доме доктора, полагал, что в воскресенье всего удобнее улучить для этого
время.
тот, где жил доктор Манетт. Дом стоял на углу тупика, и из окон докторского
дома открывался приятный вид на маленькую пустынную улочку, от которой веяло
покоем и уединением. В то время к северу от оксфордской дороги было еще мало
строений; кругом росли густые купы деревьев, далеко простирались исчезнувшие
ныне луга, пестревшие полевыми цветами и пышным боярышником, и свежий
сельский воздух свободно проникал в Сохо, а не жался к заборам, как нищий,
забредший в чужой приход и не имеющий собственного пристанища *. А на
глинобитных стенах, обращенных на юг, вызревали в свое время персики.
улица накалялась от зноя, он погружался в тень, но тень эта была не слишком
густой, сквозь нее проступало мягкое сиянье дня. Это был прохладный уголок,
тихий, но приветливый, мирная пристань, где вы отдыхали вдали от уличного
грохота и где только гулкое эхо причудливо повторяло все звуки.
оно и было. Квартира доктора помещалась в двух этажах просторного тихого
дома, во дворе которого днем занимались, по-видимому, различными ремеслами;
но даже и днем мастеров почти не было слышно, а вечером они и совсем не
показывались. Во флигеле позади дома, в глубине двора, где шелестела зеленая
листва большого платана, приютилась органная мастерская, и также, судя по
вывеске, обретался серебряных дел мастер, а громадная золотая рука,
выраставшая прямо из стены над входной дверью, принадлежала, по-видимому,
некоему таинственному великану-золотобойцу, который, превратив себя в
драгоценный металл, грозился поступить точно так же и со всеми своими
заказчиками. Но этих мастеров, так же как и одинокого жильца, который, как
говорили, жил где-то на самом верху, и неуловимого каретника, снимавшего
нижнее помещение под контору, редко можно было увидеть или услышать. Лишь
иногда кто-нибудь из подмастерьев, натягивая на ходу куртку на плечи,
появлялся в сенях или какой-нибудь пришелец неуверенно заглядывал в ворота,
да время от времени со двора доносилось негромкое позвякиванье или глухой
стук молотка золотого исполина. Но это были редкие исключения, которые лишь
подтверждали общее правило, в силу коего воробьи на платане позади дома,
равно как и эхо в тупике перед домом, с раннего утра в воскресенье и до
вечера субботы, чувствовали себя здесь полными хозяевами.
давнишняя репутация дельного врача, восстановлению коей немало
способствовали слухи о его злоключениях. Благодаря своим обширным знаниям,
проницательности и искусству врачевания он пользовался заслуженным уважением
и зарабатывал столько, сколько ему требовалось.
и составляли предмет его размышлений в этот погожий воскресный день, когда
он позвонил у входной двери мирного дома на углу тихой улочки.
нельзя знать, дома ли мисс Просс для того, кто о ней спрашивает.
наверх.
по-видимому, получила от нее природный дар особого уменья достигать многого
при небольших средствах, что является одним из самых полезных и приятных
свойств ее соотечественников. Квартира доктора была обставлена скромно, но
всякие мелочи домашнего убранства, хотя и не представляли большой ценности,
были подобраны с таким вкусом и отличались таким изяществом, что все вместе
производило самое уютное впечатление. Мебель в комнатах, вплоть до самых
мелких предметов, была расставлена так искусно, цвета сочетались так
гармонично, оттенки были так разнообразны, а живописные контрасты изобличали
такой верный глаз, умелые руки и ясное суждение, все здесь было так удобно и
так живо отображало характер того, кто все это устроил, что мистеру Лорри,
когда он остановился, оглядываясь по сторонам, казалось, будто сами стулья и
столы спрашивают его с тем особенным выраженьем, которое было ему теперь так
хорошо знакомо, нравится ли ему здесь?
воздуху свободно проникать всюду. Мистер Лорри, улыбкой отмечая некое
сходство, заметное здесь во всем, переходил из комнаты в комнату. Первая
была самая лучшая. В ней были птички Люси, ее цветы, книги, письменный стол,
столик для рукоделья, ящик с акварельными красками; вторая комната была
приемной доктора, она же служила столовой; третья комната, вся в
колеблющемся теневом узоре и световых пятнах от платана, шелестевшего за
окном во дворе, была спальней доктора, и здесь в углу стояла его низенькая
сапожная скамейка и на ней поднос с инструментами, - точь-в-точь, как они
стояли когда-то на чердаке угрюмого пятиэтажного дома рядом с винным
погребком в Сент-Антуанском предместье в Париже.
держит постоянно у себя на глазах это напоминанье о своих мученьях?
внезапно, что мистер Лорри вздрогнул.
которую он впервые повстречал в гостинице "Короля Георга" в Дувре. С тех пор
их знакомство упрочилось.
мистер Лорри умолк, так и не договорив.
тоном, но словно желая показать ему, что она не питает к нему никакой
неприязни.
как изволите поживать?
придумать ничего другого? - выпалила мисс Просс. Характер этой особы (в
полном несоответствии с ее длинной фигурой) можно было определить одним
словом - краткость.
расстроена.
приходят сюда по двадцать человек сразу и увиваются около нее целые дни!
других особ и в прежние и в нынешние времена): стоило вам усомниться в
каком-нибудь из ее высказываний, она немедленно ударялась в чудовищные
преувеличения.
это, чего она, конечно, не должна была бы делать, уж в этом я могу головой
поручиться, если бы мы только могли питаться с ней одним воздухом, потому
как она живет со мной с десяти лет... И это невыносимо тяжело... - вздохнув,
закончила мисс Просс.
прибегнув к этому спасительному движенью существенной части своего тела, как
к своего рода волшебному покрывалу, которое выручает во всех случаях жизни.
смотреть-то они на мою милочку недостойны, - продолжала мисс Просс. - А с
тех пор как вы все это начали...
уже и тогда было нелегко. Не то, чтобы я могла в чем-нибудь упрекнуть
доктора Манетта, конечно, он недостоин такой дочери, но это уж не его вина,
трудно себе представить, чтобы кто-нибудь был ее достоин. Ну, а сейчас-то уж
в сто, в тысячу раз хуже, каково это терпеть, ходят к нему толпы народу
(его-то я еще могла бы простить) и все только и стараются отбить у меня мою
птичку.
что при всей своей взбалмошности, это на редкость бескорыстное существо -
каким может быть только женщина, способная из самоотверженной любви и
преклонения отдать себя добровольно в рабство юности, которую она уже
утратила, красоте, которой она никогда не обладала, талантам, которые она не
имела возможности в себе развить, светлым надеждам, которые никогда не
озаряли ее унылое существование. Мистер Лорри достаточно изучил женщин и
знал, что нет на свете ничего лучше преданного сердца; эта самоотверженная
преданность, чуждая всякой корысти, внушала ему чувство глубочайшего
уважения; он так восхищался ею, что, когда ему иной раз случалось мысленно
воздавать людям должное по справедливости (каждому из нас случается наедине
с собой переоценивать своих ближних), он ставил мисс Просс гораздо ближе к
низшим ангельским чинам, чем многих иных леди, несравненно более щедро
взысканных милостями Природы и Искусства и имевших счета в банкирском доме
Теллсона.
Шилова Юлия
Соломатина Татьяна
Березин Федор
Эриксон Стивен
Афанасьев Роман
Каргалов Вадим