Чтение 32–й страницы книги ~Сорок пять~

- Вот как относятся ко мне те, для кого я столько сделал! - вскричал
король. - Ах, Жуаез, неблагодарный Жуаез!

- Ну что же, может быть, ты позовешь его обратно? - сказал Шико, подходя
к кровати. - Один раз проявил силу воли и уже раскаиваешься!

- Послушай, - ответил король, - ты очень мило рассуждаешь! Как по-твоему,
очень приятно выходить в октябре месяце в море под ветром и дождем? Хотел бы
я видеть, что бы ты делал на его месте, эгоист?

- Это от тебя одного зависит, великий король, от тебя одного.

- Видеть, как ты отправляешься по городам и весям?

- По городам и весям. Самое пламенное мое желание сейчас -
попутешествовать.

- Значит, если бы я послал тебя куда-нибудь, как Жуаеза, ты бы
согласился?

- Не только согласился бы, я просто мечтаю об этом. Я умоляю тебя послать
меня куда-нибудь.

- С поручением?

- С поручением.

- Ты бы поехал в Наварру?

- Я бы к самому черту на рога отправился, великий король!

- Ты что, потешаешься надо мною, шут?

- Сир, если и при жизни я был не слишком весел, то, клянусь вам, после
смерти стал еще грустнее.

- Но ведь только что ты отказывался уехать из Парижа.

- Милостивый мой повелитель, я был неправ, решительно неправ и очень в
этом раскаиваюсь.

- Так что теперь ты хочешь уехать из Парижа?

- Немедленно, прославленный король, сию же минуту, великий монарх.

- Ничего не понимаю, - сказал Генрих.

- А ты разве не слышал слов, произнесенных главным адмиралом Франции?

- Каких именно?

- А тех, в которых он сообщал о своем разрыве с любовницей господина де
Майена?

- Да, ну и что же?

- Если эта женщина, влюбленная в такого очаровательного юнца, как герцог,
ибо Жуаез и вправду очарователен...

- Конечно.

- Если эта женщина расстается с ним, вздыхая, значит, у нее есть веская
на то причина.

- Вероятно, иначе она не отпустила бы его.

- Ну, а ты не знаешь, какая?

- Нет.

- И не догадываешься?

- Нет.

- Причина в том, что господин де Майен возвращается.

- Ого! - вырвалось у короля.

- Наконец-то ты понял, поздравляю.

- Да, я понял.., но все же...

- Что все же?

- По-моему, причина не очень веская.

- Какие же у тебя на этот счет соображения, Генрике? Я очень рад буду с
ними согласиться. Говори.

- Почему бы этой женщине не порвать с Майеном, вместо того чтобы
прогонять Жуаеза? Я думаю, Жуаез был бы рад отблагодарить ее, пригласив
господина де Майена в Пре-о-Клер и продырявив там его толстое брюхо. Шпага у
нашего Жуаеза лихая!

- Прекрасно. Но если у Жуаеза лихая шпага, то зато у господина де Майена
предательский кинжал. Вспомни Сен-Мегрена.

Генрих вздохнул и поднял глаза к небу.

- Женщина, по-настоящему влюбленная, не захочет, чтобы любимого ею
человека убили, она предпочтет с ним расстаться, выиграть время. И прежде
всего она предпочтет, чтобы ее самое не умертвили. А у Гизов, в их милой
семейке, народ чертовски беззастенчивый.

- Да, ты, пожалуй, прав.

- Очень рад, что ты в этом убедился.

- Да, я начинаю думать, что Майен действительно возвращается. Но ведь ты,
Шико, не женщина - пугливая или влюбленная.

- Я, Генрике, человек осторожный, у которого с господином де Майеном игра
не кончилась и счеты не сведены. Если он до меня доберется, то пожелает
начать все снова. Добряк господин де Майен - игрок преотчаянный.

- Так что же?

- Он сделает такой ловкий ход, что меня пырнут ножом.

- Ну, я своего Шико знаю: он уж в долгу не останется.

- Ты прав, я пырну его раз десять, и от этого он подохнет.

- Тем лучше: игра, значит, кончится.

- Тем хуже, черт побери, тем хуже! Семейка поднимет ужасающий шум, на
тебя напустится вся Лига, и в одно прекрасное утро ты мне скажешь: Шико,
друг мой, извини, но я вынужден тебя колесовать.

- Я так скажу?

- Ты так скажешь, и притом, что еще хуже, ты это сделаешь, великий
король. Так вот, я и предпочитаю, чтобы дело обернулось иначе, понимаешь?
Сейчас мне неплохо, и я хочу, чтобы все так и оставалось. Видишь ли, вражда
в арифметической прогрессии представляется мне опасной. Поэтому я поеду в
Наварру, если тебе благоугодно будет меня туда послать.

- Разумеется, мне это благоугодно.

- Жду приказаний, милостивейший повелитель.

И Шико, приняв ту же позу, что Жуаез, застыл в ожидании.

- Но, - сказал король, - ты даже не знаешь, придется ли поручение тебе по
вкусу.

- Раз я прошу, чтобы ты мне его дал...

- Дело в том, видишь ли, Шико, - сказал Генрих, - что у меня возник план
рассорить Марго с ее мужем.

- Разделять, чтобы властвовать? - сказал Шико. - Делай, как желаешь,
великий государь. Я - посол, вот и все. Перед самим собой мне отчитываться
не придется. Лишь бы личность моя была неприкосновенна.., вот на этом, ты
сам понимаешь, я настаиваю.

- Но в конце-то концов, - сказал Генрих, - надо, чтобы ты знал, что тебе
говорить моему зятю.

- Я? Говорить? Нет, нет, нет!

- Как так - нет, нет, нет?

- Я поеду, куда ты пожелаешь, но говорить ничего не стану. На этот счет
есть пословица... - Значит, ты отказываешься?

- Говорить я отказываюсь, но письмо от тебя возьму. Кто передает
поручение на словах, всегда несет большую ответственность. С того, кто
вручает письмо, не так уж много спрашивают.

- Ну, что ж, хорошо, я дам тебе письмо. Это вполне соответствует моему
замыслу.

- Как все замечательно получается! Давай же письмо.

- Что ты говоришь?

- Говорю - давай!

И Шико протянул руку.

- Не воображай, пожалуйста, что такое письмо можно написать в один миг.
Его надо сочинить, обдумать, взвесить все выражения.

- Отлично: взвешивай, обдумывай, сочиняй. Завтра раненько утром я опять
забегу или пришлю кого-нибудь.

- А почему бы тебе не переспать здесь?

- Здесь?

- Да, в своем кресле?

- Ну нет! С этим покончено. В Лувре я больше не ночую. Привидение - и
вдруг спит в кресле. Это же чистейшая нелепость!

- Но ведь необходимо, - вскричал король, - чтобы ты знал мои намерения в
отношении Марго и ее мужа. Ты гасконец. При наваррском дворе мое письмо
наделает шуму. Тебя станут расспрашивать, надо, чтобы ты мог отвечать. Черт
побери! Ты же будешь моим послом. Я не хочу, чтоб у тебя был глупый вид.

- Боже мой! - произнес Шико, пожимая плечами. - До чего же ты не
сообразителен, великий король! Как! Ты воображаешь, что я повезу какое-то
письмо за двести пятьдесят лье, не зная, что в нем написано? Будь спокоен,
черти полосатые! На первом же повороте, под первым же деревом, где я
остановлюсь, я вскрою твое письмо. Как это возможно? В течение десяти лет ты
шлешь послов во все концы и так плохо их знаешь? Ну, ладно. Отдохни душой и
телом, а я возвращаюсь в свое убежище.

- А где твое убежище?

- На кладбище Невинноубиенных, великий государь.

Генрих взглянул на Шико с удивлением, не исчезавшим из его взора в
течение тех двух часов, что они беседовали.

- Ты этого не ожидал, правда? - сказал Шико, беря свою фетровую шляпу. -
А ведь недаром ты вступил в сношение с существом из другого мира!
Договорились: завтра жди меня самого или моего посланца.

- Хорошо, но надо, чтобы у твоего посланца был какой-нибудь пароль, -
должны же здесь знать, что он действительно от тебя, чтобы впустить его ко
мне.

- Отлично: если я сам приду, то все в порядке, если придет мой посланец,
то по поручению тени.

И с этими словами он исчез так незаметно, что суеверный Генрих остался в
некотором недоумении - а может быть, и вправду не живое тело, а бесплотная
тень выскользнула за эту дверь таким образом, что она даже не скрипнула, за
эту портьеру, на которой не шевельнулась ни одна складка?

Глава 16

КАК И ПО КАКИМ ПРИЧИНАМ УМЕР ШИКО