Лишь раз, крепко выругавшись, Мылгун проговорил с дрожью и ненавистью в
голосе:
Только бы увидели глаза мои край света!
оставался в лодке за старейшину. Но ничего иного предложить он не мог.
Некуда было плыть!
то снова трогаясь.
прибавлялся жестокий, разрушительный голод. Силы угасали, уходили из тел.
кружилась, дышать было трудно - то и дело схватывали спазмы пустого желудка.
И все время хотелось пить. Страсть как хотелось пить.
забыться, теперь он искал спасенье в воспоминаниях о той жизни, которая
осталась у подножия Пегого пса и которая была теперь недоступной и
сказочной.
голова, он представлял себе, как они играли, скатываясь с травянистого
бугра, наподобие бревен. О, это была забавная, отличная игра! Кириск был
самый ловкий и выносливый в этой игре. Надо было взбежать на крутой бугорок
и оттуда катиться с горки, перевертываясь вокруг себя, точно ты ошкуренное
бревно, пущенное вниз по склону. Надо плотно вытянуть руки вдоль тела.
Вначале приходится помогать себе, чтобы стронуться с места. Перевернешься
раз, два, три, и дальше пойдет - не удержишься. А сам смеешься, хохочешь от
удовольствия, а небо накреняется то одним, то другим краем, облака кружатся
и мельтешат в глазах, кружатся и валятся деревья, все летит вверх
тормашками, а солнце в небе надрывается от смеха. А кругом крики и визг
ребят! Катишься, катишься вниз, перевертываясь все быстрей и быстрей, и в
это время до того чудно мелькают то вытянутые лица, то искривленные ноги
скачущих следом ребят, и наконец остановка. Ух! Только шум в ушах! И тут
самый ответственный момент. До счета - раз, два, три - надо успеть вскочить
на ноги и не упасть от головокружения. Обычно все с первой попытки падают.
Вот смеху-то! Все смеются и сам смеешься! Хочешь устоять, а земля плывет под
ногами. А Кириск не падал. Удерживался на ногах. Старался. Музлук ведь была
всегда рядом. Не хотелось, при ней валиться с ног, как какому-то слабаку.
наперегонки катились с бугра. Девочки тоже могут скатываться. Только, они
трусихи и, бывает, косичками зацепятся за что-нибудь. Но это не в счет. Без
синяков не обходится в таком веселом деле.
незаметно локти, тормозил, чтобы не обгонять ее. Они одновременно
докатывались,вниз под крики и хохот окружающих, одновременно вскакивали до
счета "три" на.ноги, и никто не догадывался, какое наслаждение было
удерживать Музлук, помогать ей устоять на земле. Они невольно обнимались,
вроде бы поддерживая друг друга. Музлук так весело смеялась, губы ее были
такие заразительные, и все время она делала так, чтобы Кириск удерживал ее,
она все время изображала, что падает, а он должен был помогать ей устоять на
ногах, подхватывая, обнимая ее. И никто не догадывался, какие минуты
неведомого счастья и пугающей любви переживали они при этом. Под тонким
платьицем бешено колотилось сердце девочки, то и дело соприкасались их тела,
и Кириск чувствовал, как под руку попадались крохотные, еще только
возникающие, тугие грудки и как вздрагивала и быстро льнула она при этом к
нему, какие загадочные, сияющие были глаза ее, опьяненные от головокружения.
И весь мир - все, что имелось на земле и в небе,- плыл, кружился вместе с
ними,
это было удивительное счастье!
презренный, догадался - стал валиться, как дурак, на Музлук - вроде не в
силах устоять от головокружения на месте. Музлук отстранялась, убегала от
него, а он делал вид, что падает от кружения, догонял ее и валился на нее.
Кириск подрался с ним. Тот был побольше его и несколько раз сбивал его с
ног. И все-таки выходила ничья - Кириск не сдавался и не позволил Музлук
вступаться за него. Но это случилось лишь однажды...
разгоряченные, они бежали пить воду из ручья.
они играли. Вода в нем журчала по камням, сохраняя в беге лесной сумрак и
лесную прохладу. Травы, теснясь вокруг, обступали ручей вплотную, до самой
проточной воды. Те, что росли с самого края, полоскались в ручье,
сопротивляясь вытянутыми стеблями напору радостного течения. И бежал себе
ручей бесшабашно в сторону моря, то юрко поблескивая на солнце, то ныряя под
крутой, нависающий берег, то скрываясь в зарослях трав и лозняка.
по сторонам. Некогда там мыть руки и черпать воду пригоршнями, пили
по-оленьи, свесив головы к воде, окуная лица в булькающий, ласково щекочущий
поток. Эх, какое это было наслаждение!
воды!..
вплотную, и руки, опущенные в быструю струю, сливались, точно бы у них была
общая пара рук. Они пили, ловя воду губами, с передышками, с упоением
насыщаясь и дурачась, булькая ртами в воде. Им не хотелось уходить отсюда,
им не хотелось поднимать опущенные головы от чистого потока, в котором они
разглядывали свои быстротекущие, неуловимые отражения, улыбались им, смешно
искаженным отражениям, и улыбались друг другу.
продолговатые глаза, и он смотрел на нее таким же манером и так же лукаво
улыбался ей в ответ. Она толкала его плечом, как бы отстраняя его от себя, а
он не уступал. Тогда она набирала в рот воды и брызгала ему в лицо. Он делал
то же самое: набирал воды еще побольше и с силой выдувал струю ей в лицо. И
с этого начиналась безудержная возня и беготня. Они гонялись по воде,
забрызгивали друг друга, как могли и сколько могли, и, мокрые с головы до
ног, с криком и хохотом носились взад-вперед по ручью... Синяя ммшка, дай
воды!
Дышать становилось все труднее и труднее, все чаще сводило судорогой
желудок. Он тихо плакал и корчился от боли, обращаясь все к той же синей
мышке: Синяя мышка, дай воды!
Белая пелена тумана все так же неподвижно нависала над ними. Они бессильно
валялись в лодке, каждый на своем месте. И неизвестно было по-прежнему, что
их ждало впереди, когда вдруг лодка сильно вздрогнула, и он услышал
испуганный возглас отца:
поразился. Мылгун, перевалившись
обливая одежду, вода лилась на грудь и рукава, пил, давясь, принуждая себя,
опрокидывая на себя ковш дрожащими руками. Лицо его при этом звероподобно
ощерилось.
хрипя и задыхаясь. Так он лежал, и помочь ему ничем невозможно было. Кириск
от страха сжался в комок, испытывая еще большую жажду и острые рези в
животе. А поникший Эмрайин снова взялся за весла и тихо повел лодку куда-то
в тумане. Ничего иного предпринять он не мог.
приступа жажды. Через некоторое время он, однако, поднял голову:
на бочонок.- Налить немного?
потом, как наш покойный аткычх, но не дотянул. Пусть так. А не то сделал бы
что-нибудь не то, выпил бы всю воду. А теперь мне конец, и я уйду. Теперь
мне конец... Я сам, я еще в силах...
погибели, страшно и невыносимо было слушать слова человека, обрекшего себя
на медленную смерть.
сказать ему, но тот не желал его слушать, он торопился, он решил пресечь
свои муки одним ударом.
безумный.- Я сам. Я сам уйду. А вы, отец с сыном, вы сами решайте. Так будет
лучше. Вы меня простите, что так получается. Вы отец с сыном, вы
оставайтесь, еще есть немного воды... А я сейчас перешагну.- И с этими
словами Мылгун встал, пригибаясь, держась за борт лодки. Пошатываясь, собрав
в себе силы, Мылгун сказал Эмрайину, глядя исподлобья:
Шилова Юлия
Каменистый Артем
Самойлова Елена
Белов Вольф
Никитин Юрий
Андреев Николай