Чтение 89–й страницы книги ~Война Иллеарта~

Белого Золота.

Но при этом я имела в виду еще и другие цели. Ты не воин - а Боевая
Стража идет навстречу большой опасности, где только сила и мастерство в
бою способствует сохранению жизни. Я не хочу подвергать тебя риску смерти.
Тебе надо дать время найти свой ответ самому себе. И мне нужен был
компаньон. Однако ни вомарк Трой, ни Лорд Морэм не могут быть отлучены от
этой войны. Тебе нужны еще дальнейшие объяснения?

Он понимал незавершенность ее ответа и заставил себя настоять на
продолжении, пересиливая страх. С гримасой отвращения за всепроникающую
нечестность при его сопровождении кем-либо по Стране, он сказал
нерешительно:

- Нужен был компаньон?! После всего того, что я сделал?! Ты воистину
необычайно терпима.

- Вовсе я не терпима. Я не совершаю выборов, не посоветовавшись с
собственным сердцем.

На мгновение его лицо окаменело от подтекста того, что она сказала.
Это было то, чего он одновременно хотел и боялся услышать. Но затем
нерасположенность, симпатия, страх и самокритика одновременно переполнили
его. От этого голос его стал резким, когда он говорил:

- Ты разбиваешь этим сердце Трелла. И сердце твоей матери.

Ее лицо окаменело.

- Ты обвиняешь меня в страдании Трелла?

- Я не знаю. Он бы последовал за нами, если бы имел хоть какую-то
надежду. Сейчас он знает наверняка, что ты и не думаешь о наказании меня.

Он остановился, но вид боли, которую он причинил ей, заставил его
говорить снова, чтобы не допустить натиска ответных реплик,
контробвинений, чтобы она не издала ни звука.

- Что же касается твоей матери - не мне говорить об этом. Я имею в
виду не то, что я сделал ей. Это нечто, что я хотя бы могу понять. Я был в
такой... нужде - а она казалась такой богатой.

Нет. Я имел в виду ранихина - того ранихина, который приходил в
подкаменье Мифиль каждый год. Я заключил сделку с ними. Я пытался найти
решение - какой-либо путь сохранить себя от наступления полного безумия. И
они ненавидели меня. Они были почти как Страна - они были большие и
сильные, и недоступные, и они не любили меня. - Ему не понравились эти
слова: "не любили", как если бы эхо вторило ему: "гадкий, грязный
прокаженный". - Но они поклонялись мне - почти сотня их. Они были
приведены...

Так что я заключил сделку с ними. Я обещал, что не буду ездить - не
буду заставлять одного из них носить меня. Но я заставил их дать обещание
- я пытался найти какой-либо способ предохранить все то величие и силу, и
здоровье, и верность от того, чтобы все это не гнало меня к безумию. Я
заставил их дать обещание прийти на зов, если они когда-нибудь понадобятся
мне. И я заставлял их дать обещание посещать твою мать.

- Все их обещания по-прежнему остаются в силе, - сказала она так,
словно это было для нее предметом гордости.

Он вздохнул.

- Так сказала Печаль. Но не в этом дело. Видишь ли, я пытался дать ей
хоть что-то, возместить ей это как-нибудь. Но это не сработало. Если
причинил кому-то боль, то бессмысленно ходить вокруг, делая подарки. Это
самонадеянно и жестоко. - Его рот скривился от горького вкуса того, что он
хотел сказать. - На самом деле я пытался улучшить лишь свое собственное
самочувствие.

Во всяком случае, это не сработало. Нечистота замыслов может
извратить все. К тому времени когда Поход за Посохом Закона пришел к
своему завершению, все было уже настолько плохо, что никакие сделки не
могли бы спасти меня.

Он резко замолчал. Он хотел сказать Елене, что не обвиняет ее, не
может обвинить ее - и в тоже время часть его обвиняла ее. Другая часть
чувствовала, что боль Елены заслуживала большей лояльности.

Но Высокий Лорд, казалось, поняла это. Хотя ее направленный куда-то в
иное пространство пристальный взгляд не касался его, она ответила на его
мысли.

- Томас Кавинант, вы все не понимаете Лену, мою мать. Я женщина -
такой же человек, как любой другой. И я выбрала вас быть моим спутником в
этом поиске. Наверняка мой выбор выдает сердце моей матери так же явно,
как мое собственное. Я ее дочь. С рождения я жила под ее заботами, и она
учила меня. Неверящий, она не учила меня гневу или горечи по отношению к
тебе.

- Нет! - воскликнул Кавинант. - Нет! - "Нет! Не ее тоже!" Вид крови
затемнил его видение - крови на бедрах Лены. Он не мог подумать, что она
простила его - _о_н_а_!

Он отвернулся. Он чувствовал, что Елена смотрит на него, ощущал ее
присутствие, приближающееся к нему в попытке вернуть его внимание. Но не
мог смотреть ей сейчас в лицо. Он боялся тех эмоций, которые управляли ею,
даже не называл их самому себе. Он лег под одеяло спиной к ней, пока она
прикрывала гравий на ночь и укладывалась спать.

На следующее утро, вскоре после рассвета, Морин и Баннор вернулись к
ним. Они привели с собой Мирху и лошадь Кавинанта. Он поднял себя и
присоединился за завтраком к Елене, пока Стражи Крови упаковывали одеяла.
Как только вскоре после этого они вновь поехали в сторону запада, Амок
проявился в воздухе возле Высокого Лорда.

Кавинанту не доставляли удовольствие чарующие беседы Амока. Но
прошедшей ночью он принял решение. Был некоторый риск в том, что он
собирался сделать - это было опасным действием, которое, он надеялся,
позволит ему снова обрести целостность. До того, как юноша успел начать
говорить, Кавинант мысленно стиснул себя, чтобы сдержать внезапно
заколотившее сердца, и спросил Амока, что ему известно о Белом Золоте.

- Много и мало, Носящий, - ответил Амок со смехом и поклоном. -
Говорят, что Белое Золото повелевает Дикой Магией, которая разрушает мир.
Но кто в состоянии объяснить, что такое мир и что значит его разрушать?

Кавинант нахмурился.

- Ты играешь словами. А я задал тебе прямой вопрос. Что ты знаешь об
этом?!

- Знаю, Носящий? Это слишком короткое слово - оно скрывает магнетизм
своего значения. Я слышал то, что уловили мои уши, и видел, то, что
углядели мои глаза, однако лишь только ты обладаешь Белым Золотом. Это ли
ты называешь знанием?

- Амок, - Елена пришла на помощь Кавинанту, - Белое Золото в
некотором смысле вплетено в Седьмой Завет? Белое Золото - оно связано
как-то с этим Заветом?

- О, Высокий Лорд, все вещи взаимосвязаны. - Юноше, казалось,
нравилась своя способность увертываться от вопросов. - Седьмой Завет может
игнорировать Белое Золото, и Носящий Белое Золото может быть не полезен
для Седьмого Завета - тем не менее оба есть могущество, то есть лишь
разные формы и лица единого Могущества Жизни. Но Носящий - не повелитель
мне. Он кладет тень, но не затемняет меня. Я уважаю то, что он несет, но
моя цель от него не зависит.

Замечание Елены было произнесено сурово.

- Тогда тебе не нужно было избегать его вопроса. Скажи, что ты слышал
или узнал относительно Белого Золота.

- Таков уж мой стиль разговаривать, Высокий Лорд. Носящий, слышал я
много, а узнал мало относительно Белого Золота. Шутливый парадокс Арки
Времени, буйство, положенное в основу создания Земли, несуществующая кость
Земной Силы, несокрушимость воды и текучесть скал. Все это - определения
Дикой Магии, которая разрушает мир. О ней мягко говорят брафоры и с
благоговением отзываются элохимы, хотя никогда не видели ее. Великий
Келенбрабанал мечтает о ней в своей могиле, и мрачные песчаные горгоны
впадают в беззвучный кошмар при прикосновении ее имени. Высокий Лорд Кевин
в свои последние дни тосковал по ней, но безуспешно. Это - одновременно и
пропасть, и вершина судьбы.

Кавинант вздохнул. Он боялся, что такой ответ и получит. Теперь ему
придется пойти дальше, подтолкнуть вопрос прямо к краю своего страха.
Растревоженный и раздосадованный, он проскрежетал:

- Этого достаточно, пощади меня. Только скажи мне, как Белое Золото,
- на мгновение он замолчал, но, вспомнив Лену, продолжил, - как действует
это проклятое кольцо?

- Ах, Носящий, - рассмеялся Амок, - спроси Солнцерождающее море или
Меленкурион Скайвейр. Спроси огни Горак Крембол или древесное сердце
Дремучего Удушителя. Это знает весь мир. Белое Золото приводится в
действие, как и любая другая сила, страстью, искренним порывом сердца.

- Адский огонь, - прорычал Кавинант, силясь скрыть свое утешение. Ему
было неприятно признаваться самому себе, как он был рад остаться
неосведомленным по этому поводу. Ибо эта неосведомленность была жизненно
важной частью его самозащиты. Пока он не знал как использовать Дикую
Магию, его не могли обвинить в ответственности за судьбу Страны. В тайной
и предательской части своего сердца он рискнул задать вопрос только
потому, что верил, что Амок даст на него неразоблачающий ответ. Теперь он
почувствовал себя лжецом. Его попытка в целом провалилась. Но чувства
облегчения в нем было больше, чем отвращения к себе.

Это в некотором роде утешение позволило ему изменить тему, попытаться
завести нормальную беседу с Высоким Лордом. Он чувствовал себя так
неловко, словно был калекой. Он не беседовал так спокойно ни с кем с тех
пор, как у него была обнаружена проказа. Елена отвечала охотно, даже
радостно; она приветствовала его внимательность. Вскоре ему уже не надо
было выискивать вопросы, чтобы поддерживать беседу.

Их беседа текла спокойно в живописном окружении Тротгарда. Пока они
пробирались по направлению к западу через холмы, леса и болотистую
местность, осенний воздух становился все более живительным. Птицы искусно
порхали в небе и парили в облаках. Радостные солнечные лучи тянулись так,