Чтение 25–й страницы книги ~Замок~

- Так ты именно об этом хотел рассказать мне перед тем как... пришли солдаты? - Ей не хотелось вспоминать весь этот кошмар.

- Да. Он тянет силы из человеческой боли, жестокости и несчастья. Он, конечно, может кормиться и агонией тех, кого убивает сам, но ему гораздо приятней наблюдать, как один человек совершает насилие над другим.

- Но это же смешно! Как можно питаться такими вещами? Они ведь... такие нематериальные!

- Но и солнечный свет тоже "нематериальный", а цветок растет в его лучах. Поверь мне - Расалом действительно питается тем, что невидимо и неосязаемо. Он питается злом.

- То есть, он похож на змея-искусителя?

- Ты имеешь в виду дьявола? Сатану? - Гленн чуть заметно улыбнулся. - Оставь на время все известные тебе религии. Здесь не в них дело. Расалом появился гораздо раньше.

- Я не могу поверить...

- Он живет еще с доисторических времен. Он говорит, что ему пятьсот лет и что он вампир, потому что это подходит и к истории замка, и к легендам этой страны. А еще потому, что такие рассказы сразу же вызывают страх - и он наслаждается этим. На самом же деле он гораздо старше, чем утверждает. Все, о чем он поведал твоему отцу, - абсолютно все! - это чистая ложь. Кроме одного: сейчас он действительно еще слишком слаб и должен восстанавливать свои силы.

- Неужели все? Но ведь он спас меня! И вылечил отца! А как же те деревенские жители, которых майор взял заложниками? Их бы наверняка расстреляли, если бы он не спас и их тоже!

- Никого он не спасал. Ты рассказывала мне, что он только убил тех двоих солдат, которые охраняли заложников. Но разве это он освободил их и выпустил из замка? Нет! В это время он развлекался, послав двух мертвых эсэсовцев прямо в комнату их майора, в результате чего тот чуть не сошел с ума от страха. Заодно Расалом пытался спровоцировать этим Кэмпфера: он надеялся, что после убийства часовых все заложники будут тут же расстреляны. А от такого зверства майора его силы сразу бы удвоились. Ведь после пятисотлетнего заточения ему надо было побыстрее прийти в нормальную форму. Но, к счастью, обстоятельства сложились так, что все заложники остались в живых.

- В заточении? Но он рассказывал отцу... - Магда не договорила. - Неужели это тоже ложь?

Гленн кивнул.

- Расалом не строил этот замок, как он, кажется, утверждает. И, разумеется, он в нем не прятался. Замок был выстроен специально для того, чтобы заманить его туда, как в ловушку, и навсегда запереть. Кто же мог пятьсот лет назад предполагать, что именно эта крепость или что-либо другое в таком месте, как перевал Дину, будет в двадцатом веке представлять интерес для военных? Или что какой-то идиот сорвет печать с его тюрьмы? А теперь, если только ему удастся выбраться из замка на волю...

- Но он уже свободен.

- Нет. Еще не совсем. Это тоже его обман. Он просто хотел, чтобы твой отец поверил в то, что он свободен. Но на самом деле кое-что еще удерживает его здесь - вторая часть вот этого меча. - Гленн сдвинул одеяло и указал на штырь наверху клинка. - Рукоять этого меча - единственное, чего боится Расалом. Она одна имеет над ним реальную власть. Она связывает его силы. Рукоятка - вот ключ к разгадке всей его тайны. Она запирает Расалома внутри замка. Сам по себе клинок бесполезен, но, соединенный с рукоятью, он может уничтожить его навеки.

Магда потрясла головой, силясь вникнуть в смысл этих слов. С каждой минутой все, сказанное Гленном, становилось все более загадочным и невероятным.

- А где же находится эта рукоятка? И на что она похожа?

- Ее образ ты видела тысячи раз на стенах самого замка.

- Кресты! - У Магды закружилась голова. Так, значит, это и не кресты вовсе! Да, действительно, они совсем и не похожи на кресты, а сделаны именно в форме рукояти меча - вот почему горизонтальная планка расположена так высоко! Много лет она смотрела на них, и ей даже в голову не приходило, что это такое на самом деле. А если Моласар - или, вернее, Расалом, потому что это и есть его настоящее имя - действительно стал источником легенд о вампирах, то вполне понятно, что его страх перед рукояткой меча преобразился в народных преданиях в страх перед крестом. - Но где же...

- Она закопана глубоко в нижнем подвале. Покуда рукоять остается там, внутри замка, Расалом не сможет выйти за его пределы.

- Но ведь ему надо всего-навсего раскопать ее и выкинуть.

- Он не может ни дотронуться до нее, ни даже близко подойти.

- Значит, он заперт в этом замке навечно?

- Нет. - Глядя Магде прямо в глаза, Гленн неожиданно понизил голос: - У него есть твой отец.

Магде захотелось что есть силы закричать "Нет!", ей стало даже физически плохо, но она молчала. Эти негромкие слова Гленна отняли у нее дар речи. Но это были слова правды - она не посмела бы отрицать этого.

- Позволь, я расскажу тебе, что, скорее всего, произошло, - сказал Гленн в затянувшейся паузе. - В первую же ночь, как только в замок въехали немцы, кто-то из них выпустил Расалома из подвала. Но тогда он был еще слишком слаб и не мог убивать больше одного человека за ночь. После этого он немного отдохнул и начал трезво оценивать обстановку. Поначалу, я полагаю, он решил убивать их по одному и питаться агонией умирающих и страхом, постоянно растущим среди оставшихся в живых. Это постепенно восстанавливало бы его силы. Он был аккуратен и последователен: убивал солдат только по одному и ни в коем случае не трогал офицеров, иначе все их подчиненные могли бы сразу же разбежаться. Возможно, он рассчитывал на то, что произойдет что-то одно из двух: либо немцы впадут в конце концов в такую панику, что просто взорвут замок и тем самым уже окончательно выпустят его на свободу, либо они будут вводить в крепость все новых и новых людей, таким образом отдавая ему их жизни, что будет через страх и агонии продолжать питать его силы. Но есть еще и третий путь: среди людей всегда можно найти невинного человека, которого удастся переманить на свою сторону.

- Это мой отец? - Магда почти не слышала своего голоса.

- Или ты сама. Из того, что ты мне рассказывала, я понял, что первоначально Расалом собирался выбрать в помощники именно тебя. Но капитан перевел тебя в гостиницу, куда он проникнуть уже не мог. Поэтому ему пришлось изменить свои планы и сосредоточиться на твоем отце.

- Но он с таким же успехом мог бы использовать и одного из солдат!

- Видишь ли, наибольшую силу он получает именно тогда, когда разрушается внутри человека добро. Если ему удается испортить светлую душу достойного человека, то это питает его во сто крат сильнее, чем тысяча убийств таких подонков, как эти фашисты. Для него это настоящее торжество! А солдаты были в этом смысле практически бесполезны. Они успели уже повоевать в Польше, и на их счету немало жестоких убийств во имя их фюрера. Поэтому они не представляли для Расалома особой ценности. Те же, кто приехал им на подмогу, - вообще будущие служители лагерей смерти! В этих созданиях уже заведомо не оставалось ничего чистого, что можно было бы еще разрушить. Поэтому немцев он мог использовать только для извлечения пищи - то есть, предсмертной агонии и нарастающего страха, но ведь это все мелочи! А еще они служили ему землеройными инструментами.

- Землеройными?

- Да, чтобы выкопать рукоятку. Я думаю, что те звуки шаркающих ног, которые ты слышала в нижнем подвале, когда отец отказался от твоей помощи и выгнал тебя, издавали как раз мертвые солдаты, возвращающиеся после работы под свои саваны.

Живые мертвецы!.. Сама мысль об этом казалась невероятной, и разум отказывался верить в возможность их существования. Но Магда хорошо помнила рассказ майора о том, как к нему в комнату самостоятельно вошли два солдата, хотя они были мертвы уже несколько минут.

- Но если он обладает такой силой, что может заставлять мертвых ходить и даже рыть землю, то почему он не прикажет одному из них достать для него эту рукоятку?

- Это невозможно. Рукоятка нейтрализует его силу и власть. Труп, который передвигается под воздействием воли Расалома, при одном только прикосновении к рукоятке становится недвижим. - Гленн немного помолчал и потом добавил: - Рукоятку вынесет из замка твой отец, Магда.

- Но если отец дотронется до нее, не может ли получиться так, что Расалом потеряет контроль и над ним?

Гленн грустно покачал головой.

- Ты должна понять, что сейчас он по своей доброй воле содействует Расалому... И делает это с большим воодушевлением и охотой. Твой отец легко справится с этим заданием, потому что поступает вполне сознательно.

Магда почувствовала, что сердце у нее леденеет от страха.

- Но ведь отец ничего не знает! Почему же ты ничего ему не рассказал?

- Потому что он все уже решил для себя и никого больше не хотел слушать. И потом, я не мог рисковать - ведь тогда Расалом узнал бы, что я здесь, рядом. Но в любом случае твой отец вряд ли поверил бы мне - он предпочитал меня ненавидеть... Расалом неплохо потрудился над тем, чтобы как следует обработать его, мало-помалу уничтожая все положительные свойства его личности, слой за слоем снимая его веру и разрушая все то, что раньше было для него свято. Оставлял же он в нем только одно - корысть и самолюбие.

И это тоже было правдой. Магда своими глазами видела, что творилось с ее отцом, и теперь она не могла не согласиться, что как раз это и было той горькой истиной, в которой она даже боялась себе признаться.

- Но ты мог бы помочь ему!

- Возможно. Хотя я и сомневаюсь в этом. Ведь вместе с Расаломом он и сам вел жестокую борьбу против самого же себя. И в конце концов против зла надо выступать в одиночку - никто не может покаяться за другого человека. Твой же отец сперва сквозь пальцы смотрел на многие отрицательные черты Расалома, извиняя его ссылками на то, что этот "владелец" замка является просто продуктом средневековья, а потом Расалом стал постепенно ответом на все его вопросы. И начал он с религии твоего отца. Расалом НЕ БОИТСЯ креста, но притворился, что боится, и, таким образом, очень сильно подорвал его веру. Для него стало бессмысленным все духовное наследие вашей нации, все то, что он раньше считал святыней. Потом он спасает тебя от тех двух солдат, которые чуть не обесчестили тебя в подвале - кстати, это еще раз доказывает, как быстро Расалом адаптируется к меняющейся обстановке, - и вот у отца уже новые козыри в его пользу. После этого Расалом дает ему обещание покончить с нацизмом и, таким образом, спасти ваш народ. И, наконец, последний, завершающий удар - он излечивает его от страшной болезни, которая мучила старика долгие годы. Теперь он заполучил добровольного раба, который сделает для него все что угодно. Заметь при этом, что он не только уничтожил в нем все то, что раньше и было в совокупности твоим настоящим отцом, отчего уже получил немалую выгоду, но еще и превратил его в безотказный инструмент, созданный специально для того, чтобы выпустить на свободу самого страшного врага всего человечества. - Гленн с трудом поднялся и сел на траве. - Я должен остановить его раз и навсегда!

- Лучше оставь его. Пусть идет, куда хочет, - махнула рукой Магда, все еще раздумывая над тем, что теперь стало с ее отцом, и в какое страшное создание превратил его Расалом. Вернее, она думала о том, как же отец допустил, чтобы все это с ним случилось. Интересно, а смог бы кто-нибудь другой - например, она сама - противостоять воздействию Расалома и сохранить всю чистоту своей души? - Может быть, тогда его влияние на моего отца прекратится, и мы сможем все вместе вернуться домой к своей нормальной жизни.

- Если Расалом выйдет на свободу, у вас уже не будет нормальной жизни.

- Но сейчас, когда в мире правят Гитлер и Железная Гвардия, что нового и еще более ужасного может сделать этот Расалом?

- Ты меня просто плохо слушала, - сердито сказал Гленн. - Когда Расалом окажется на свободе, Гитлер станет для него лишь товарищем по детским играм, которым они, может быть, какое-то время даже будут предаваться вместе.

- Нет, никто не может быть хуже Гитлера, - уверенно заявила Магда. - Никто и ничего!

- Расалом может. Неужели ты не понимаешь, 4Tq какое бы зло ни нес Гитлер, в мире все же остается хоть какая-то надежда? Ведь Гитлер - всего-навсего смертный человек. Когда-нибудь он умрет, или его убьют. Может быть, завтра, а может, через тридцать лет, но все равно его век рано или поздно закончится. Он же, в сущности, контролирует лишь незначительную часть земли и совсем уж смехотворный отрезок времени. И хотя сейчас он действительно кажется непобедимым, ему ведь предстоит еще сразиться с Россией... Не сдалась еще и Британия. И, наконец, остается Америка! А уж если американцы решатся временно повернуть свое производство и людей на войну, то ни одна страна, даже гитлеровская Германия, не сможет им долго противостоять, Так что, как ты сама можешь видеть, даже в такие мрачные дни нашей жизни все равно остается еще надежда.

Магда медленно кивнула. То, что говорил сейчас Гленн, без труда находило отклик в ее сердце.

- Но Расалом...

- Расалом, как я уже объяснял тебе, питается человеческим несчастьем и страхом. А этого сейчас как никогда много именно в Восточной Европе. Пока рукоятка остается в замке, Расалом не только будет заточен там, но и не сможет питаться всем этим горем и отчаянием побежденных народов. Если же убрать рукоятку из замка, то представляешь, сколько энергии хлынет сразу же к Расалому? Как много появится у него новых источников силы - смерть солдат, пытки и убийства в Бухенвальде, Дахау, Освенциме и других лагерях... Он как губка впитает в себя все зверства и ужасы этой войны. Он начнет жадно всасывать все самое чудовищное, что творится вокруг, и очень скоро станет непобедимым. Его силы увеличатся до невероятных размеров, и тогда уже действительно никто не сможет ему противостоять. Никогда! Но он не остановится на этом. Ему потребуется еще больше, и он начнет перебираться из одного государства в другое, убивая их правителей и свергая власти, а народы превращая в толпы запуганных животных. Какая армия будет в состоянии сражаться с легионом живых мертвецов, который он создаст себе за считанные часы?.. И скоро все вокруг поглотит сплошной хаос. Вот тогда-то и начнется настоящий кошмар! Ты говоришь, нет ничего страшнее Гитлера? А ты представь себе на минутку, что весь мир превратился в один сплошной лагерь смерти!..

Магда отказывалась поверить в то, о чем говорил сейчас Гленн.

- Нет, этого не может быть!

- Почему же? Ты думаешь, мало найдется добровольцев, которые захотят служить в лагерях смерти, организованных Расаломом? Нацисты прекрасно доказали, что в мире больше чем достаточно людей, готовых с радостью убивать своих соплеменников. Но и это еще не все! Ты видела, что творилось сегодня с жителями деревни? Все плохое, что было спрятано в самых темных уголках их сознания, теперь начало всплывать на поверхность и одерживать верх. У них не осталось ничего, кроме злобы, ненависти друг к другу и жажды насилия.

- Но как это произошло?

- Под влиянием Расалома. Гуляя по замку, он постепенно окреп, кормясь смертью и страхом немцев, да еще медленным разложением личности твоего отца. Одновременно с этим солдаты понемногу разрушали сам замок, делая заслон от зла с каждым днем все слабее. Они методично крушили стены и перекрытия этажей, ставя под угрозу целостность всей системы. И поэтому день ото дня сила Расалома распространялась все дальше за пределы крепости.

Ведь замок был выстроен по старинному образцу, и изображения рукояти меча располагались на его стенах именно таким образом, чтобы заточить Расалома внутри и надежно сдерживать его силу, как бы наложить печать на его энергию. Теперь же вся система нарушена, и в результате за это вынуждены расплачиваться ни в чем не повинные жители деревни. Но стоит Расалому вырваться из замка и начать питаться злом повсеместно, расплачиваться придется уже всему человечеству! Потому что когда дело дойдет до выбора жертв, Расалом не будет столь щепетильным, как Гитлер: для него сгодятся люди любых рас и наций. Никакая религия не помешает ему убивать. Он уравняет перед собой буквально всех - богатые не смогут выкупить у него свою жизнь, благочестивые не вымолят пощады; ни хитрецам, ни смельчакам не удастся избежать страшной кары. Пострадают все. А сильнее всего - женщины и дети. Ведь люди будут рождаться лишь для того, чтобы жить в вечном горе; все дни их существования наполнятся безысходным отчаянием, а умирать они будут в страшных муках. Поколение за поколением, все будут страдать для того, чтобы питать Расалома.

Гленн остановился, перевел дыхание и продолжил:

- И что хуже всего, Магда, - тогда уже не останется НИКАКОЙ надежды! И этому не будет конца! Ра-салом сделается всесильным, непобедимым, бессмертным... Если он освободится сейчас, его никто уже не остановит. В прошлом его мог сдержать только меч. Но сейчас, когда весь мир находится в таком состоянии... даже если соединить рукоятку с клинком, его сила вряд ли ослабнет. ЕГО НЕЛЬЗЯ ВЫПУСКАТЬ ИЗ ЗАМКА.

Магда поняла, что Гленн собирается идти туда.

- Нет! - закричала она и обхватила его обеими руками, загораживая дорогу. Она ни за что не пустит его в замок. - Ты еще очень слаб, он уничтожит тебя! Неужели это не может сделать кто-нибудь другой?

- Только я! Никто другой не может! В конце концов это моя вина, что Расалом до сих пор еще существует, и я должен сам ее искупить.

- Почему твоя?

Гленн не отвечал. Тогда Магда решила поставить вопрос иначе:

- А откуда Расалом появился?

- Он был человеком... когда-то. Но потом отдался во власть темных сил, и они полностью изменили его. Магда почувствовала, что во рту у нее пересохло.

- Но если Расалом служит темным силам, тогда кому служишь ты?

- Другим силам.

Она заметила, что он отвечает неохотно, но тем не менее продолжала настаивать:

- Это силы добра?

- Возможно.

- И давно?

- Всю свою жизнь.

- Но как же так получилось?.. - Магда боялась услышать ответ. - Как это может быть твоей виной, Гленн?

Он отвернулся в сторону.

- Мое имя не Гленн, меня зовут Глэкен. И я так же стар, как и Расалом. Это я выстроил замок.

С тех пор как Куза спустился в яму за талисманом, он больше не видел Моласара. Сначала старик услышал, как тот пообещал пойти рассчитаться с немцами за то, что они без спроса ворвались в его дом - при этом голос его доносился уже откуда-то издалека - а потом бас боярина смолк совсем. В это время трупы снова зашевелились, и, выстроившись в колонну по одному, послушно двинулись вслед за своим повелителем, каким-то чудесным образом управляющим ими на расстоянии.

И вот Куза остался один среди холода и крыс, рядом с таинственным талисманом. Ему захотелось поскорее выбраться отсюда, но он терпел, потому что главным сейчас было выждать, пока все они - и рядовые, и офицеры - наконец-то погибнут. И в то же время профессор чувствовал, что ему очень хочется увидеть, как будет мучительно умирать майор Кэмпфер, испытывая на себе весь тот ужас, через который он заставлял пройти сотни и тысячи невинных и беззащитных людей.

Но Моласар велел ему ждать здесь. Со двора послышались приглушенные звуки выстрелов, и Куза догадался, почему боярин велел ему оставаться пока в подвале. Он не мог рисковать его жизнью: ведь в руках у профессора был сейчас источник его силы и власти, и любая шальная пуля могла помешать осуществлению их грандиозного плана. Через несколько минут стрельба стихла, и, оставив талисман на время внизу, Куза выбрался с фонарем из ямы, сразу же оказавшись в кольце бесчисленных крыс. Но они больше не беспокоили профессора - он был слишком возбужден, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Сейчас Куза с нетерпением прислушивался к звукам снаружи, ожидая возвращения Моласара.

И вот сверху донеслись знакомые тяжелые шаги. Но было ясно, что Моласар идет не один. Профессор направил луч фонаря в глубь туннеля, откуда шел звук, и увидел майора Кэмпфера, медленно бредущего прямо к нему. Куза вскрикнул и от испуга чуть не свалился обратно в яму, но потом его внимание привлекли остекленевшие глаза майора и застывшее на его лице безразличное отсутствующее выражение. Тогда только профессор понял, что эсэсовец уже мертв. За ним неуклюже ковылял и капитан Ворманн, тоже мертвый и с веревкой на шее.

- Я думал, может быть, тебе приятно будет посмотреть на эту парочку, - усмехнулся Моласар, прошествовав в комнату вслед за немцами. - Особенно вот на этого, который собирался построить лагерь смерти для моих соотечественников-валахов. Теперь остается найти твоего Гитлера и точно так же разделаться с ним и его подручными. - Он немного помолчал. - Но сперва надо позаботиться о моем талисмане. Ты должен подыскать для него в горах самое укромное и безопасное место. Только тогда я смогу спокойно использовать свою энергию, чтобы избавить мир от нашего общего врага.

- Да! - Куза почувствовал, как в радостном возбуждении затрепетало его сердце. - Он пока внизу.

Профессор снова спустился в яму, взял талисман и, сунув его под мышку, начал подниматься наверх. В этот момент Моласар отвернулся и отошел к стене.

- Заверни его! - потребовал он. - Он ведь сделан из драгоценных металлов и будет привлекать ненужное внимание, если вдруг кто-то заметит его у тебя.

- Конечно! - Куза достал со дна ямы старую холщовую обертку. - Я его заверну получше, когда выберусь отсюда на свет, а то мне здесь плохо видно. Не беспокойтесь, я уж позабочусь о том, чтобы...

- Сейчас же закрой его! - Приказ громом пронесся по пустой комнате.

Куза удивленно замер, не понимая, что могло привести Моласара в такое бешенство. Он считал несправедливым подобный приказной тон именно сейчас, когда они делали общее дело. Но в конце концов Моласар был боярином пятнадцатого века, и поэтому ему кое-что можно было простить.

- Хорошо-хорошо!.. - Профессор вздохнул и присел на корточки в глубине ямы, потом аккуратно расстелил на земле ткань и обернул ею талисман, а сверху прикрыл его вторым слоем помятой и полусгнившей материи.

- Молодец! - прогремел голос где-то позади профессора. Куза выглянул наверх и увидел, что Моласар перешел уже в другой конец комнаты, подальше от входа. - А теперь поспеши! Чем раньше я буду уверен а полной безопасности моего талисмана, тем скорее отправлюсь в Германию.

Куза заторопился. Как можно быстрее он выбрался из ямы и чуть не бегом бросился по извилистым коридорам подвала, а потом наверх, туда, где его ждал новый день. Причем новый не только для самого профессора и его народа; это был новый день для всего мира!

- Это очень долгая история, Магда... Она тянется уже много веков. И я думаю, что сейчас у меня совсем не осталось времени, чтобы рассказать тебе все от начала до конца.

Магде показалось, что его голос стал звучать как-то глухо и будто бы издалека. Гленн сказал, что Расалом даже старше, чем иудаизм... А потом добавил, что они с ним одногодки... Но это невероятно! Мужчина, который так страстно любил ее, просто не мог быть каким-то реликтовым осколком прошлого. Он живой и реальный - настоящий человек из плоти и крови!

Вдруг какое-то движение отвлекло ее от размышлений и вернуло в реальность. Гленн попытался подняться на ноги, используя в качестве опоры клинок меча. Ему удалось встать на колени, но он был еще слишком слаб и дальше подняться не смог.

- Так кто ты? - спросила Магда, уставившись на него так, будто видела впервые в жизни. - И кто такой Расалом?

- Эта история уходит корнями в очень давние времена, - сказал Гленн, слегка покачиваясь и покрываясь каплями пота, но все же продолжая держаться за свой клинок. - Это было еще задолго до эпохи фараонов, до Вавилона, даже до расцвета Месопотамии. Тогда была другая цивилизация, совсем другой мир...

- Доисторическая эпоха? - улыбнулась Магда. - Я помню, ты уже упоминал о ней... - Ей и раньше доводилось встречаться с такими понятиями. Когда она помогала отцу в работе, ей часто приходилось иметь дело с самыми разными теориями, всплывающими на страницах исторических и археологических научных журналов. Одна из них гласила, что все, что мы знаем сейчас о человеческой истории, относится лишь ко второй цивилизации. А давным-давно была будто бы и совсем другая эра, когда на месте современной Европы и Азии существовала некая процветающая цивилизация, впоследствии исчезнувшая. Некоторые защитники этой идеи верят даже в то, что именно к тем временам и относится существование легендарной Атлантиды и Лемурии, но весь этот древний мир был, по их утверждению, полностью разрушен в результате каких-то глобальных катаклизмов. - Но эту гипотезу многие ученые ставят под сомнение, - сказала Магда, хотя голос ее почему-то дрожал. - А все известные современные историки и археологи считают ее просто бредовой выдумкой.

- Да, мне это тоже известно, - ответил Гленн и грустно улыбнулся. - Но не те ли это самые "знаменитости", которые насмехались и над верой в существование Трои, пока Шлиманном не были найдены неоспоримые доказательства этого?.. Но я не собираюсь сейчас спорить об этом и что-либо доказывать. Просто эта теория верна, и я действительно родился именно в то время.

- Но каким же образом...

- Позволь мне побыстрее закончить, - прервал ее Гленн. - Времени у нас мало, а я хочу, чтобы ты успела кое-что узнать и понять, прежде чем я отправлюсь сражаться с Расаломом. В той доисторической цивилизации все было по-другому. Это была постоянная битва между двумя... - Казалось, он не мог найти подходящего слова. - Я не хочу сказать "богами", потому что ты сразу начнешь воспринимать их как нечто размытое и лишенное четкой индивидуальности... Просто в те времена были две громадные, могущественные силы, претендующие на власть на Земле. Одна из них, темная сила, в переводе на современный язык называлась Хаос; она упивалась и наслаждалась всем, что было враждебно и пагубно для человечества. Другая же сила...

Он снова замолчал, и Магда не могла удержаться, чтобы не выпалить:

- Ты имеешь в виду светлую силу? Силу добра?..

- Нет, все не так просто. Мы, правда, действительно называли ее Светом. Но главным было то, что она постоянно находилась как бы в оппозиции к Хаосу. Итак, наша цивилизация постепенно разделилась на два лагеря: на тех, кто искал покровительства Хаоса, и тех, кто противостоял им. Расалом был тогда уже сильным колдуном и позволял себе довольно часто прибегать к помощи темной силы. Со временем он полностью посвятил себя ей и стал борцом за процветание и могущество Хаоса.

- А ты избрал другой путь и сражался на стороне Света - силы добра? - Магда очень хотела, чтобы он ответил ей "да".

- Нет... Я не избирал своего пути. И я не могу сказать, что та сила, которой я служил, была полностью силой добра или абсолютным Светом. Я был... мобилизован, говоря современным языком. Обстоятельства тогда складывались весьма непросто, все было слишком сложно и запутанно, и вот получилось так, что я оказался заодно с силами Света. Довольно быстро я обнаружил, что не смогу оставаться в стороне от этой борьбы, что связан с ней навечно. И вскоре меня выдвинули на самый передний край, я встал во главе наших сил. Мне дали меч. Его клинок и рукоятку изготовил народ, которого давно уже не существует на этой планете. Но он был создан для единственной цели - уничтожить Расалома. И вот настал день последней схватки противостоящих сил, и все битвы слились в одну. По библейским понятиям, это был Армагеддон, судный день, конец света. В результате начались страшные катаклизмы - землетрясения, извержения вулканов, цунами - и они стерли с лица Земли все следы нашей могучей цивилизации. Остались лишь очень немногие, кто смог начать строить мир заново.

- А что случилось с великими силами? Гленн пожал плечами.

- Они существуют и поныне, но после той катастрофы довольно сильно изменились. Для них мало что осталось на этой планете. Выжившие сделались жестокими первобытными людьми, как вы их теперь называете. Они пошли другими путями, а я и Расалом столетиями продолжали нашу борьбу. Менялись эпохи, но ни один из нас не одерживал верх на длительное время. Мы не старели и не теряли своих сил. И вот на этом пути - уже трудно сказать, когда именно это произошло - мы оба кое-что потеряли...

Он посмотрел на кусок разбитого зеркала, который выпал случайно из футляра и лежал теперь на земле у его ног.

- Поднеси это к моему лицу, - попросил он Магду. Она подняла осколок и приблизила его к самой щеке Гленна.

- Ну, и как я в нем выгляжу? - спросил он. Магда посмотрела в кусочек зеркала и, вскрикнув, выронила его из рук. Никакого отражения в нем не было! То же самое отец говорил и о Расаломе!

Человек, которого она так любила, не отражался в зеркале!

- Наши отражения забрали те силы, которым мы служим. Может быть, для того, чтобы это было постоянным напоминанием и Расалому, и мне, что наши жизни больше не принадлежат нам самим... - На секунду он задумался и отвлекся: - Ты знаешь, как странно смотреть в зеркало или в воду и не видеть там себя? К этому невозможно привыкнуть. - Гленн печально улыбнулся. - По-моему, я уже забыл, как я выгляжу на самом деле.

У Магды, глядя на него, просто разрывалось сердце.

- Гленн?..

- Но я никогда не переставал преследовать Расалома, - сказал он, гордо встряхнув головой. - Заслышав о массовых убийствах и зверствах, творящихся где-либо, я сразу же спешил туда, находил его и прогонял подальше от человеческого жилья. Но цивилизация постепенно восстанавливалась, люди, как и прежде, начали держаться вместе, и Расалом стал более изобретательным в своих методах распространения зла. Он повсюду сеял горе и смерть, как только мог, и в четырнадцатом веке, путешествуя из Константинополя по Европе, не забывал в каждом городе оставить по несколько крыс, зараженных чумой...

- Черная Чума?!

- Да, если бы не "помощь" Расалома, эпидемия не вспыхнула бы с такой ужасающей силой. Но, как ты знаешь, она стала одной из самых страшных катастроф средневековья. И тогда я понял, что его необходимо уничтожить, пока он не придумал для человечества ничего более страшного и смертоносного. И если бы я выполнил свой план до конца, нас бы здесь сейчас уже не было.

- Но как ты можешь винить себя в этом? Кто же мог предвидеть его побег? Ведь Расалома выпустили на свободу немцы!

- Он давно уже должен был умереть! Я мог убить его еще пятьсот лет назад, но не сделал этого. Тогда я приехал в эти места, разыскивая Влада Тепеша, сажающего на кол". Я слышал о его многочисленных зверствах, и они очень напоминали мне действия Расалома. Я даже считал, что это именно он стал называть себя Владом. Но на этот раз я ошибся. Влад был просто безумцем, попавшим под влияние Расалома; он питал его силы, жестоко убивая тысячи невинных людей. Но даже в лучшие свои годы Влад не совершил и десятой доли тех злодеяний, которые творятся сегодня в лагерях смерти. Тогда я выстроил этот замок, обманным путем заманил Расалома внутрь и запечатал его рукояткой меча в подвале, где он и должен был остаться навеки. - Гленн тяжело вздохнул. - По крайней мере я очень надеялся, что это будет именно так. Я ведь мог бы убить его тогда - и должен был убить! - но не сделал этого.

- Почему?

Он закрыл глаза и долго молчал, прежде чем продолжить рассказ.

- Это нелегко объяснить... Я просто испугался. Видишь ли, я существую как бы в противоположность Расалому. Но что произойдет, если я одержу над ним окончательную победу и уничтожу его? Если ему придет конец, то что тогда случится со мной?.. Я ведь живу уже тысячи лет, но никогда не уставал от жизни. В это, может быть, трудно поверить, но в жизни всегда появлялось что-то новое. - Он повернулся и посмотрел Магде прямо в глаза. - Всегда. Но я боюсь, что с толчением лет мы с Расаломом стали представлять собой как бы неделимое целое, единство борющихся противоположностей, и поэтому зависим друг от друга, как Инь и Янь: одно без другого не существует... А я еще не готов умирать.

Вопрос помимо желания слетел с губ Магды:

- А ты можешь умереть?

- Да. Меня очень трудно убить, но я все же могу умереть. Раны, которые я получил сегодня, могли бы уничтожить меня, если бы ты не принесла вовремя этот клинок... Я получил слишком сильные повреждения, и без тебя я бы умер. - Он несколько секунд продолжал смотреть на нее, а потом перевел взгляд на замок. - Наверное, Расалом считаем, что я погиб. Это может пойти мне на пользу.

Магде захотелось обнять его и прижаться к его груди, но она почувствовала, что сейчас не сможет этого сделать. Теперь она поняла, почему так часто на его лице она видела непонятное ей чувство вины.

- Не ходи туда, Гленн.

- Называй меня Глэкен, - тихо произнес он. - Меня так давно уже никто не называл моим настоящим именем!..

- Хорошо... Глэкен. - Слово было очень приятным на слух, и Магде показалось, что, называя его так, она еще сильнее сближается с ним. Но оставалось еще немало тревожащих ее вопросов. - А откуда взялись в замке эти старинные запрещенные рукописи? Кто их там спрятал?

- Я. В дурных руках они могли бы натворить много бед, но я не мог позволить себе уничтожить их. Любые знания - особенно относительно зла - должны быть сохранены.

Магде хотелось задать еще один вопрос, но она колебалась. Слушая историю Глэкена, она поняла, что ей совершенно неважно, сколько ему лет, потому что он все равно остался тем единственным человеком, которого она любит. Но как он сам относится к ней?..

- А что со мной? - наконец спросила она. - Ты никогда не говорил мне, что... - Магда хотела узнать, не является ли она для него всего лишь "перевалочным пунктом", еще одной мимолетной победой. Может быть, любовь, которую она видела в его глазах, была всего лишь притворством, к которому он привык за долгие века существования? Может ли он любить до сих пор? Способен ли еще на настоящие чувства?.. Но она не могла произнести этого вслух. Даже думать о таких вещах ей было боязно.

Но казалось, что Глэкен читает ее мысли.

- А ты бы поверила мне, если б я ответил тебе и на этот вопрос?

- Но вчера...

- Я люблю тебя, Магда, - сказал он и взял ее за руку. - Я так долго был одинок!.. Но ты тронула мою душу и сердце. Уже давно никому это не удавалось. Да, я гораздо старше всех и всего, что ты можешь себе представить, но я все-таки мужчина! Этого у меня никто не отнял.

Магда медленно обняла его за плечи, нежно, но крепко сжимая в своих объятиях. Она хотела удержать его здесь, прямо на этом месте, и оградить от страшного замка.

Прошло немало времени, и наконец он шепнул ей на ухо:

- Помоги мне подняться на ноги. Надо остановить твоего отца.

Магда понимала, что должна помочь ему, хоть и очень сильно боялась за его жизнь. Она взяла Глэкена под руку и попыталась поднять, но колени у него дрожали и беспомощно подгибались. Наконец, он тяжело опустился на землю и изо всех сил ударил по ней кулаком.

- Проклятье! Я еще слишком слаб!

- Я сама пойду, - твердо сказала она, даже удивившись своему голосу. - Я могу встретить отца у ворот.

- Нет! Это слишком опасно!

- Я поговорю с ним. Он меня послушает.

- Вряд ли. Он потерял уже свой рассудок и волю. И теперь будет слушать одного Расалома.

- Все равно я должна попробовать. У нас нет сейчас другого выбора. Глэкен молчал.

- Так я иду... - Ей хотелось гордо встряхнуть головой, показывая этим, что она совсем не боится. Но на самом деле Магда была перепугана до смерти.