда решили, что они решили по жаловать в гости к нам? - Голос Кима упал почти до шепота. - Ну когда их первый раз увидели?..

- Не ошиблись, они действительно идут покорять Боловск. - Рост посмотрел на Кима, на Еву. Они были бледными в едва долетающем до них свете плавающего города. - Но почему? - вскипела Ева. - Что мы им сделали?

- Очень уж мы им надоели, - высказался Рост. - Вот они и вздумали ударить не разъездами, вернее, не передовыми отрядами, а... главными силами.

- Как же мы их победим? - Рост даже не понял, кто это спросил, может быть, даже и Ихи-вара.

- Не знаю. Шансов немного, я бы сказал... Это не с безмозглыми пауками драться, а значит... Война получается даже без надежды на победу. - Может, договоримся с ними? - спросил Ким. - Вряд ли.

- Ты их искал, когда мы от паучьего берега в море летали? - поинтересовалась Ева.

- Да, их. И хорошо, что не нашел. А то бы испугался... раньше времени.

- А может, сейчас уже поздно, может, уже все решено и предписано... - Ким, похоже, тихо паниковал.

Внезапно Ростика обдало острым, пожалуй, даже едким вниманием какого-то чужого сознания, похоже, что с этого корабля. Он тут же стал вылезать из кресла.

- Все, они нас заметили, уходим. Изо всех сил... Похоже, они вышлют за нами какую-то боевую группу.

Ева ему сразу поверила и бросилась к рычагам, Ихи-вара что-то по-аглорски зашипела Бастену, все дружно принялись за работу.

- Тоже мне, бином Ньютона, - пробурчала Ева, - да крейсеры свои они за нами вышлют - вот что.

- Не обязательно, - предположил Ким. - Такие ловкие ребята, что плавающие города строят, могут в запасе и кое-что похуже иметь.

Рост, чтобы никому не мешать, переместился в корму антиграва, снова уселся на пресловутые мешки.

- Недолго же мы за ними наблюдали! - перекри кивая шум, возникший от котла и давления ветра на корпус, проорал Ким, явно обращаясь к Ростику. - Тебе хватило? А то, может, обманем их в тумане, по пробуем еще разок на них взглянуть?

- Я тебе взгляну, - угрожающе отозвалась Ева, и, решительно скрипя рычагами, заложила такой вираж, что Рост чуть не скатился со своего насеста.

Они возвращались. Всего-то минуты три-четыре разглядывали издали город губисков, их гнездо, а потом сразу же вынуждены были бежать... И это только начало. Потому что могло так получиться - теперь бежать людям придется все время, и очень далеко, и очень долго... Как аймихо.

Или все-таки нет? Може^ быть, как-нибудь удастся отбиться? Но как?.. Рост понял, что сейчас, прямо вот здесь, ничего не решит.

- Вы там, главное, не вздумайте попадаться их погоне! - проорал Рост в ответ. - Об этом не беспокойся, - отозвался Ким. Действительно, они летели так, что свист воздуха за бортами иногда перебивал шелест котлов. Это внушало надежду... Хотя какая же надежда могла быть теперь у всего человечества?

Часа через три, когда хмарь за окном вдруг стала более разреженной, что обещало близкое утро, к Росту, посерев лицом от усталости, подошел Ким. Он уселся на тючки, похлопал друга по колену.

- Как ты, расстроился?

- Тут расстроишься... -

- Неужто испугался?

- Нет, конечно. Сейчас бояться - не дело. Ты мне вот что скажи, где мы находимся? И сколько времени у нас имеется?

- В прошлый раз, когда мы только-только на них наткнулись, тоже, кстати сказать, из-за огней ночью... Ну и еще потому, что ты подкинул нам эту идею - просматривать море вдали, мы сумели подойти побли же и посмотреть внимательнее. - Ким откинулся на обшивку антиграва, и Росту показалось, что друг сей час уснет. - Мы определили их скорость на глазок, конечно, но, думаю, ошиблись не очень сильно, если учесть, сколько они за эти двое суток прошли... В общем, они проходят километров сто - сто двадцать в сутки. А это значит, что идти им до нас еще... Почти две недели. До входа в залив Блесхумы - девять-десять дней. - Он помолчал. - Извини, что раньше их не за метили.

- А захотят ли они заходить в наш залив? - Оказа лось, что рядом теперь стояла и Ева. Рост обеспокоился. - А кто же на рычагах?

- Успокойся, все нормально... Бастен правит, а Ихи-вара гребет. Ты лучше скажи, как пурпурные будут на нас нападать? Издалека или...

- Ева, - с дурацким смешком отозвался Ким, - они могут только своими черными треугольниками эту войну выиграть. У них же на корабле их десятки... На этот раз налет будет куда более... плотный, чем четыре года назад. - Об этом я и спрашиваю, - огрызнулась она.

- Ты не об этом спрашиваешь, - медленно прого ворил Ростик. - Ты хочешь знать, есть ли у нас шансы уцелеть на этот раз?

Ева молча кивнула. Ким повернулся к Ростику. Что ему, Председателю Боловской цивилизации было делать? Он тоже попытался улыбнуться, хотя и без явного результата, ведь в темноте его друзьям этого было не разобрать...

- Не уверен, - честно признался он. - Единственное, что сейчас внушает хоть какую-то надежду... - Он даже не знал, как закончить фразу, уж очень она была нескромной. - То, что Председателем теперь числюсь я, и значит, на организацию обороны уйдет меньше времени.

- Да, - серьезно отозвался Ким, - это хорошо, это большой плюс. Но все-таки...

Снова их обдало давящей, почти причиняющей боль волной. Теперь то, что их не потеряли в тумане, почувствовали, кажется, даже Ким с Евой. Аглоры-то, несомненно, уловили "взгляд" и в первый раз, недаром почти не разговаривали между собой, лишь ежились.

- Идите-ка за рычаги, - буркнул Ростик. - И сделайте так, чтобы мы все-таки долетели до города. Там и будем думать.

- Как скажешь, - ответила Ева и пошла назад, чтобы сменить Бастена. И все-таки не удержалась: - Хорошо бы, черт побери, чтобы это была наша главная проблема... - Она тряхнула своей роскошной рыжей гривой и почти свирепо добавила: - Очень хотелось бы.

Глава 30

Комната была слишком большой, она казалась даже огромной, хотя Рост был уверен, что это не зал для заседаний, который, разумеется, имелся в каждом райкоме еще в советские, земные времена. В середине, прямо под светом почти трех довольно мощных софитов, в которые как источник света поместили какие-то свечи, сделанные из настоящего воска и латекса, с довольно мощным поддувом воздуха и вытяжкой твердых продуктов горения, стояло кресло. Рост чувствовал себя скверно. Пойлом, которым его "угостили" аймихо, можно было, наверное, заправлять межконтинентальные ракеты. Его то бросало в холод, то обдавало таким жаром, что он был потный, словно мышь. Сердце его, кажется, молотилось с частотой ударов двести в минуту, не меньше, но главного аймихо все-таки добились: он уже стал не совсем человеком, чувствовал людей на улицах города, знал мысли почти каждой находящейся тут персоны, ощущал волнение мамы, а ведь даже не пробовал еще сосредоточиться.

Старцы были нужны на тот случай, если он вдруг, пытаясь ощутить чуждое устройство кораблей, несущих на себе плавающий город, перейдет на Единый язык. Кроме того, эти люди, крестившиеся в православие, все-таки были не вполне людьми, они были способны расслышать каждое его слово, может быть, уловить даже его наиболее отчетливые мысли, не зря же половина из них тоже выпила того же зелья, хотя и в меньшем количестве по сравнению с тем, что досталось Ростику.

Вместе со старцами тут же находился и отец Петр. Он выглядел расстроенным и очень беспокойным, часто вытирал лоб, поглаживал бороду, он-то был против того, чтобы Рост пошел на этот эксперимент. И всетаки Ростик был уверен, что решиться на это дело было необходимо. А вышло все так.

Они вернулись из разведки, доложились совету, на который пришли почти все сколько-нибудь значимые люди города, даже Галя Бородина явилась с ребятами от алюминиевого завода. Закончив доклад, Рост предложил подумать, что следует сделать, чтобы устоять перед новым, очень мощным противником. Мнений было много, но все они как-то свелись к тому, что следует заключать мир, покоряться и даже, если будет нужно, идти в услужение пурпурным на правах данника. Против этого очень толково восстал отец Петр. - Если Гринев прав, что их на одном только этом плавающем острове несколько сотен тысяч, то они попросту растворят нас среди себе подобных... И от человечества скоро ничего не останется.

- Это не хуже, чем быть уничтоженными! - закричала Галя, но оказалось, что желание удержать свой город и жить без пурпурных господ стало доминирующим.

В общем, именно тогда, когда не было никакого уже видимого выхода, Сатклихо, который о чем-то очень тщательно совещался с остальными старцами, вдруг сделал предложение. Оказалось, аймихо могли приготовить некое варево, очень стимулирующее способность к провидению, которым обладал, как считалось, Ростик. И вот они предложили напоить его этим зельем, помочь ему психофизиологической энергией, которой аймихо умели неплохо обмениваться, и послушать, что человечеству в целом следует делать.

И Рост согласился. Остаток дня прошел в каких-то дебатах, даже в выяснениях отношений, а к вечеру отлично выспавшегося Ростика принялись готовить.

Его успокоили, причем все аймихо, вместе взятые, словно он теперь был не человек, а некий, очень ценный и сложный инструмент, напоили чем-то, по вкусу напоминавшим слабое пиво пополам со стрихнином, а потом стали ждать. Реакция проявилась не сразу, уже ближе к полночи. Кстати, Сатклихо по этому поводу высказался в том смысле, что так даже лучше, не будут бодрствующие сознания прочих людей отвлекать Ростика, а в спящем состоянии они, наоборот, дадут очень благоприятный фон для его гадания... Он так и сказал - гадания, хотя Рост не понимал, что тут действительно от точеной, искуснейшей психотехники этого странного племени, которое прибилось к человечеству, а что действительно - от шаманства.

И вот теперь они подготовили эту комнату, собрали туда совсем немалое количество людей, почти всех, кто должен был разузнать, что следует делать с новым противником, и Рост понял - пора.

Сатклихо, с лицом почти непроницаемым, в котором, однако, Рост без труда читал скрытое отчаяние, привязал руки Роста к подлокотникам кресла, а ноги его очень нежно зафиксировала Баяпошка. Он сидел и пытался быть спокойным, очень спокойным, хотя это было трудно, должно быть, потому, что, помимо бешеной работы сердца, у него и дыхание участилось.

Сатклихо взял Роста за голову, обхватив его виски, еще раз заглянул прямо в глаза.

- Может, не надо, Рост? - Он помолчал, вгляды ваясь во что-то, чего Рост не видел, потому что это на ходилось в нем самом. - Эксперимент может кончиться плохо.

- Продолжай. - Рост попробовал улыбнуться, чтобы подбодрить начавшего, кажется, дрейфить тестя, но это было уже не в его силах.

Тот кивнул, и прижал Ростикову голову к изголовью мягким, но и очень прочным ремнем, на случай, если он будет биться в припадке. На столик рядом с креслом, уже за кругом света, ломившего Ростику в глаза, положили что-то непонятное... Рост сосредоточился, совсем чуть-чуть, и вдруг понял, что это кляп, который вставляют больным падучей, чтобы они во время припадка не откусили себе язык. Он решил запротестовать:

- Как же я смогу говорить, если вы прижмете мне язык к небу? - Только тогда он понял, что бормочет слишком быстро, визгливо и совсем-совсем не по-русски, а на какой-то странной, почти страшной смеси русского, Единого и грузинского языков.

Откуда взялось вдруг знание грузинского, он не понимал, может, от тещи Тамары, ведь, когда они с Любаней были еще совсем детьми, они часто говорили не совсем на том языке, к которому привык Рост, на котором говорили остальные люди в Боловске... А он и забыл такую подробность своего детства... Значит, и Любаня пусть в каком-то неявном виде, но знает грузинскую речь, подумал он мельком... Это было неважно, эти мысли следовало гнать - он их и погнал. Прочь из сознания, прочь! И его сознание подчинилось.

Он вообще становился каким-то совершенным мыслителем теперь, хотя не очень-то и рвался, но вот ведь - получалось!.. Или таким его сделало Полдневье? Эти мысли тоже следовало гнать, хотя размышления на эту тему были ему интересны, и именно сейчас. Но он был дисциплинированным мыслителем, вернее "мышленником"... Хотя откуда взялось это словцо, он уже точно не знал.

- Начинай, - прошептал ему на ухо Сатклихо, - мы готовы.

Рост заговорил, но собственный голос показался слишком уж мощным для этого помещения.

Итак, корабли, они идут на человечество, чтобы уничтожить его окончательно, чтобы даже память о странном для Полдневья племени, называющем себя русскими людьми, испарилась, исчезла под грузом тысяч лет, которые уже как бы смотрели Ростику в лицо, даже не ожидая своей очереди, а явившись сюда, как толпа гигантских гатаумов, которых когда-то против людей использовали насекомые... Слишком много воспоминаний, слишком сложные ассоциации, слишком много пространства вокруг, а следовало сосредоточиться на одном плавающем городе и вызвать знание о том, как его отогнать, желательно так, чтобы он больше никогда уже не вернулся покорять человечество.

На каждом корабле на мощном, круговом вороте, вынесенном далеко за борта, находится платформа, шестиугольная, способная соединяться с другими такими же платформами. Узел, которым они пристегивались между собой, чем-то напоминал дверную петлю, только их было много, по каждому из краев шестиугольника чуть не четыре десятка... Рост вдруг увидел этот мощный, сделанный из прочного металла узел, с толстыми, в четверть метра, осями, с проушинами, которые закрывались какими-то рычагами. И почти сразу понял, что он знает, как их отстегивать. Вот и первое, что он мог бы сообщить после этого сеанса, - пять-семь кораблей неплохо бы выдрать из плавающего города-острова и пригнать в Одессу, они будут людям очень полезны, потому что там хранилища и мастерские, позволяющие изготавливать черные треугольные крейсеры, оборудование для них, оружие, какие-то довольно сложные электрические машины, дающие возможность плавать по морю, что-то вроде гидропонных ферм, где произрастают злаки и травы, из которых можно выращивать какую-то белково-грибную смесь... Из одного чана, вырабатывающего эту пастообразную массу, можно получить такое количество пищи, что прокормится почти весь город...

- Ты думаешь не о том, - всплыли перед Ростом глаза Сатклихо.

Да, следует думать, как этот плавающий город разрушить, может быть, причинить ему такой ущерб, чтобы он вообще разошелся на корабли, спасающиеся бегством, потеряв единство и свою главную силу, - желание подчинить человечество... Итак, их нужно разрушать.

Но разве можно разрушать такое совершенное, такое изящное строение, хотелось спросить Ростику, но не у кого было спрашивать, следовало лишь подчиниться каким-то слабым, но вполне ощутимым и даже действенным токам, приходящим от сознания более дисциплинированных, которые находились рядом... Да, это старцы аймихо накачивают его, чтобы он не сбился, решил основную задачу.

Синхронность во всех маневрах, во всех эволюцийх этого сверхкорабля обеспечивалась путем подчинения рулевых некоему центру, навигаторам и механикам, находящимся на совсем особом корабле, который не несет ни ферм, ни заводов, но весь состоит из громоздких и очень сложных блоков управления... Сознание Роста опять чуть уплыло в сторону, где находится главный навигатор, он уже видел - в надстройке этого корабля, в чем-то подобном башне, которая весьма уязвима, для...

На этом корабле даже нет навеса из плотной ткани на специальных ажурных фермах, в которых под действием солнышка вырабатывается электрический ток... Как же все просто - эта ткань переложена тоненькими проводами, они переправляют заряды в какие-то машины, те вырабатывают ток и раскручивают огромные маховики, установленные в центре кораблей, у самого днища... Эти маховики, которые никогда не останавливаются, способны за счет инерции неделями вырабатывать энергию, даже если солнце не светит, например по ночам, или в каких-то сумеречных, плохих зонах Полдневной сферы, которые тут существуют...

И вдруг сверху или сбоку пришел печальный вопрос: - Что такое "плохие зоны"?

- Где-то недалеко от нас, где не светит солдце...

- Сейчас не думай о них. Лучше скажи - сколько таких плавающих островов пурпурных ходит по ок рестным морям?

- В нашем районе океана - девять. Главный... Да, главный называется Валламахиси, он-то и идет к нам.

- Тоже неважно, как он называется... Сколько на нем солдат?

- Много, почти тридцать тысяч, там же существует рабство... Но солдатам потребуется время, если мы правильно все разыграем... - Вот об этом и попытайся рассказать

Вдруг Рост понял, как воевать против Валламахиси. Только испугался, что его не поймут либо не поверят, что так и только так следует поступить. И он начал очень тяжело прорываться через "путы" чужих образови видений, которые, как оказалось, лежали на нем. И заговорил, хотя учащенное дыхание, шум крови в висках и биение сердца во всем теле очень мешали:

- Следует ударить мощной бомбой по центру, там у них находятся те, кто распоряжается всем. - У нас нет такой бомбы. - Изготовим из латекса. Диктую рецептуру... Сознание на миг уплывает. Оно теперь существует как бы отдельно от него, он даже мог бы наблюдать за ним со стороны, если бы захотел. Но он не должен так делать. Ему необходимо снова слиться с ним и дальше диктовать, как следует воевать против кораблей пурпурных. Ростик делает усилие, ему все удается, он снова един с телом и своими знаниями, но он также знает - это первый звонок, это первый накат усталости, ведь его тело не очень выносливое, скоро этот удивительный сеанс всезнания закончится, и будет большой удачей, если у него, словно электрическая лампочка, не перегорят мозги... Нужно диктовать.

- Два, нет, лучше три смертника. Хоть один, но прорвет их воздушную оборону, удар следует наносить под видом их летающих лодок, они будут запраши вать - кто это? Отвечать следует...

Он не понимает того, что произнес, но знает, что это поможет, их подпустят к кораблю, и тогда они ударят... Только бы успеть сделать латексовые бомбы, найти стеарин, который нужен для их изготовления, магний... Стоп, рецептуру он уже продиктовал, следует двигаться дальше.

- У них превосходство в воздухе раз в сто, - слышит он чей-то голос, это скорее всего Ева

Ах, милая Ева, девушка, ставшая его второй любовью, немного ветреная, очень храбрая и любящая, - как же ты мне сейчас мешаешь! И все-таки он не мог ей не ответить. Потому что ей это было очень важно сказать. Так же, как он сейчас видел все ее милые девичьи пороки, мог по именам назвать всех ее любовников, в чем она сама никогда и ни за что Ростику не призналась бы... И все равно она должна знать.

- Их превосходство больше, - проговорил он. - Поэтому следует сделать еще вот что.

Снова сознание ушло куда-то вверх, он уже не может его удерживать при себе, но, если он не будет цепляться за необходимость контроля, а просто попытается не отрубиться, не впасть в кому, не позволит мозгам перегореть, тогда все получится?..

Нет, все-таки получается какая-то невнятица, он даже сам уже не понимает, что говорит. Но, кажется, понимают аймихо, которые запоминают каждый оттенок его мысли, которые и через много лет воспроизведут каждое его слово, дадут единственно верный и толковый комментарий, а значит, следует двигаться дальше, дальше...

Как к словам постороннего он прислушался к тому, что у него получалось:

- Перед этим следует обрубить углы... Выбить воз дух... Дальше все просто.

Вдруг, словно он плывет на большой глубине, звучит вопрос: - Почему ты думаешь, что?..

Рост снова говорит в каком-то автоматическом режиме, хотя уже догадывается, - что-то все-таки получается, какие-то его идеи внушают надежду. Даже больше чем надежду, теперь люди начинают верить, что могут справиться.

Вопросы следуют один за другим, он отвечает легко. Впрочем, это не он отвечает, кто-то более мудрый и сильный отвечает за него. А он, он... внутри основных, внешних мыслей Ростик знает, что на этом ничего не кончится. Потому что они должны привлечь пернатых, которые поверят людям, еще обязательно должны помочь викрамы... Рост вдруг осознает, что конструирует будущее, почти как детские кубики, переставляет события, которые еще не случились, которые еще несколько часов назад не мог увидеть, о которых не мог сказать ни одного разумного слова... Конструирует будущее, обладая для этого силой, и властью, и возможностью привести эту войну к такому результату, чтобы человечество выжило... Вот только, несмотря на его всемогущество, он. не уверен, что у него получится.

- Да, десяток незаметно атакующих лодок, "бабуринки" на их аэродромы. - Это он отвечает кому-то из аймихо. - Потом атака снизу, из воды.

Снова вопрос, Рост его не очень-то проследил, но это неважно. Он говорит, потому что знает - ясно и безошибочно:

- Если взрывать основание крутящихся маховиков через оболочку, то их перекосит, и они сорвутся со своих подшипников скольжения, на которых висят, пойдут вразнос и уничтожат корабль вернее, чем так тическая атомная бомба. Следующий вопрос:

- Но ты же сказал, снизу корабли охраняют океанические викрамы...

- Их придется блокировать, и решительно, - это снова он.

Господи, как же он устал, как тяжело теперь словами передать то, о чем он уже давно все передумал, что ему яснее ясного, хотя - он знает это наверняка - очень скоро это будет для него таким же туманным будущим, как для всех остальных, даже для аймихо. - Чем их блокировать? - Нужно договариваться, вербовать и обещать...

Потом он понял, что находится в каком-то оцепенении и молчит. Люди вокруг него уже измотаны куда больше, чем он, они просто подавлены той ментальной атакой, которую он на них, оказывается, произвел. И старцы аймихо больще не поддерживают его своими хлипкими, но необходимыми силами. Значит, все. Все?

Тогда Рост говорит очень отчетливо, словно бы еще отвечая на предыдущий вопрос:

- Я ничего не знаю.

Это сигнал. Он действительно истощился, он выложился до предела, он больше не способен работать так, как его заставляют И тогда, почти с той же легкостью, с какой он совсем еще недавно выстраивал будущее, он позволяет себе рассыпаться в прах, превратиться в мелкий ручей, который направляется к морю, туда, куда текут все ручейки

Последнее, что он вспомнил, прежде чем сознание уплыло окончательно, что он забыл выстроить собственное будущее. Но может быть, как иногда говорил Сатклихо, - это неважно?

Часть VI

ВОЙНА БЕЗ НАДЕЖДЫ (Стойкость обреченных)

Глава 31

Когда Ростах пришел в себя, ему показалось, что подобное с ним уже когда-то происходило. В палате было тихо, из окна на него вполне дружелюбно смотрел земной тополь, он бы, конечно, нашел зрелище получше, если бы сам выбирал место, где произрастать. А впрочем, все было объяснимо, это была палата для очень тяжелых больных, как на послеэффекте понял Рост, прочитав мысли мамы, которая неподалеку сидела в раскладном кресле, вроде шезлонга. Так что тополь привык и не к такому.

Как в детстве, Рост потянулся к этой женщине, которая была его мамой, она тут же вскочила, ему даже говорить ничего не пришлось... И тут же у Ростика возникло темное, завистливое и тяжелое чувство, потому что еще как минимум двое - Машка и Пашка - могли претендовать на этот жест с большим основанием, ведь они были совсем маленькими... Но потом он вспомнил, что его маме тоже нужно кого-то любить, о ком-то заботиться - так уж устроены женщины, с этим ничего не поделаешь, - и попытался себя устыдить. То, что мама нашла себе другого мужа, достойного и умного, кого в больнице за глаза величали "богом", конечно, с маленькой буквы, должно было бы ему нравиться... Но почему-то не нравилось.

И все-таки зачем она так поступила?.. Он попытался вспомнить своих жен, которых было две, причем из странного племени аймихо, вспомнил свою первую жену, Любаню... Потом Еву... У них был разный вкус поцелуев, разный запах, каждая ему нравилась наособицу, и он не знал, как это перевести в слова. У него еще осталась прежняя потребность переводить в слова то, что он чувствовал, хотя он уже смутно ощущал, что это неправильно. Вдруг он затосковал о дочке, которая бы понимала его, подавала ему воду и была справедливой по женскому счету, то есть никуда не хотела уходить... Но ее тоже пришлось бы отдавать замуж, ей пришлось бы подыскивать мужа... Ростик уже знал, что теперь у него будут дочери, которых он будет очень ревновать к их мужьям. Это сделало его более покладистым по отношению ко всем женщинам мира. Он даже расстроился из-за этой своей уступчивости, но знал - это правильно, более честно, чем накладывать собственнические ощущения даже на маму.

А потом случилось почти чудо - в поле его зрения попали сразу две его девушки, Ева и Любаня. Между ними было что-то странное, какое-то соперничество, каждая из них считала, что имеет больше прав. на то, что лежало перед ними. Каждая считала, что Рост еще годен на какое-то особенное ощущение их женственности... Если бы они понимали его в достаточной мере, они бы знали, что он их понимает, но ни на что не годен.

Рост был пустой, словно ему стало лет пятьдесят. Но, как это всегда и бывает, мир возвращался к нему с молчаливым требованием женщин подниматься, чтобы они не испытывали боли... Это было почти эгоистично, если бы не было так привычно для женщин, с их тайным смыслом, с их всегда заряженной, приведенной в боевое дежурство страстью. Ева сказала ему, потому что была более здравая, более обстрелянная и более поздняя его подруга: - Рост, ты ни на что не годен.

Мама, которая помнила его все-таки еще раньше, когда он только учился ходить и говорить, почти нежно произнесла:

- Наоборот, он у нас умница... Такого наплел, что мне даже удивительно стало - неужели это мой сын?

- Ты... - ему стоило большого труда, чтобы разле пить ссохшиеся губы, - ты ведь ничего не понимала?

Лишь после этого он осознал, что фраза может показаться грубой. Ева, которая все-таки была воинственной девицей, пояснила, обращаясь не столько к нему, сколько к себе:

- Слабоват ты оказался... И почему все решили, что ты со своими прозрениями - единственный?

- Так и есть... Понимаешь, я не предсказывал и не советовал. - Росту стало проще говорить, но ему не нравилось, что они смотрят на него с сомнением. - Я выстраивал будущее.

Мама тут же оказалась рядом, по-врачебному отвела веки на глазах, оповестила: - Не бредит, пожалуй, почти нормален.

- Рост, - решительно спросила Ева, - много на роду погибнет? - Из наших - почти все.

- Вот уж не уверена, - железным голосом произ несла Ева, посмотрела на Любаню и вдруг, внутренне сдавшись, ушла из палаты. Она его по-прежнему любила, хотя Рост теперь знал, много чего у нее было и с другими, но его она рассматривала как бы в особом свете, если так можно сказать, - из другой оптики.

А вот мама понимала, что он еще почти в том же странном состоянии, которое на него навели аймихо, поэтому ласково, даже подлизываясь, спросила: - Ростик, ты уверен в том, что говорил... тогда? Он понял ее, хотя ему уже пришлось сосредоточиться, чтобы понять, она спрашивает не о себе и не о нем даже, а о других своих детях, о том, каким будет мир, в котором им предстоит жить.

- Они идут не разрушать. - Язык у него плохо ворочался во рту, Любаня сразу же поднесла к нему боль шую, плоскую, как блюдечко, плошку с водой. Он глотнул тепловатой воды, продолжил: - Раньше они хотели просто подчинить нас, влить в свою систему. Теперь, после гибели пауков, они собираются только убивать. Понимаешь, они нас боятся... - Все-таки говорить было больно, его голос как-то неправильно отдавался в голове и груди. - Очень боятся. Интересно - почему?

Он попытался ответить на вопрос, который сам себе и задал, но сознание по-прежнему оставалось каким-то отмороженным, словно он заледенел в снежной пустыне, и эти женщины не выходили его, как могли бы... После напитка аймихо ничего не помогало, или дело было не в напитке, а в том, что он увидел и понял с его помощью.

- Как оказалось, очень уж вы здорово тут сражались, - почти увещевательно пояснила мама и тоже ушла. Она спешила передать кому-то, что Рост постепенно возвращается, что он не впал в маразм, как некогда Антон. Все-таки медицинского в ней слишком много, решил Рост, но не стал это мнение озвучивать, потому что рядом осталась еще и Любаня, тоже во врачебном халате.

А она вдруг показалась очень красивой... Незнакомой, таинственной, могущественной, искренней, повелительной и взрослой. Это заставляло робеть и любить ее еще больше, чем прежде. Рост протянул к ней руку.

- Я скучал.

- Привык к многоженству, вот и строишь глазки.

Она отвернулась. Тогда он попытался уснуть, а ког да проснулся, стал подниматься. Нужно было торопиться, уж очень мало осталось времени, чтобы подготовиться к этой безнадежной войне.

Но еще, прежде чем проснуться, Рост понял, люди и без него работают, Причем правильно, делают то самое, что и следовало сделать.

Его выздоровление оказалось не очень-то быстрым, но уже к полудню следующего дня он приказал Ладе перенести себя в Одессу, которая становилась в этих условиях новым центром сопротивления. Лада подняла тот маленький гравилет, в котором Ростик уже привык летать и где решился занять место второго пилота, а когда одолели больше половины пути, вдруг завздыхала:

- Эх, возила я тебя, командир, по-разному... Но так возить, как сейчас, еще не приходилось... Ты бы на себя в зеркало посмотрел. - И достала из полетного планшета зеркальце величиной с ладошку, изготовлен ное на Земле.

Ростик посмотрел: да, видок был еще тот - круги под глазами, словно он только что вышел из боксерского поединка... Но его глаза так горели, что, случись ему увидеть это у другого, он бы обращался с таким человеком самым аккуратным образом. А Рост и не знал, что стал таким... маловразумительным. Он проворчал:

- Лада, ты бы вместо зеркала лишнюю обойму патронов с собой носила.

- Тебя забыла спросить, - буркнула девица в своем привычном духе, и оба разом успокоились.

Теперь Ростик очень отчетливо, уже не на прежнем своем всезнании, а просто по-человечески понял: эта девушка готовится к чему-то такому, чего ему не осознать никогда, выпей он хоть целое озеро пойла аймихо. С этим оставалось только примириться.

- Знаешь, Лада, - проговорил он вдруг, - когда я вернусь, ты по-прежнему будешь здесь. - Куда ты собрался, командир?- Не знаю, но я... - (как тяжело было Ростику это произнести!), - я вернусь.

- Уверена, что ты уцелеешь, - сказала Лада, и Рост понял: она думает, что он поведет за собой бойцов на новую войну и все равно вернется.

Но Рост почему-то был уверен, что все обернется иначе, не так, как думала эта вполне честная и искренняя девушка. А Лада налегла на рычаги в полную силу и вдруг совсем не к месту небрежно оповестила: - Такая работа головой - не полезна.

В общем, она везла Ростика, словно мешок с сеном, он даже задремал немного, хотя и понимал, где и почему находится.

В Одессе на площади перед фонтаном, где от гравилетов стало тесно, его встретил Ким. Он посмотрел на Роста и до противности трезво сказал: - Я тебя предупреждал. Тогда Рост вспылил в меру имеющихся у него сил: - Нюни-то не распускай. Ким тут же ухмыльнулся, старый хрыч. - Уверен, что слова "нюни" в Едином не существует.

От этого Рост оттаял, он вообще был склонен теперь к всепрощению, должно быть, потому что знал - это не во вред, если все идет, как идет. Скорее наоборот, без некоторой дозы зубоскальства им не выстоять. Но слишком явно показывать свое состояние не хотел и спросил:

- Ким, ты помнишь, что я говорил, когда они меня опоили? - Ты много чего говорил, Председатель. - А конкретнее?

- Ты не беспокойся, пришлые старцы все запомнили, потом записали для нас. И все работают как черти, чтобы соответствовать твоим... прогнозам.