Чтение 12–й страницы книги ~Черневог~

Все эти годы.

Саша пробормотал, поднимаясь из-за стола, как только Ивешка начала
убирать тарелки:

- Я помогу тебе убраться.

Но Петр ухватил его за руку.

- От этого постоянно возникают какие-то мысли. Забудьте про тарелки.
Давайте лучше проверим, осталась ли еще в саду морковь, если этот мошенник
не выдергал ее всю прошлой ночью. Да, да, вы оба. Вешка? Пойдем,
посмотрим, от этого будет только польза.

- Мне еще надо сделать кое-какие записи, - сказала та сквозь
постукивание тарелок, которые складывала для мытья в кастрюлю. - Слишком
много всего произошло за вчерашний день. Все в порядке, иди, иди куда
собирался.

Петр взглянул на Сашу.

- Я приду попозже, - сказал тот, чуть опуская голову и делая вид, что
собирает чашки. Он был уверен, что должен продолжить тот разговор, который
начал с Ивешкой, и продолжить прямо сейчас. Потому что все происходящее
стало казаться ему слишком странным и слишком безрассудным.

- Позже, позже. Господи, да ты столько времени проводишь за этой
книгой, парень. - Петр был явно расстроен из-за него, но Саша был уверен,
что Петр на самом деле был расстроен из-за них обоих, и не без причины.
Петр вновь сказал: - Пойдем. Выбрось всю эту рухлядь из своей головы.
Лучше снова потрогай руками лошадь. Это улучшит твое настроение.

Волк и так уже спутывал все его мысли, даже когда он и не прикасался
к нему.

- Я не могу, - произнес Саша безрадостным голосом, на что Петр только
развел руками и сказал, обращаясь к Ивешке: - Ты согласна с ним?

Ивешка лишь взглянула, обернувшись через плечо, спокойно и загадочно:

- Разве ты не знаешь? С ним бесполезно спорить.

- Боже мой, - сказал Петр, - тогда я отправляюсь побеседовать со
своей лошадью. Книги делают из вас сумасшедших, так и знайте. - Он качнул
головой. - Думать, что все эти кривые значки представляют реальные вещи -
сущее безумие, вы знаете об этом. - Он махнул рукой по направлению к
двери. - Все по-настоящему реальное, находится там. Не потеряйте дорогу к
нему.

- Ты лучше не забудь свой кафтан, - сказала Ивешка.

- Он мне не нужен. Я собираюсь поработать. Как честный и
добропорядочный, самый обычный человек. Это ведь только бездельникам,
которые сиднем сидят, нужен кафтан в такой день, как сегодня. - Петр
подхватил корзину, в которую они насыпали зерна, приправленного медом,
открыл наружную дверь, затем вернулся, чтобы взять оставшиеся от вчерашней
ночи лепешки, и в очередной раз вернулся, чтобы забрать с кухонного стола
кувшин с водкой. - Подкуп, - объяснил он. - Весь мир только и держится,
что на подкупе.

- Только не вытопчи мой сад! - крикнула ему вслед Ивешка.

Петр сделал гримасу, сдернул с колышка свою шапку, подхватил корзину,
стоявшую прямо около двери, удерживая в другой руке кувшин с водкой, и
ногой прикрыл за собой дверь.

Саша начал наливать воду в кастрюлю, чтобы помыть тарелки. Ивешка не
сказала ему ни единого слова и не попыталась выказать хоть какое-то
желание.

Тогда он сказал громко и отчетливо:

- Я совсем не спал минувшей ночью. Я продолжаю думать, Ивешка, что
дела идут не так, как следовало бы.

- Давай не будем говорить об этом. Что было, то было. Сейчас все в
порядке.

- Я говорю не о лошади. Я говорю о наших ссорах.

- Но мы не ссоримся.

- Мы ссоримся даже прямо сейчас.

- Я не ищу ссоры с тобой. Не знаю, как ты, но я определенно не
намерена ссориться. - Ивешка вернулась к печке за сковородкой, затем взяла
тряпку, опустилась на колени и начала отчищать золу, которую Саша рассыпал
на пол.

- Позволь мне сделать это.

- Со мной все в порядке, все в полном порядке. В самом деле, все
хорошо, и я не сержусь на тебя, черт возьми!

- Выслушай меня. - Он опустился на колени, взял из ее рук тряпку, но
она так и не взглянула на него. Она встала и отошла к столу, а он тем
временем вычистил доски и камни, засыпанные золой, и поднялся, чтобы
повесить тряпку для просушки на свободный колышек.

Но тут он почувствовал, как Ивешка, напрягая волю, пожелала, чтобы он
остановился. Это желание было столь яростным и сильным, что он взглянул на
нее.

- Только не рядом с этими, чистыми, - сказала она. - Повесь ее
поближе к огню, я займусь ей позже.

Он повесил злополучную тряпку туда, куда она хотела, на
дополнительный крюк, который использовался для подвешивания котелка, и
старался как только мог сохранить мир. Тетка Иленка точно так же
относилась к своей кухне. Можно предположить, что это приходит вместе с
замужеством.

Но сейчас ему не хотелось думать об этом. Ивешка подслушивала его,
совершенно свободно воспринимая его мысли, и он чувствовал это яснее
ясного. Она же знала и об этом, и поэтому хотела, чтобы он убирался во
двор, к Петру, и оставил ее в покое.

- Я думаю, - сказал Саша вслух, продолжая стоять на своем, - я думаю,
что отсутствие у нас банника - скорее всего моя ошибка. Думая о вчерашнем
происшествии, я предполагаю, что он нам необходим, очень необходим, и мы
должны попытаться заполучить его. Но я не хочу ничего желать только лишь
по своей воле, я не хочу желать для этого дома ничего такого, с чем ты не
согласна.

- Но какое отношение ко всему этому имеет банник? И какая связь между
ним и лошадью? Это уже сделано, и забудем об этом. Нам не нужно чего-то
еще, чтобы мутить здесь воду. Только перестань беспокоиться об этом, Саша!

- Но присутствие банника может остановить многое, что мы еще не
успели сделать. Он может подсказать нам...

- Подсказать он не может.

- Он может исправить неверный ход событий.

- А кто сказал, что они идут не так?

- Но ведь они идут не совсем правильно, так ведь?

- Банники не любят колдунов. Они к тому же не говорят, во всяком
случае, не больше, чем это делает Малыш или домовой: они только показывают
тебе что-то, и каждый раз это не имеет ни малейшего смысла...

- Но если нам понадобиться знать, куда могут завести нас наши
желания...

- Он все равно не поможет в этом случае. Мы изменяем окружающее, мы
постоянно делаем это, и ты не можешь сказать что-то о происшедшим
переменах лишь на основании того, что они говорят, или на основании их
отношения к происходящему. Так всегда говорил папа. - Всякий раз, когда
Ивешка упоминала о своем отце, она настороженно хмурилась и глядела на
Сашу, будто ожидала услышать слабые отголоски былого. - И поэтому банник
нам не нужен.

- А я все-таки думаю...

- Наш банник не помог нам. Я не увидела ничего, что должно было
случиться со мной, и мы не увидели ничего о Кави Черневоге. - Она никогда
не говорила о своей смерти. Сейчас она яростно терла последнюю тарелку,
затем, прикусив губу, сказала: - Я уверена, что полюблю эту лошадь. Если
это делает Петра счастливым, то счастлива буду и я.

Но едва ли она выглядела счастливой. Саша сказал:

- А может быть, есть какие-то причины того, что он нам не нужен?

- О чем ты?

- Я о баннике. Есть ли какие-то причины, по которым мы не можем
завести его?

- Он не поможет. Не поможет, уверяю тебя! Ну почему ты не идешь
помогать Петру?

- Ивешка, почему ты не хочешь, чтобы у нас был банник?

- Ради Бога, почему я должна о нем думать? Почему я должна думать о
том, нужен он нам или нет? С чем это связано?

- Все идет не так, как надо, - сказал он, продолжая думать о полке,
думать о... об устойчивости всего окружавшего их. Об общем равновесии: о
Черневоге, охраняемом лешими; об Ууламетсе; о сотнях тех желаний, которые,
возможно, свободно пребывали вокруг них, и обо всех опасностях, которые от
них исходили все время, пока эти желания были живы и могли творить
волшебство.

- Все идет абсолютно правильно, - сказала она, продолжая отчищать
котел. - Так же правильно все шло и много лет назад. То, что ты сделал,
теперь уже сделано, так что оставь все в покое, Саша Васильевич, и, ради
Бога, забудь об этом, если только тебе не хочется лишить этот спор всякого
смысла.

- Мне нужна твоя помощь.

- Если ты хочешь завести банника, если ты хочешь завести лошадь,
свинью или даже козла, Господи, да я уверена, что меня это никак не
беспокоит. Это твой дом.

- Это не мой дом.

- Я уверена, что папа предназначал его тебе.

- Твой отец оставил мне только книгу, и ничего больше.

Ложка стукнулась о стол.

- Папа оставил тебе еще много чего.

Наступила долгая тишина.

- Не так много, как ты воображаешь, - сказал он. Он хотел, он пытался
сказать это уже много лет. Но теперь он видел, что эти слова не оправдали