њубисов не хотел или не мог простоРнапросто напоить, влив в менЯ (по до-
роге) бутылкуРдве пойла. Спровоцировать тем самым очередной взрыв пьяной
болтовни и записать себе хоть все пять пустых пленок (у него их оказа-
лось четыре, одна в работе). Почему он должен был водить менЯ по какимР-
то знакомым? С водить и возить! С дважды, притом с пересадками, мы
подъезжали по адресу на троллейбусах (ночных и редких). Возможно, объяс-
нениЯ нет, и он тоже всего лишь хотел выпитьРзакусить. Он шел по тече-
нию. (Он жил. У жизни свой липкий цемент.) Но в заделе мог быть, конеч-
но, и вовсе неведомый мне цепкий профессиональный его опыт: он мог опа-
саться, скажем, что Я упьюсь и отключусь раньше времени. И он мало запи-
шет. А значит С он умело и привычно расчетливо (он так думал) поддержи-
вал равновесное состояние алкоголЯ в моей крови и С соответственно С в
моем сознании. Поддерживал за счет наших хожений по свежему воздуху. Но,
возможно (тоже не исключить), њубисов и впрямь чувствовал себЯ должным
напоить менЯ как следует, так сказать, честно воздать филеру за получен-
ную честную информацию.
вынес горячую, сочную котлету на куске хлеба; свою он съел у них (у зна-
комых), а мне вынес. Мотнул головой: они, мол, с фанаберией!.. И,
сколькоРто поколебавшись, он в дом к ним менЯ не провел: постеснялсЯ мо-
их разбитых ботинок.
лись с ним вместе: там толоксЯ привычный пьющий люд С галдеж, крики,
стеснять (и стесняться) некого. Там, сняв марлю с картин, выясняли свои
отношениЯ с вечностью человек пять художников, шумных, молодых и мне не
знакомых. Какие замечательные говоруны! С Я уже стар длЯ них. Девицы.
Курят лихо. Рослые. Красивые. (Я стар и длЯ них.) Но пьяный разговор с
молодыми всегда легок, бодрящ: Я зацепился. И пили хорошо. НапьемсЯ
здесь под завязку, и в переходах меж гаражами Я на обратном пути его
прикончу С в углу. (Глупая, пьянаЯ мысль. Но Я почемуРто навязчиво хо-
тел, чтоб ржавые гаражи. њтоб в углу.) Я уверял њубика: хочу остатьсЯ
здесь С здесь, мол, водка, умненький разговор, и куда еще дальше тащить
нам свои старые ноги, копыта устали!
молодых, за их свежие мысли, слова. (За проржавленный и просторный уют
их мастерской.) С Хочу быть с ними...
С А ты?
Василек и компания, тоже времЯ от времени подсмеивались. Некоторые кри-
вили рты (презирали молчком). Но слушали всерьез. Он знал о выставках
(не откажешь), об Эрике Булатове (знал лично), а как уверенно он препа-
рировал практику соцарта, последний погромыхивающий вагон соцреализма С
стоило слушать! Когда в кино убивают шпика, он полное ничтожество. (њтоб
не жалеть. њтоб треск раздавленной вши.) Меж тем не один Я рот раскрыл,
едва њубисов заговорил о Кандинском, мюнхенский период, ТГолубой всадни-
кУ, жена Нина С њубик еще и заспорил с художниками, с этими всезнайками.
Как раз о Нине, немкаРто была подругой Кандинского, великой подругой, а
Нина всеРтаки женой С оказалсЯ прав! (Полезли в потрепанный том; выясни-
ли; и шумно, уже колхозом, выпили за истину.)
злы. Один из молодых, с кудрявенькими бакенбардами, юный Пушкин, шепот-
ком, но впрямую спросил обо мне С со смешочком: ТА он С тоже?..У С и
костяшкой пальца по столу. Постучал. Не знаю, не расслышал ответ. Неяс-
но, чем и как они менЯ пометили. Но выпить всеРтаки дали. И тут же еще
один молодой и пьяноватый (портретист) обо мне вдруг запечалился. Приб-
лизился. Прямо в ухо мне С шепотом С а вы, мол, знаете, кем был этот че-
ловек? С имеЯ в виду њубика.
ке. Тоже ему в ухо.
за его постоянство.
балет писатель сказал. А вы слышали, писатель сказал... А между тем ска-
зал эту фразу другой писатель, в XIX, СалтыковРЩедрин. Они слишком моло-
ды, чтобы ценить его имя. ВремЯ ценить и времЯ недооценивать. Губерна-
тор. (Постоянный любитель перемен.) Я хотел сообщить молодой пьяни об
авторстве, но губы не двигались. Накуренность жуткая. Девицы. МолодаЯ и
совсем новаЯ формациЯ живописцев, еще не раздвоенная: еще не нацелившие-
сЯ ни удрать, ни продать. Толщь трех десятилетий. Мало их знаю. Я и ли-
тераторов молодых знаю мало, времЯ знать и времЯ не знать, старые,
старье, нас уже сносит на отмель.
тар). Он приходил к ним просто отметиться: приходил, чтобы быть своим.
Тропа не должна была зарасти. Он их пас. Я о том не думал (что думать о
молодых!). Мое напряжение ума сводилось сейчас к борьбе с алкоголем, Я
ведь пил, добавлял, тяжелел, а дело еще только предстояло. Дело. О њуби-
кеРчеловеке С вот о чем Я силилсЯ не помнить, не скорбеть, опять же опа-
саясь, что пожалею. После чего, как клинопись на камне, в гебистских ан-
налах (возможно, самых прочных и вечных анналах нашего века) в общем за-
гаженном перечне... не отмыть. Но и распалятьсЯ на стукача до верной ми-
нуты Я себе не давал, Ярость могла изойти в нелепую ссору, в матерные
крики и в воздух; в ничто.
знакомой музыки звонок дает знать хозяевам о нашем приближении (о топта-
нии под дверью). А њуб напорист: он тоже частица андеграунда живописцев,
он агэ, он наш, плоть от плоти, С и потому требует от людей (в кредит)
вниманиЯ и крепкой выпивки. ВниманиЯ и выпивки, как требовал и всегда
будет требовать от общества непризнанный талант С дай да выложь!
лы (отмечаю) с дорогим покрытием.
ва (ты еще ТгосподаУ скажи! ну, говори: госРпоРоРдааа...). Хозяин прос-
порил и должен, должоооРон мне бутылку шотландского виски...
проще будет на кухне! С кричит радостно њуб.
художники лет под пятьдесят: оба изящны, тонки, интеллигентны. И ведь
как охотно его угощают! (ХотЯ он горланил.) Оба, Я думаю, слышали про
сторонний приработок господина њубисова, но терпели и поили, и не гнали
взашей все из той же нашей неокончательной уверенности, российскаЯ чер-
точка, человек ведь. А еще и потому, конечно, что думали, что свой, что
каждодневный и домашний и, опять же, поРсвоему человечный стукач. (Про
когоРто. Но не станет же он с нами и про нас, вот так, с водкой и с шут-
койРприбауткой.) На менЯ это мило шутейное с ним общение неприятно дави-
ло. Потому что мне бы как раз и именно от человеческой его шелухи, от
его домашности сейчас отстраниться, отвернуться, неча вникать в игривые
Володихин Дмитрий
Трубников Александр
Орловский Гай Юлий
Курылев Олег
Шилова Юлия
Лукин Евгений