Никогда не слышал от других. Это всего лишь сияние. Не ходит и не бежит,
просто дрожит в воздухе, мерцает искрами. В солнечном свете ее с трудом
можно различить, но в темноте она хорошо видна. Никакой постоянной формы.
Всего лишь сверкающий пузырь, танцующий в воздухе.
вероятно, последний робот и мне очень не хватало друзей. Большинство
людей, увидев меня, думают лишь о возможности добыть еще один головной
кожух. А тебе ведь не хочется добраться до моего кожуха?
вынужден был бы убить тебя. Может, ты не знаешь, но роботы были наделены
запретом на убийство и на любой вид насилия. Этот запрет был вложен в нас.
Поэтому-то и не осталось уже роботов. Они позволяли убивать себя и не
могли даже руки поднять, чтобы защититься. Либо их съела ржавчина. Даже
если у них был запас смазки, его не хватило надолго, и когда он кончался,
они не могли добыть нового. Так они ржавели и исчезали. Оставались лишь
кожухи, прикрывающие наши мозги. Они не подвержены коррозии. Спустя много
лет кто-нибудь находил очередной кожух и подбирал его.
самим собой, сказав себе, что эта глупая инструкция, запрещающая роботам
насилие, была, может быть, и хороша при старом порядке, но при новом она
не имеет смысла. Я понял, что могу добыть жир животного, если только смогу
заставить себя убить его. Под угрозой собственной гибели я решил нарушить
запрет и убить медведя, потому что знал, что медведи полны жира, но
сделать это было нелегко. Я изготовил копье и учился владеть им, потом
отправился на поиски медведя. Как ты можешь догадаться, я потерпел
неудачу. Не смог. И, наверное, никогда не смог бы. К этому времени я
совсем пал духом. На моем теле появилось несколько пятен ржавчины, и я
знал, что это начало конца. Я уже собрался сдаться, когда однажды в горах
встретился с большим гризли. Не знаю, что с ним было. Что-то его сильно
рассердило. Я часто думаю, что бы это могло быть. Может, у него болели
зубы. Или заноза в пятке. Не знаю. Может, при виде меня он вспомнил
какого-нибудь врага. Но он сразу бросился на меня, разинув пасть, с ревом
протягивая ко мне огромные лапы. Думаю, что если бы у меня было время, я
убежал бы. Но на это у меня не оказалось ни времени, ни места. И вот в тот
момент, когда он навалился на меня, мой испуг сменился гневом. Вероятно,
на самом деле это было отчаяние, а не гнев. Я подумал: "Ты, сын шлюхи,
собираешься расчленить меня! Так нет же! Я и сам расчленю тебя!"
навстречу. После этого все скрылось в тумане. Когда мозг мой прояснился, я
стоял, покрытый кровью, медведь лежал на земле, а из его горла торчало мое
копье.
старого гризли и разыскал песчаный ручей. Несколько дней я провел там,
протирая песком ржавые места и смазывая себя жиром. С тех пор я всегда
смазываю себя. Запас жира у меня не выходит. Тут много медведей.
Многие не хотят говорить, кто они. Но ты пришел один и спас меня, а я не
знаю, кого благодарить.
лагерь. Ты захватил все свое?
ножнах.
всякой цели. Иногда это меня беспокоит - отсутствие цели. Если бы мне
указали цель, я бы с благодарностью принял ее. Может, ты разделишь со мной
свою цель, друг? Я перед тобой в долгу.
Можем поговорить об этом.
как смотрели много столетий, в холод и жару, в дождь и сушь, днем и ночью,
летом и холодной зимой. Над восточным горизонтом взошло солнце, и его
теплые лучи коснулись деревьев. Деревья в священном экстазе и
благодарности приняли тепло и свет, которые они чувствовали с тех пор, как
много лет назад появились их первые ростки, чтобы выполнять задачу.
легкий утренний ветерок и радовались ему, знали ответный шелест своих
листьев. Они приспособились к использованию жары, к тому небольшому
количеству воды, которое могли дать скалы: местность была сухой, и воду
нужно было использовать разумно. И они смотрели, они продолжали смотреть.
И они видели все происходящее. Видели лису, возвращавшуюся в нору на
рассвете; сову, возвращавшуюся домой, полуослепленную утренним светом (она
слишком задержалась на охоте); мышь, с писком спасавшуюся от нападения
лисы или совы; видели гризли на высохшей равнине, великого повелителя сей
земли, который не терпел никакого вмешательства в свои дела, в том числе и
вмешательства странных двуногих прямоходящих существ, которых изредка
видели Деревья; видели большую и хищную птицу, плывущую высоко в воздухе,
голодную, но уверенную, что до конца дня получит добычу.
рисунок ветра. Они осознавали свое товарищество с травами, другими
деревьями и кустами, с яркими цветами прерий, которые пышно расцветали
каждую весну; товарищество с птицами, вьющими гнезда на их ветвях; они
знали о каждом муравье, жуке и бабочке.
обмениваться информацией (хотя могли и это), а просто, чтобы пообщаться.
рисуясь на фоне яркого, без единого облачка, неба.
Ролло сидел, погрузившись в ритуал смазывания; дурно пахнущий жир он
держал в бутылке, сделанной из тыквы. Энди переступил с ноги на ногу,
отгоняя хвостом мух и уделяя серьезное внимание пучкам травы, росшей тут и
там. Невдалеке журчала невидимая река. Всходило солнце, день обещал быть
жарким, но здесь, под покровом деревьев, было еще прохладно.
двадцать человек?
размещение племен. Может, нам стоит немного задержаться здесь. Тут уютно,
и нас здесь не найдут.
запад, то мы скоро от них избавимся.
- Даже и не зная этой цели, я с радостью присоединяюсь к вам. Горжусь тем,
что могу сослужить хоть небольшую службу. Мне не нужен сон, и я могу
сторожить, пока остальные спят. У меня острое зрение, я быстр и могу
разведывать местность. Я много лет провел в дикой местности и хорошо знаю
ее. И продукты мне не нужны: я питаюсь солнечной энергией. Два солнечных
дня дают мне запас энергии на месяц. И я хороший товарищ - никогда не
устаю от разговоров.
минуты, как я его нашел.
когда не с кем поговорить.
горах на старика, который нуждался в помощи. Он болел странной болезнью,
от которой скрипели суставы, и если бы я случайно не наткнулся на него, он
не пережил бы зимы; когда наступили холода, он не мог охотиться и добывать
дрова, чтобы отапливать свою хижину. Я оставался с ним и приносил ему
добычу и дрова, и поскольку он изголодался по разговорам не меньше меня,
мы говорили с ним всю зиму; он рассказывал о великих событиях, в которых
принимал участие или был свидетелем; вероятно, далеко не все в его
рассказах было правдой, но меня это и не беспокоило: мне нужна была не
правда, а разговор. А я рассказывал ему, немного приукрашивая, о своей
жизни со времен Катастрофы. В начале лета, когда ему стало легче, он
отправился в какое-то место, на "рандеву", как он говорил, с такими же,
как он сам. Он просил меня пойти с ним, но я отказался, потому что, по
правде говоря, не испытывал больше любви к людям. Если не считать
присутствующих, то у меня были лишь неприятности, когда я случайно
сталкивался с людьми.
значении событий, потому что я не понимал их тогда и, несмотря на все
Каменистый Артем
Верещагин Олег
Сертаков Виталий
Маккарти Кормак
Контровский Владимир
Шилова Юлия