неба, глаза смущенно улыбались. Веселый Роджер ждал, ничего не понимая.
Внезапно руки Жизели обвили его шею, она чмокнула его в щеку, кинулась к
креслу, упала на колени и спрятала лицо на груди Кассиди, который со
смехом протянул Роджеру обе руки.
и Жизель подняла на Роджера сияющие глаза.
голос Кассиди. - И помог мне написать прошение об отставке. Мы оба
выиграли, старина. Я тебе очень благодарен за эту пулю: она принесла мне
счастье. И вот тебе на этом моя рука, Мак-Кей.
глазах стояли слезы, а сердце преисполнилось радостных надежд. Желтая
Птица оказалась права. Разве не это пророчила она ему в ту ночь? А если
так, то, наверное, сбудется и все остальное.
жизни, и пока он шел по тропинке в сопровождении Питера, его губы шептали
имя Нейды, а мысли обращались к предсказанию Желтой Птицы, что
когда-нибудь, где-то в неизвестном месте они найдут то же счастье, которое
уже нашли Жизель и Кассиди.
белок, но слышал он только голос хозяина, прежний голос, веселый голос -
голос, который он научился любить у Гребня Крэгга в дни фиалок и
земляники, когда Нейда составляла весь его мир.
13
Голые Земли. Три года назад он построил себе там хижину и в течение долгой
зимы добывал лисьи шкурки. И теперь его манила не только хижина, но и
охота на лисиц. Нужда гналась за ним по пятам. Деньги, которые он захватил
с собой, покидая Гребень Крэгга, кончились, припасы тоже, а сапоги и
одежда были все в заплатах из оленьей кожи.
расстался со счастливым Кассиди, ему улыбнулась удача. Два траппера как
раз вернулись сюда на свой охотничий участок из Форт-Черчилля. Один из них
заболел, и его товарищу нужен был помощник, чтобы построить хижину для
зимовки. Мак-Кей пробыл с ними десять дней, и когда он пошел дальше на
север, его заплечный мешок раздулся от припасов, на ногах у него были
новые сапоги, а одежда стала более теплой.
Крэгга, была уже середина октября. В хижине все оставалось таким же, как
три года назад. За это время в нее никто не входил. Чугунная печурка
только и ждала, чтобы ее затопили. Позади нее лежали сухие дрова. На столе
стояли жестяные тарелки, а к потолку, подальше от мышей и горностаев, были
подвешены на сыромятных ремнях свертки с запасными одеялами и одеждой, с
той далекой весны, когда он их тут оставил, казалось, прошли века. Он
приподнял половицу - капканы, тщательно смазанные жиром карибу, лежали на
своем месте. Полчаса Веселый Роджер сновал по хижине, доставая другие
спрятанные вещи. Из разных тайников он извлек жестяную лампу, бидон с
керосином и свечи, и к тому времени, когда спустилась ночь, в печурке уже
весело ревел огонь, посылая в трубу снопы искр, единственное окошко хижины
уютно светилось, а старый кофейник булькал и шипел, точно радуясь
возвращению хозяина.
двух дней он убил трех карибу и запасся мясом на всю зиму. Затем он
нарубил дров, приготовил отравленную приманку и наметил места для
капканов.
дальше к югу осень уже умирала. Последние ягоды рябины висели на
оголившихся ветках, сморщенные и подмороженные, по ночам мороз сковывал
землю, голос леса изменился, и ветры несли грозное предупреждение всем
людям и зверям между Гудзоновым заливом и Большим Невольничьим озером,
между Водоразделом и Ледовитым океаном. Семь лет назад, как помнил весь
этот край, зима наступила со смертоносной внезапностью, сразу начались
лютые холода, а с ними такой голод, какого Север не видел уже несколько
десятков лет.
сообщили ночные ветры, которые разносили над черными лесами ледяной запах
айсбергов. Луна вставала красной и заходила тоже красной, и красным бывало
восходящее солнце. Крик гагар смолк на месяц раньше срока. Диким гусям еще
полагалось кормиться на Когалуке и по берегам Баффинова залива, а они уже
летели на юг; бобры укрепляли стены своих хаток и укладывали молодые
осинки и ольху поглубже на дне, чтобы не умереть с голоду, если ледяной
покров будет толще обычного. На востоке, на западе, на севере и на юге, в
охотничьих хижинах и в волчьих логовах знали, что идет зима, и зима
тяжелая. Кролики сменили серые шубки на белые. Лоси и карибу начали
сбиваться в стада. По ночам заливисто лаяли лисицы, надвигающийся голод
побуждал волков собираться в стаи, а в небе, озаренном красной луной,
летели и летели на юг косяки гусей.
до рассвета и трудились, не зная отдыха, целый день напролет. Лисиц было
так много, что Мак-Кею не хватало ни капканов, ни приманки. Десятого
декабря он отправился в факторию, расположенную на девяносто миль южнее -
он вез с собой двести сорок лисьих шкурок. Веселый Роджер изготовил сани и
упряжь для Питера. Сани они тащили вместе и через три дня уже добрались до
фактории. А на четвертый день пустились в обратный путь с новыми припасами
и тысячью долларов наличными.
начале февраля снова отправился в факторию.
Это тогда замерзло все племя сарки у озера Дубонт - в живых не осталось
никого. Деревья промерзали насквозь и лопались с треском, похожим на
пушечный выстрел. Буран уничтожил всех зверей и птиц на границе Голых
Земель от озера Абердин до Коппермайна. Реки промерзли до дна, а мужчина,
выходя из хижины за дровами и водой, обвязывался веревкой, чтобы не
заблудиться в слепящей лавине ветра и снега. И когда он уже не мог
противостоять ее ледяной ярости, жена, остававшаяся в хижине, изо всех сил
тянула веревку, стараясь помочь ему.
югу от реки Телон и вынудил их закопаться. Они находились в области, где
самая толстая ветка, торчавшая над снегом, была не толще большого пальца
Мак-Кея. Весной на здешних равнинах, заросших сочной травой, паслись
карибу, но зимой, когда тут завывала арктическая буря, эти места
превращались в сущий ад.
Сугроб этот не уступал по ширине сельской церкви и был почти так же высок,
а его поверхность под постоянным воздействием ветра и ледяной крупы стала
твердой, как камень. Веселый Роджер с помощью ножа прорезал в корке узкую
дверь и принялся выгребать через нее более мягкий снег, пока не выкопал
пещеру величиной в половину своей хижины. Вскоре его собственное тепло и
тепло Питера так нагрело эту уютную комнатку, что он мог сбросить доху.
рыдают в черном мраке снаружи. Веселый Роджер время от времени закуривал
трубку, хотя курение в темноте не доставляло ему особого удовольствия.
Вьюга не внушала ему страха - наоборот, он, как ни странно, чувствовал
себя спокойно и уверенно. Ветер завывал и бился об сугроб, но внутрь
проникнуть не мог. Он лишь наметал больше снега, который делал убежище еще
более теплым и безопасным. Эта дикая ярость была не только устрашающей, в
ней чудилось что-то нелепое, и Питер слышал, как его хозяин тихонько
посмеивается в темноте. С тех пор как в теплые дни осени они в последний
раз повстречали рыжего Кассиди и хозяин застрелил его на белом берегу
Уолластона, Питер все чаще слышал этот смех.
дела у нас идут все лучше и лучше. Я даже начинаю верить, что слова Желтой
Птицы сбудутся и мы еще будем счастливы с Нейдой. Что скажешь, Хромуля? Не
отправиться ли нам весной к Гребню Крэгга?
обрушился новый порыв ветра.
неожиданную новость. - Я теперь поверил Желтой Птице. Поверил - и все. Это
ведь не было просто гаданье. И она не колдовала, как колдуют индейские
шаманы. Ради тебя и меня она закрылась у себя в типи и три дня ничего не
ела - это же должно было помочь, верно? Как, по-твоему?
себя Веселый Роджер. - Против этого не поспоришь, Хромуля. Она
предупредила, что за нами гонится Кассиди - так оно и вышло. Она сказала,
что духи обещали ей уберечь нас от тюрьмы. Мы уже думали, что все пропало,
когда он держал нас под прицелом на берегу, а мы спаслись и подстрелили
его, и это была не просто удача. А потом мы отнесли его в хижину, и внучка
траппера стала его выхаживать. Кассиди взял да и влюбился в нее... и
женился на ней. Получается, что Желтая Птица и тут была права. Ну как ей
не поверить? А она говорила, что все у нас кончится хорошо, мы вернемся к
Нейде и будем счастливы.
Акунин Борис
Самойлова Елена
Дальский Алекс
Никитин Юрий
Посняков Андрей
Контровский Владимир