Чтение 11–й страницы книги ~Наследник волшебника~

- Не жена Двойнику, - закончил Лайам. - Знаю. Двойник вообще не женат.

Мопса слегка надулась, но Лайам не обратил на это внимания. Двойник, женщина, капитан?.. Тут было над чем подумать. Возможно, капитан и есть тот самый моряк, что согласился помочь Двойнику обстряпать свое дельце. Но если женщина потом с ним сбежала, то... Двойника ведь никто с той поры не видел, да и Лайам с Мопсой не сумели его отыскать.

Куски головоломки складывались в безрадостную картину. Получалось, как ни крути, что вора, выполнившего заказ, убили, а вещички Лайама плывут себе в какой-нибудь дальний порт. Лайам с чувством выругался.

- Ну что? - спросила Мопса, не обратив на ругательство никакого внимания. Любопытство в ней явно преодолело чувство обиды. - Что ты хочешь сказать?

- Что твой Двойник, скорее всего, - покойник. И что свои вещи я теперь никогда не верну.

- Двойник - покойник? Ха! Думай, что говоришь! Да он осторожнее кошки. Еще никому не удавалось его обдурить. Уж он-то, небось, все знал про капитана и эту дуру. И только прикидывался простаком, чтобы ему не мешали. Двойник очень умный, попомни мои слова.

Однако восторженный тон, с которым произносились эти слова, лишь укрепил Лайама в своем мнении. Девчонка еще не знает, как шатки кумиры и насколько истинный облик идолов далек от того, что рисуют себе их почитатели. Но Лайам не стал разубеждать юную поклонницу Двойника.

- Думаю, на сегодня все, - сказал он.

- Как все? А обед? - возмутилась Мопса, упершись кулачками в бока. - Я ведь раздобыла нам завтрак.

- Держи, - Лайам достал из кармана пару монет.

- Тут хватит и на обед, и на ужин.

- А как же ты?

- Я не голоден,

Девчонка закатила глаза.

- Я говорю не о том. Я хочу спросить что ты собираешься делать.

- Погулять, пока не пробудится аппетит, - озадаченно отозвался Лайам.

- Я спрашиваю о Двойнике! - подсказала Мопса. - Что ты собираешься делать дальше?

- Ничего, - ответил Лайам, покривив душой. На деле он намеревался спуститься к порту и для очистки совести пошарить немного там, но ему не хотелось таскать за собой девчонку. - Думаю, с этим делом покончено.

Но Мопса не унималась.

- Двойник жив! Завтра нужно еще раз пройти по его лежкам. Я тоже пойду. Где мы встречаемся?

- Нигде, - заявил Лайам. - Я теперь сам, если захочу, смогу найти к ним дорогу.

- Ха! Что-то не верится! Спорим, ты заблудишься даже в Щелке, а уж о Муравейнике нечего и говорить. Я пойду с тобой.

Лайам смерил взглядом маленькую упрямицу, и вдруг ему пришло в голову, что Мопса - еще ребенок, и что в караде ей живется не очень-то сладко. Пока она держится возле Лайама, ей не приходится получать колотушки от Волка и Шутника. Возможно, именно потому она так и рвется ему помогать.

"И еще потому, что ты купил ей одежду и кормишь", - добавил Лайам. Ему вспомнилась полудикая кошка, которую он как-то из жалости накормил. Кошка так привязалась к нему, что он вынужден был взять ее в рейс. Недели две все шло хорошо, потом любимица команды пропала. Ее скелет нашли в трюме. Сухопутная кошка погибла в схватке с корабельными крысами.

Впрочем, ни в какое плавание Лайам брать Мопсу не собирался. Как не собирался никуда плыть и сам.

- Ну ладно, - сказал он в конце концов. - Встречаемся завтра - в то же время, что и сегодня, но только не здесь, а внизу. Знаешь, где улица Герцогов спускается к порту?

- Найду, - уверенно отозвалась девчонка. - Не беспокойся. Я буду ждать тебя там.

- Только смотри - не опаздывай! - крикнул Лайам, но Мопса уже спешила прочь, крепко сжимая в кулачке честно заработанные монеты.

Когда Лайам вошел в помещение казармы, Кессиас сидел у камина и смотрел на огонь. Казалось, что со вчерашнего вечера он так никуда и не уходил. Лайаму вспомнились прозвища, какими гильдия наградила эдила, усмехнулся, но тут же устыдился своей усмешки. Кессиас, очумело уставившись в одну точку, шевелил беззвучно губами, словно мысленно производил какие-то вычисления. Лайам вдруг вспомнил, что напрочь забыл справиться у девчонки, не причастен ли кто-то из местных воров к заварушке в храме Беллоны, и ему еще раз сделалось стыдно - уже за свою толстокожесть.

- Здравствуйте, Кессиас. Вы не запамятовали, что у нас назначена встреча?

Эдил подскочил словно ужаленный, мучительно побагровел и вцепился в руку Лайама.

- По правде говоря, Ренфорд, вы перепугали меня чуть ли не до смерти. Я тут раздумывал кое о чем. Но я ничего не забыл - я ведь здесь, верно? - Кессиас заулыбался, словно шутка ему удалась. - Да и потом - где же мне еще быть?

- У вас неприятности?

- Скажите - новые неприятности, или те же самые неприятности, но помноженные на два, - и вы будете недалеки от истины.

Похоже, приход Лайама вдохнул в эдила свежие силы. Он глубоко вздохнул и, схватив с вешалки куртку, потащил приятеля к двери.

- Что ж, давайте-ка и вправду пойдем перекусим. А то меня уже тошнит от всего, что тут есть.

Кессиас решительно зашагал через площадь к большой таверне, Лайам старался не отставать. Хозяин таверны встретил эдила раболепным поклоном; Кессиас ответил ему небрежным кивком. Они поднялись по узкой винтовой лестнице на второй этаж заведения и уселись возле окна, открывавшего вид на здание городского суда. Хозяин таверны суетился вокруг; он протер столик, убрал лишние стулья и принялся расхваливать блюда, которые мог "незамедлительно подать сиятельным господам".

- Это большая честь для меня, милорды, это очень большая честь...

- Уймись, Хелекин! - прорычал Кессиас. - Все, что нам нужно, - это два пирога, две пинты пива и немного покоя!

Хелекин ринулся прочь. Когда он исчез, Кессиас тяжко вздохнул и устало потер глаза.

- Что, все так плохо? - Лайаму в последнее время столь часто случалось видеть обычно невозмутимого эдила встревоженным, что ему невольно сделалось его жаль.

- Не то слово.

Кессиас принялся докладывать обстановку. Иерарх Клотен все сильнее давил на него, а напряжение на Храмовой улице все возрастало. Снова заявились три бакалейщика, требуя принять меры против сбежавшего из гавани "Удальца" - "Эти дурни думают, что я тут же пошлю в погоню флотилию, чтобы им оплатили счета!" - а какие-то люди прошлой ночью устроили налет на городские аптеки.

- Имейте в виду - не на одну-две, - пояснил Кессиас. - На все семь аптек, что имеются в городе! Деньги везде остались нетронутыми. Только перевернуто все вверх дном и пропали кое-какие травы. Больше всего это смахивает на пьяную выходку, но странные получаются бузотеры. Носились в разные концы города, денег не брали и даже не выбили нигде ни стекла.

Лайам подумал, что кража в его доме тоже не являлась обычной, и решил чуть позже поразмыслить над этим.

- Но мало того... - Тут вернулся Хелекин с пивом и пирогами, принявшийся многословно желать гостям приятного аппетита. Когда хозяин таверны наконец удалился, эдил отодвинул свою тарелку и перегнулся через стол: - Я говорил вам о гадании, напугавшем жрецов Урис, и о том, как в святилищах Храмового двора одновременно погасли все свечи?

- Ну?

Лайама невольно захватил заговорщический тон Кессиаса. Он тоже понизил голос и подался вперед.

- Ничего к этому, хвала небесам, не добавилось, но Храмовый двор отрядил ко мне группу жрецов с просьбой подать прошение герцогу. Они хотят, чтобы им дозволили провести большой обряд очищения.

Лайам жестом дал понять, что слыхом не слыхивал о подобных обрядах. Но Кессиас знал, с кем имеет дело, и потому терпеливо принялся объяснять:

- Помните канун праздника Урис? Обряд, который проводился на площади, и процессию, которая потом обошла весь город, призывая эту богиню ниспослать Саузварку благословение?

Лайам прекрасно помнил тот день. Он сидел тогда именно в этом заведении, но - на террасе, наблюдая за впечатляющим действом.

- Ну так вот - обряд очищения проводится так же, только с большим размахом. Участие в нем принимают все храмы, все их жрецы и служители. В гавани сжигают специальные лодки, на алтарях колют телят и коз и объявляют на этот день строгий пост. Обычно подобная церемония проводится раз в году - перед началом торгового сезона, но жрецы решили, что Саузварк нуждается в дополнительной подмоге небес. Они хотят, чтобы герцог разрешил горожанам прервать на эти сутки работу.

- Я правильно понял? В церемонии участвуют все храмы? Или можно без какого-то обойтись?

- Вы, как всегда, Ренфорд, попали в больно место. И как всегда, не особенно целясь. Герцог охотно даст разрешение - он глубоко почитает обычаи старины, - но как быть с храмом Беллоны? Клотен успел так насолить всем остальным, что теперь никто не хочет иметь с ним дела. Культ новой богини молод, и Саузварк не успел проникнуться доверием к ней. Да, Ренфорд, возможно, этот обряд и уладит наши дела с богами; но может внести разлад в храмовые дела.

- Храмовая улица и без того уже превратилась не в самое уютное место, - заметил Лайам. - Я проходил утром мимо, и мне стало не по себе.

- Еще бы! С вашей-то проницательностью невозможно этого не заметить. Готов поклясться - там даже воздух холодней, чем везде.

- И все-таки, что же вы решили сделать с прошением?

- А что тут можно поделать? Когда иерархи двенадцати храмов просят подать прошение герцогу, им нельзя отказать. Моему гонцу потребуется день, чтобы добраться до замка его высочества. Тот волокиты никогда не разводит, значит, еще день кладем на обратный путь. Иерархи за это время пообещали решить, следует ли допускать к церемонии служителей нового культа, и согласились оставить за мной право отменить весь обряд, даже если дозволение герцога будет получено.

- Неужели они сами пришли к такому решению? - удивленно спросил Лайам.

- Да нет, пришлось их к тому подтолкнуть, - буднично ответил эдил. В его голосе не слышалось ни малейшего самодовольства. - Жрецы облекли меня правом делать все, что я посчитаю уместным.

Что именно может считаться уместным в сложившейся ситуации, эдил не пояснил. Он просто умолк, не проронив больше ни слова, и мужчины принялись за еду.

Да, забота на плечи эдила сваливалась большая. Теперь Лайам стал понимать, почему у всех стражников, которых он встречал в последнее время, такой пришибленный вид. Лайам вновь пожалел, что не удосужился навести справок у Оборотня, - возможно, сведения, которые он получил бы, могли бы хоть как-то Кессиасу помочь. Но с другой стороны, у Лайама имелась своя забота, которая все сильнее начинала его тяготить. Уже четвертый день ему приходилось вставать ни свет ни заря, тащиться в Саузварк и мотаться туда-сюда в поисках практически безрезультатных. Ох, как мне это все надоело, подумал Лайам. Когда у человека есть занятие, приносящее ему удовольствие, - это одно. Когда же ему день ото дня все чаще приходится сталкиваться с задачами, не имеющими решения, - это совершенно другое. В глубине души Лайам был рад, что Кессиас чересчур занят собой, чтобы интересоваться его делами.

Так они и сидели около четверти часа, вяло, без аппетита ковыряясь в своих тарелках. Затем эдил покончил с едой и рассеянно глянул в окно. Что-то там привлекло его внимание. Эдил передвинулся и ткнулся носом в стекло. Оно тут же запотело. Кессиас нетерпеливо повозил по нему рукой и, вытянув шею, принялся разглядывать площадь.

- Что там выделывает этот болван? - пробормотал он, обращаясь скорее к себе, чем к Лайаму.

- Вы это о ком?

- О Боулте. Он дергается как ненормальный. Никогда за ним такого не замечал.

Эдил встал, дернул щеколду и распахнул окно.

- Боулт! - заорал он. - Эй, Боулт!!!

Рев эдила был таким зычным, что люди на площади начали озираться.

Лайам уже все видел и сам. Стражник, которого Кессиас окликал, помогал ему во время поисков убийцы Тарквина. Лайаму в жизни не приходилось встречать столь невозмутимого человека. Но сейчас Боулт, размахивая руками и растерянно озираясь, топтался у входа в казарму.

- Боулт, задница, что случилось? - проревел эдил.

Тот развернулся так стремительно, что чуть не свалился с крыльца. Затем он бегом пересек площадь, остановился под окном таверны и, задыхаясь, прокричал:

- Драка... драка в Храмовом дворе!

Выругавшись, Кессиас вскочил из-за стола и ринулся к выходу с резвостью, поразительной для столь крупного человека.

Ошеломленный Лайам какое-то время сидел в одиночестве, слушая, как тяжелые шаги Кессиаса грохочут по винтовой лестнице. Затем он тряхнул головой, бросил на стол несколько монет и поспешил за приятелем.

Спускаясь по лестнице, Лайам отправил в пространство мысль:

"Фануил! Ты где?!"

"На крыше таверны, мастер".

"Отправляйся на Храмовую улицу, - приказал Лайам. - Жди меня там".

Он выскочил из таверны в то самое мгновение, когда Кессиас вылетел из казармы. В одной руке у эдила был маленький круглый щит, в другой - две деревянные дубинки. Боулт и еще один стражник мчались за ним.

Эдил увидел Лайама и взмахом руки указал в сторону Храмовой улицы. На северном углу площади пути их пересеклись, и Кессиас сунул Лайаму вторую дубинку.

"Мастер!" - окликнул его Фануил.

"Вперед!" - приказал Лайам, приноравливаясь к размашистой рыси эдила. А затем выдохнул уже вслух:

- Вперед!

"Что ты делаешь? - подумал Лайам, потом уточнил свою мысль: - Зачем тебе это надо?"

Он мчался рядом с шумно пыхтящим эдилом, краем уха улавливая топот двоих стражников за спиной. Храмовая улица сейчас походила на сливную трубу, вбирающую в себя ручейки горожан и увлекающую их к тупику, образованному тремя святилищами. Эдил и его спутники возглавляли все увеличивающуюся толпу, к которой присоединялись лоточники, прохожие, попрошайки, владельцы лавок. Лайам, оглянувшись, заметил среди бегущих десятка два стражников из уличного дозора и облегченно вздохнул. Он перехватил поудобней дубинку, в торце ее что-то блеснуло. "Похоже, там металлический стержень", - успел подумать Лайам, но тут эдил внезапно раскинул руки, и вся толпа с шумом остановилась у тупика.

Вокруг фонтана кипела драка, в которой участвовали не менее тридцати человек. Дерущиеся сгрудились столь тесно, что практически не имели возможности размахнуться, а потому в гуще схватки в ход пускались одни рукояти мечей. Однако ближе к периферии уже начинали посверкивать и клинки. На служителях новой богини были кольчуги, на жрецах храма Раздора - лишь коричневые рясы, но это вовсе не означало, что первые одерживают верх над вторыми. Драка шла с переменным успехом, никто не хотел отступать. Лайам заметил на ступенях храма Беллоны двоих мужчин, спокойно наблюдающих за тем, что творилось внизу. Видимо, это были Клотен и Эластр. Еще один видный мужчина - вероятно, Гвидерий, стоял в воротах обнесенного стеной храма Раздора и что-то гневно кричал. В тупике было шумно, как тому и положено быть на поле сражения. Лайам хорошо знал этот шум - невнятные выкрики, стоны, лязг оружия, глухие звуки ударов. Так вот, значит, как происходит первая встреча божественного отца с самозваной дочуркой, мелькнуло у него в голове. Он усмехнулся и услышал властный рык Кессиаса:

- Эй, дуралеи! Половина заходит с Боултом слева, половина со мной - справа! И смотрите, не покалечьте друг друга, а то я вам задам!

Какое-то время стражники, неуклюже стукаясь древками копий, разбирались, кому куда встать, затем деление все же произошло, и они побежали к дерущимся. Лайам примкнул к отряду эдила. Он с такой силой сжал дубинку в кулаке, что у него побелели костяшки пальцев. Пробегая мимо храма Лаомедона, Лайам успел заметить, что на его ступенях стоит, улыбаясь, женщина в черном одеянии и облегающем голову капюшоне, окруженная толпой служителей в черных рясах.

"Мастер, куда ты?"

Лайам отмахнулся, у него не было времени отвечать.

"Это небезопасно, мастер".

Лайам только крякнул. Он уже успел потерять Кессиаса из виду, - и на него летел чей-то меч. Лайам развернулся, пытаясь дубинкой выбить клинок из рук нападавшего, потерпел неудачу, но зато его увесистое оружие двинуло противника по уху. Враг зашатался и рухнул на соседа, однако ноги его сплелись с ногами Лайама.

Лайам принялся высвобождаться из ножного захвата, но тут над его головой снова сверкнул меч. Лайам ухватил дубинку за оба конца и вскинул навстречу удару, мысленно взывая ко всем богам, чтобы металл ее стержня оказался достаточно прочным. Удар был так силен, что руки Лайама чуть не выскочили из плечевых суставов. Он повалился спиной на человека, которого только что сшиб. Второй нападавший стал яростно дергать рукоятку меча, чье лезвие увязло в дубинке, в это время какой-то стражник треснул его по голове древком копья.

Все было закончено.

Стражники расшвыривали дерущихся, ловко орудуя копьями и дубинками. Каждый удар сопровождался ругательствами, способными вогнать в краску даже бывалого человека. Раненые, пошатываясь, отходили к своим храмам - кого-то поддерживали товарищи, кого-то несли на руках. Лайам с трудом поднялся на ноги и огляделся по сторонам, облегченно переводя дыхание. Краем глаза он заметил, как в воздухе мелькнула дубинка эдила. Послышалась площадная брань, затем - треск костей. Служитель храма Беллоны взвыл и выронил меч.

- А ну, разойдитесь, ублюдки!

Лайам никогда прежде не видел Кессиаса таким разъяренным. Сейчас он никому, и особенно иерарху храма Беллоны, не посоветовал бы к нему подходить. Но Клотен уже шел навстречу эдилу, грубо расталкивая своих подчиненных.

- Ну, мастер эдил, - произнес иерарх с сильным кэрнавонским акцентом. - Надеюсь, теперь вы довольны?

Кессиас двинулся к иерарху - и Лайам отвернулся. Интересно, какую кость в первую очередь сломает Клотену разъяренный эдил?

Лайам зажмурил глаза в ожидании звука удара, а когда открыл их, то с изумлением обнаружил, что смотрит прямо в лицо женщины в черном, стоящей на ступенях храма Лаомедона, и что та тоже глядит на него. Женщина явно выделяла Лайама из людей, столпившихся возле фонтана. Убедившись, что он заметил ее взгляд, она улыбнулась и поклонилась. Улыбка была понимающей, а поклон - едва заметным, но они обеспокоили Лайама больше, чем вся драка в целом. Он смутился и отвернулся, уставившись на Клотена и Кессиаса.

- Что... - произнес эдил, раздувая ноздри. Кончик его дубинки чуть шевельнулся. - Что вы хотите этим сказать, иерарх?

- Я хочу сказать, - отозвался Клотен, вскидывая подбородок, - что если бы вы потрудились арестовать людей, повинных в нападении на меня, ничего этого не произошло бы.

Пурпурное одеяние иерарха Беллоны охватывал боевой нагрудник, но сам он был безоружен. Волосы, подстриженные под горшок, тонкие бескровные губы, острый, выпяченный вперед подбородок, - нет, этот человек определенно Лайаму не нравился.

- Я полагаю, - холодно произнес новый голос, - что вы ведете речь не о моих братьях.

Это заговорил Гвидерий, видный плотный мужчина в скромном коричневом одеянии. Борода его, аккуратно подстриженная, но достаточно пышная, уже начинала седеть. В руке иерарх храма Раздора держал тяжелую булаву. Он поклонился Кессиасу:

- Я вынужден извиниться за служителей нашего храма, мастер эдил. Но их втянули в это побоище.

Кессиас оскалился в недоброй усмешке и поглядел на Клотена. Тот немедля откликнулся:

- Нет, я говорю именно о ваших братьях, Гвидерий, которые, как известно, уже пытались меня убить...

"Мастер".

Мысль Фануила была настойчивой, но Лайам отогнал ее прочь.

- ...а теперь завязали драку на улице!

"Мастер!"

- Тихо! - прикрикнул Лайам на фамильяра, но тем самым лишь привлек внимание соседей к себе.

Гвидерий едва заметно улыбнулся, Клотен вытаращил глаза.

- Эдил, вам не кажется, что... что ваши стражники ведут себя чересчур дерзко? - спросил он язвительным тоном.

- Это не стражник, - проскрежетал Кессиас, одарив Лайама свирепым взглядом. - Это квестор, слуга герцога, и вам, сэр, лучше бы это запомнить. Более того, - продолжал эдил уже громче, - вы оба сейчас же отправитесь восвояси и будете ожидать там моих распоряжений. И чтобы никто из ваших людей больше не смел нигде появляться с оружием - иначе ослушников ждет кутузка! А вы, - он ткнул в сторону Клотена дубинкой, так что тот вынужден был отскочить на шаг, - вы не высунете носа из своего храма, пока я не выясню, кто прав, кто виноват, и не приду сообщить вам свое решение. Ясно?

Клотен принялся хватать воздух ртом, словно вытащенная на берег рыба.

- Вам ясно? - повторил Кессиас низким, зловеще рокочущим голосом.

- Ясно, - пробормотал иерарх и зашагал к храму Беллоны.

Кессиас развернулся к Гвидерию. Гнев его все еще не охладел, но голос уже звучал не столь угрожающе:

- Простите, мастер Гвидерий, я вынужден просить вас о том же. Через какое-то время я навещу и вас.

- Конечно, - с легкой заминкой произнес жрец. - Я все понимаю, Кессиас.

Он поклонился и повернулся, чтобы уйти, жестом повелевая своим людям следовать за собой. Служители в коричневых рясах, двигаясь четко и слаженно, словно военный отряд, забрали своих раненых и скрылись во дворе храма Раздора. Служители же Беллоны, возможно потому, что их предводитель уже ушел, выглядели не столь собранно и брели к своему святилищу нестройной толпой. Лайам краем глаза заметил Сцеволу: тот помогал какому-то кэрнавонцу подняться вверх по ступеням - точнее, практически тащил его на себе.

"Интересно, участвовал ли он в драке?" - подумал Лайам и тут же решил, что вряд ли. Люди Гвидерия попросту не смогли бы выстоять против юноши. "С его-то подвижностью? Да он обратил бы всех в бегство и в одиночку".

На миг перед внутренним взором Лайама возникла картина: Сцевола, словно маленький смерч, кружится возле фонтана, меч его мелькает, как молния, а люди вокруг валятся, как снопы. Но тут Кессиас изверг из себя что-то вроде лая, должного означать смех, и опять дал о себе знать Фануил.

- Ну и ну, Ренфорд! Вы чуть меня не оглушили! С чего это вдруг вам вздумалось требовать тишины?

"Мастер!!!"

"В чем дело?" - послал раздраженно вопрос Лайам, пытаясь одновременно улыбнуться эдилу. Если первое получилось, то второе вышло из рук вон плохо.

Кессиас покачал головой. Похоже, он сам толком не понимал, позабавило его вмешательство Лайама или возмутило.

- Чего вы этим хотели добиться, а?

- Да в чем, собственно, дело?

Раздражение прорвалось наружу непроизвольно, точно так же, как и недавний выкрик, столь изумивший Клотена. К счастью, Кессиас уже отвернулся к стражникам - на данный момент площадь возле фонтана заполоняли только они.

"Я нашел ковер".

Лайам глубоко вздохнул и напомнил себе, что разговор необходимо вести только мысленно.

"Где?"

"На крыше храма Беллоны. Хочешь на него посмотреть?"

"Да".

Стражники собирали брошенное противниками оружие и разгоняли зевак, Кессиас был занят тем, что ставил охрану возле каждого из враждующих храмов.

Лайам присел на бортик фонтана. Знакомое головокружение - и вот он уже парит над Храмовой площадью, а крохотные фигурки людей копошатся внизу. В одной из них - сиротливо недвижной - Лайам опознал и себя самого. Потом он увидел ковер. Тот был раскатан и лежал на крыше храма Беллоны прямо около купола.

"Ты уверен, что это ковер Тарквина?"

Этот вопрос Лайам задал, когда к нему снова вернулось свое зрение. Он сидел, вцепившись руками в коленки, бессмысленно разглядывая костяшки собственных пальцев.

"На нем выткан орел. И цвет совпадает".

- Дурацкий вопрос, - пробормотал Лайам сам себе и вновь обратился к дракончику.

"Ты можешь его забрать?"

- Ренфорд! С вами все в порядке?