наказал позаботиться об Исповеднице, как о родной дочери. Ниссел редко
улыбалась, а если и улыбалась, то в самый неподходящий момент. Говорила
она мало, в основном давая указания:
Читай Кандру.
на живот два плоских камня, один на другой, велев сосредоточиться на том,
чтобы удерживать все сооружение в равновесии. Старуха начала осматривать
рану. Когда боль становилась совсем нестерпимой и верхний камень начинал
соскальзывать, Ниссел покрикивала на Кэлен, чтобы та следила за камнями.
Старуха дала пожевать ей какие-то горькие листья, а затем раздела и
выкупала.
доставить омовение. Кэлен надеялась, что тяжелые мысли уйдут вместе с
грязью. Очень надеялась. Тем временем Ниссел выстирала вещи Кэлен и
повесила их сушиться возле очага. На огне висел котелок со странной
смесью, отдававшей запахом смолы. Ниссел вытерла Кэлен, завернула в теплые
шкуры и усадила на скамеечку подле очага. Листья уже не казались Кэлен
такими горькими, но зато теперь у нее закружилась голова.
странной.
Продолжай жевать. Не бойся, дитя. Ты не почувствуешь боли.
потеряю власть над моей силой. И когда ты до меня дотронешься, я могу
освободить ее, сама того не желая.
поднялась эта сила. А если я забудусь или отвлекусь как-то по-новому, как,
например, с твоими листьями, я могу невольно коснуться тебя.
высказала все. В глазах Ниссел мелькнуло понимание. Целительница
выпрямилась.
принесла кусок кожи.
тебя еще когда-нибудь ранят, позаботься, чтобы тебя привели к старой
Ниссел. Я запомню, как, надо обращаться с Исповедницей. Порой для Целителя
важнее знать, чего делать не следует. Может, для Исповедницы тоже, а? -
Кэлен улыбнулась и кивнула. - А теперь, дитя, зажми зубами этот кусок. Да
покрепче.
настолько измучена, что даже не смогла сесть. Ниссел велела ей полежать,
смазала рану коричневым бальзамом и наложила повязку.
улыбнулась.
кудри. Немногие достойны того, чтобы отрастить такие длинные волосы. Я
подумала, тебе будет приятно, если я причешу тебя перед празднеством.
Скоро начнется пир. Тебя уже ждет красивый молодой человек.
Ниссел нахмурилась, - но он не хотел уходить. Очень уж упрямый, правда?
прошла. Ричард ждал на улице, прислонившись к стене. Как только Кэлен
появилась в дверном проеме, он бросился к ней. Ричард успел помыться и
привести себя в порядок. Он облачился в новую рубаху и надел штаны из
оленьей кожи. Меч, разумеется, был на месте. Ниссел сказала правду. Он
действительно был красив.
целительница.
ему стало немного не по себе.
придающего выносливости?
Кэлен шли между скученными темными хижинами. Небо смилостивилось, и дождь
прекратился. Теплый воздух был напоен ароматами мокрых трав. Под навесами
возвышались помосты, освещенные факелами. На площади горели костры. Гудело
пламя, потрескивали поленья. По земле метались трепещущие тени. Кэлен
знала, каких трудов стоило доставить сюда топливо. Обычно поленьев едва
хватало на растопку очагов. Такую роскошь, как костры, люди Племени Тины
позволяли себе нечасто.
испытывала голода. Повсюду суетились женщины, одетые в праздничные наряды.
Молоденькие девушки выполняли поручения матерей и присматривали, чтобы все
шло как положено. Мужчины накинули на плечи лучшие шкуры, пристегнули к
поясам богато украшенные ножи и намазали волосы жидкой грязью.
болтали, делились новостями. Казалось, все племя занято либо едой, либо
готовкой. Дети радостно носились вокруг костров. Они кричали, играли,
смеялись, переполненные восторгом от неожиданного огненного праздника.
палками по зазубринам, вырезанным на болдах, - длинных полых трубах в
форме колоколов. Жуткие выкрики и музыка должны были призвать на пиршество
духов предков, обитавших на бескрайних равнинах. С другой стороны площадки
сидела вторая группа музыкантов. Звуки, издаваемые обоими оркестрами, то
сливались, то сталкивались, поднимаясь порой до таких неистовых высот, что
закладывало уши. В центре площадки разыгрывалось представление. Люди Тины,
надев маски животных и наряды охотников, передавали в танце историю
Племени. Вокруг танцующих прыгали возбужденные дети. Молодые парочки
смотрели представление издали, из темноты. Никогда еще Кэлен не
чувствовала себя такой одинокой.
потащил к старейшинам. Он то и дело похлопывал Ричарда по плечу. Птичий
Человек, как обычно, был одет в кожаные штаны и рубаху. Он не нуждался в
переодевании. Везелэн тоже была здесь вместе с женами остальных старейшин.
Она уселась рядом с Кэлен, взяла ее за руку и с неподдельным участием
стала расспрашивать о ране. Кэлен не привыкла к тому, чтобы о ней
беспокоились. Приятно было почувствовать себя одной из тех, кто
принадлежит к Племени Тины. Пусть это была всего лишь видимость.
Видимость, ибо она - Исповедница. И как бы ни хотелось ей, чтобы все было
иначе, она не могла ничего изменить. Кэлен поступила так, как поступала
всегда: усилием воли подавила в себе все чувства и стала думать лишь о
деле. О Даркене Рале. О том, как мало осталось времени. А еще она думала о
Денни.
оказаться на высоте, он смеялся и кивал в ответ на советы, которые
сыпались на него со всех сторон и которых он все равно не понимал. Жители
деревни неспешно проходили перед помостом старейшин, приветствуя новых
людей Племени Тины легкими пощечинами. Кэлен пришлось признать: здесь к
ней и к Ричарду относились с большим уважением.
наполненные всевозможными яствами. Они сидели, скрестив ноги, приветствуя
"соплеменников", порой кто-нибудь ненадолго подсаживался к ним. Ричард
перепробовал все, не забывая брать еду правой рукой. Кэлен, чтобы не
показаться невежливой, отщипывала крошки от лепешки из тавы.
свинина.
приветствующих иссяк. Краем глаза Кэлен заметила, как Птичий Человек подал
сигнал. Она заглушила в себе все чувства и, как учила мать, старалась,
чтобы на ее лице ничего не отражалось. Лицо Исповедницы.
Глуховский Дмитрий
Андреев Николай
Никитин Юрий
Эриксон Стивен
Вронский Константин
Посняков Андрей