вязкой она больше не была? Я вообразил, что плыву в черной пустоте -
беззвездном небе. И тишина была оглушительной - никогда раньше я не думал,
что такое возможно.
не поднималась, будто не было никакого дыхания. Пульс тоже не ощущался.
Время словно остановилось.
одиночества охватило меня в наступившей непроглядной черноте. Оно
парализовало все мысли и затмило память. И в этот бесконечный миг я
почувствовал, как душа моя отлетает, покидая меня окончательно и навсегда.
смерть пришла за мной на дно этого моря, и был благодарен ей за то, что она
не привела с собой ужаса и боли последней минуты. Я молча ждал ее -
совершенно спокойный.
приготовился к ней - не знаю. Но вскоре я ощутил проблеск сознания. Не знаю,
как описать это состояние. Почему-то возникло ощущение, что не все умерло.
Это было похоже на непоколебимую уверенность Декарта, провозгласившего свое:
"Я мыслю, следовательно, я существую". Есть мысль - значит, существует и
носитель мысли.
мысль в мозгу какого-то загадочного бога или гиганта. Я не понимал, снится
ли мне это, либо я сам - чей-то сон. Но шла какая-то работа - воссоздания,
возрождения. Что-то обретало форму, и, хотя я был частью части этой формы, я
не мог с уверенностью сказать, что творю ее сам. Если что-то во мне и
действовало, то я не сознавал этого.
сущностям, населяющим компьютерное пространство, и, казалось, полностью
зависело от взгляда того, кто на него смотрел. Если бы я захотел увидеть
это, мне бы понадобилось определить, что хочу увидеть. Однако не было
решимости сделать это, по крайней мере осознанной решимости. Они ничего не
значили, эти образы, зарождающиеся в возникающем разуме, который с равной
вероятностью был моим и не моим. Я попробую описать, что помню.
темноту - крест-накрест, крест-накрест, а затем - круги, круги, круги, или
нет, витки спирали. Основа паутины была не круглой, она представляла собой
вершины тетраэдра, так что ее ткань простиралась в трех измерениях, а
середина была впалой, словно некая сила тянула ее под прямым углом к другим
осям - в четвертое измерение.
своего творения, но дрожание паутины могло быть частью ее самой.
соткана между ветвей огромного дерева. Оно выросло специально для этого.
Очевидно, дерево я смог увидеть оттого, что немного посветлело, в то время
как паутину я ощущал только кожей. Сияние ширилось, и дерево вырисовывалось
все четче. Словно вокруг меня возникала новая Вселенная. Это дерево было
всюду - единое творение, суть бытия. Его ствол образовывали круги,
сплетающиеся в странные узлы, его ветви, простирающиеся во все концы
Вселенной, были покрыты листвой и цветами всевозможных оттенков. Цветы
осыпали серебристую пыльцу и подставляли звездоподобные пестики, чтобы
пребывать в вечном наслаждении.
Это все сущее и все грядущее".
влажный песок и тепло солнца, голова кружилась, обретая сознание, а
конечности ныли от боли.
продолжать рассказ столь иносказательно.
нет, переделало по своему подобию.
лизали мои ботинки, а сам он был голубым - в нем отражалось яркое
безоблачное небо с золотым солнцем посерединке.
красноватая броня, но плащ я потерял, хотя меч все еще висел в ножнах у
пояса. Состояние слабости и нереальности происходящего, сопровождавшее мое
первое воплощение в компьютерном мире, полностью рассеялось. Как ни странно,
я чувствовал себя настоящим Майклом Руссо.
меня выбросило. За спиной находился лес, деревья росли так густо, что он
казался непроходимым. Пространство между шишковатыми стволами было заполнено
колючими ветками или острыми листьями растений без цветов, деревья имели
чрезвычайно странный вид, отдаленно напоминая человека с поднятыми кверху
руками, вросшего в землю по щиколотки. Ветки были яростно зеленеющими
пальцами несчастных душ. Лица, словно вырезанные сверху на стволах, были
мужскими и женскими, с закрытыми глазами. Цвет их разнился от слоновой кости
до черного, некоторые из них были словно отполированными, некоторые - очень
грубо вырезанными, без всякой отделки.
начиналась растительность. Тропинки в чаще не было видно, но я все равно
подошел к лесу. Заостренные листья подлеска выглядели очень гибкими и
отклонялись при моем приближении. Когда я подошел совсем близко,
люди-деревья, казалось, пробудились от своего сна. Глаза открылись, а лица,
вырезанные из дерева и лишенные подвижности черт, смотрели на меня с такой
болью и отчаянием, что я содрогнулся. Только глазные яблоки поворачивались в
глазницах. Рты из коры не могли, по-видимому, открываться, не могли скалить
зубы или показывать языки, не могли складываться в улыбку. И все же было
ясно - это души, обреченные на странные и страшные пытки, души,
потревоженные при моем приближении. Листья деревьев шуршали, словно кто-то,
сидящий в кроне, тряс ветки, и шум этот напоминал лепет младенцев. Казалось,
что деревья силились что-то сказать мне.
торопясь туда, где лица еще спали. Я не пытался подойти ближе, но,
оглядываясь, замечал, что лица закрывали глаза и погружались в дрему, как
только я проходил.
плодами. Они прятались высоко и кронах, и ни один из них не падал на песок.
цель. Не знаю, сколько времени длился этот переход. Солнце неподвижно стояло
в небе - прямо посередине, над моей головой.
четыре-пять метров. На этих камнях были вырезаны различные животные -
лошади, олени, коровы и овцы. Я был готов к тому, что звери откроют глаза,
когда я буду проходить рядом, но такого не случилось.
озерцо. Вокруг него в грязи отпечаталось множество копыт и лап, вокруг
никого не было видно, да и в лес не уводила ни одна тропинка. Опустившись на
колени, я обмакнул в воду кончики пальцев, а затем облизнул их. Вода была
противная на вкус и очень соленая.
посчитав, что идти берегом бесполезно. Мне не хотелось возвращаться к
ужасным лицам, но ничего другого не оставалось. Я был один, и не было никого
рядом, кто мог бы направлять меня. Если те, кто вел меня, требовали чего-то
взамен, я не мог угадать их желания.
коры, я почувствовал, как по спине у меня побежали мурашки. Затем я перевел
глаза на руку, которой так легкомысленно зачерпнул воды, - пальцы на ней
распухли. Кожа начала слезать, обнажая нездоровую, чуть тронутую зеленью
гниения плоть. Зрелище это тем более потрясло меня, что я чувствовал себя
вполне сносно.
опустившись на колени. Оно было бледным, отвратительно бледным - глаза стали
бесцветными ч волосы - грязно-серыми. Кожа на лбу начинала шелушиться.
я вижу знаки разрушения. Почти одновременно мелькнула мысль, что это не
смерть, а Перемены. Вероятно, мне суждено стать деревом в этом странном
лесу. Вскочив на ноги, я посмотрел на дерево, так напугавшее меня.
я не думал, что могу удивиться. Меня бы не поразило, узнай я в нем яростное
лицо, обрамленное гривой из ядовитых змей, или же божественный лик, что
ужаснее лиц всех смертных. Но это была не Медуза и не герой других земных
мифов. Вместо этого я увидел знакомые черты. Лицо принадлежало не человеку,
а гуманоиду. Я всмотрелся пристальнее. Оказывается, лишь часть его была
человеческой, другая же часть была смешением волчьей морды и крокодильей
пасти. Я сделал еще один шаг вперед, глаза открылись, и не было больше
сомнений, чья душа прячется в этом адском дереве.
память, если я вижу оборотня или рисунок, изображающий оборотня, или слышу,
как говорит оборотень, - это имя Амары Гююра.
знал, что они не могут двигаться. Но меня ожидал еще один сюрприз.
Глава 25
вызвали к себе для разведки несколько летучих видеокамер. Эти электронные