Чтение 74–й страницы книги ~Педагогическая поэма~

Совет командиров Олю так выдать не может. Если так говорить, так это в
батрачки к старому черту...

- Семен... - нахмурился Колька.

- Ну хорошо, беру черта обратно. Это раз. А потом, про какое там
венчанье говорили?

- А это уже как полагается - не было такого дела, чтобы без попов
женились. Такого у нас на селе не было.

- Так будет, - сказал Коваль.

Кузьма Петрович зачесал в бородке:

- Кто его знает, чи будет, чи не будет. У нас так считается, будто
нехорошо: это же выходит - невенчанным жить.

В совете замолчали. Все думали об одном и том же: свадьбы не выйдет. Я
даже боялся, что в случае неудачи ребята выпроводят сватов без особенных
почестей.

- Ольга, ты пойдешь к попам? - спросил Колька.

- Ты что? Плохо позавтракал? Ты забыл, что я комсомолка?

- С попами дело не пойдет, - сказал я сватам, - думайте
как-нибудь
иначе. Ведь вы знали, куда шли. Как вам могло прийти в голову, что мы
согласимся на церковь?

Силантий поднялся с места и наладил для речи свой палец.

- Силантий, говорить будешь? - спросил Колька.

- Здесь это, спросить хочу.

- Ну спрашивай.

- здесь это, Кузьма такой, видишь, человек, мечтатель, как говорится. А
вот пусть Осип Иванович скажет: для какого хрена водолазы, здесь это,
понадобились? Ты лучше бы, здесь это, кабана выкормил.

- Да хай они сказятся! - засмеялся Стомуха. - А если встречу одного,
так и с охоты вертаюсь.

- Значит, здесь это, Кузьме нужно долгогривые, как говорится.

Кузьма Петрович заулыбался:

- Хи-хи, не в том дело, что нужны, и никакой же пользы от них, это само
собой. Так видишь что: деды наши и прадеды так делали, а тут еще и Павло
Иванович говорит: девку берем бедную, без этого, сказать бы, приданного,
ну и все такое...

Калина Иванович стукнул кулаком по столу:

- Это что за разговоры? Кто тебе дал право такое мурлякать? Кто это
такой богатый прийшов сюда, задаваться тут будеть? Ты думаешь, как ты с
твоим Павлом Ивановичем из земли хату смазали, так уже и губы вам
надувать? У него, паразита, понимаешь, стоить стол та две лавки, та кожух
заховав в скрыне, так он уже миллионер какой?

Кузьма Петрович пепепугался и запищал:

- Та разве ж кто задавался тут? Мы только так сказали насчет как бы
приданного.

- Ты знаешь, куда ты прийшов, чи не знаешь? Тут тебе совецькая власть,
чи ты, може, не видав совецькой власти? Совецькая власть может дать такое
приданое, что все твои вонючие деды в гробах тричи (трижды) перевернуться,
паразиты.

- Та мы ж... - слабо возражал Кузьма Петрович.

Хлопцы хохотали и аплодировали Калине Ивановичу.

Калина Иванович разошелся не на шутку.

- Это пускай совет командиров обсудить хорошенько. Факт: пришли они
свататься к нам, нам же нужно подумать, чи отдавать нашу дочку Ольгу за
такого голодранция, как этот самый Николаенко, который только и видит, что
картошку с цибулей лопает да лободу разводить, паразит, заместо хлеба. А
мы люди богатые, нам нужно осторожно думать.

Общий восторг совета командиров и всех присутствующих показал, что
никаких проблем не существует больше. Сваты на время были удалены, и совет
командиров приступил к обсуждению, что дать Ольге в приданое.

Хлопцы были задеты за живое всеми предыдущими переговорами и назначили
Ольге приданое, по каким угодно меркам совершенно выдающееся. Позвали
Шере, боялись, что он запротестует против больших выдач, но Шере и минутки
не подумал и сказал строго:

- Это правильно. Пусть нам будет тяжело, но Воронову нужно выдать
богато, богаче всех в округе. Куркулям нужно показать место.

Поэтому при обсуждении приданого если и быди возражения, то только
такого типа:

И что ты мелешь: лошонка! Не лошонка, а коня нужно дать.

Через час отдышавшихся на свежем воздухе сватов вызвали в совет, и
Колька Вершнев поднялся за своим столом и произнес, немного закикаясь,
такую внушительную речь:

- Совет командиров постановил: Ольгу выдать за павла. Павло переходит в
отдельную хату, и батько выделяет ему хозяйство, какое может. Никаких
попов, записаться в загсе. Первый день свадьбы у нас празднуем, а вы там,
как хотите. Ольге на хозяйство даем:

корову с теленком симментальной породы,

кобылу с лошонком,

пятеро овец,

свинью английской породы...

Колька успел охрипнуть, пока дочитал длиннейший список Ольгиного
приданого. здесь были и инвентарь, и семена, и запасы кормов, одежда,
белье, мебель, и даже швейная машинка. Колька кончил так:

- Мы будем помогать Ольге всегда, если потребуется, и они обязаны, если
нужно, помогать колонии без всякого отказа. А Павлу дать звание колониста.

Сваты испуганно хлопали глазами и имели такой вид, будто они
причащаются перед смертью. Уже не беспокоясь о том, правильно выходит или
неправильно, прибежали смеющиеся девчата и перевязали сватов рушниками, а
пацаны во главе с Тоськой поднесли им на блюде, покрытым рушником, хлеб и
соль. Растерявшиеся, неповоротливые сваты взяли хлеб и не знали, куда его
девать. Тоська из-под мышки Кузьмы Петровича вытащил блюдо и сказал
весело:

- Э, это отдайте, а то попадет мне от мельника. Это его... иакая
тарелка.

На моем столе разостлали девчата скатерть, поставили три бутылки кагора
и полтора десятка стаканов. Калина Иванович налил всем и поднял стакан:

- Ну, чтоб росла та слухала.

- Кого ей слухать? - спросил Осип Иванович.

- А известно кого: совет командиров и вообще совецькую власть.

Мы все чокнулись, выпили вино и закусили бутербродами с колбасой.

Кузьма Петрович кланялся:

- Ну, спасибо вам, что так все хорошо, будем, значить, поздравлять
Павла Ивановича и Евдокию Степановну.

- Поздравляй, поздравляй, - сказал Калина Иванович.

Осип Иванович пожал нам руки:

- А вы того... молодец народ, куда нам с вами тягаться!

Сваты, тихие и скромные, как институтки, вышли из кабинета и
направились к деревне. Мы смотрели им вслед. Калина Иванович вдруг
прищурился весело и недовольно дернул плечом:

- Нет, это не годится так! Что же они пошли, как адиоты? Нагони их,

Петро, скажи, чтобы ко мне шли на квартиру, а ты, Антон, запряжи через
часик да и подьезжай.

Через час хлопцы со смехом погрузили сватов в бричку, еще перевязанных
рушниками, но уже потерявших много других отличий официальных
послов, в том числе и членораздельную речь. Кузьма Петрович, правда, не
забыл хлеб и любовно прижимал его к груди. Молодец, как перышко, понес
тяжелую бричку по песчаной дороге.

Калина Иванович сплюнул:

- Это он нарочно таких бедных прислал, паразит.

- Кто?

- Да этот самый Николаенко. Это он, значить, показать хотел: какая
невеста, такие и сваты.

- Здесь это, не то, - сказал Силантий. - Тут такая, видишь, история:
другой сват не пошел бы, как говорится, без попов, а эти люди, здесь
это, на попов плевать, такие люди... уже не такие! А старый хрен, здесь
это, им так черт с ними, с попами. Видишь, какая история.

В середине августа назначили свадьбу, работали комиссии, готовили
спектакль. Забот было много, а еще больше расходов, и Калина Иванович даже
грустил:

- Если бы всех наших девчат выдавать замуж таким манером, так бери,
Антон Семенович, хлопцив и меня, старого дурня, тай веди просить
милостыню... А нельзя ж иначе...

В день свадьбы с утра колония окружена часовыми - два отряда пришлось
выделить для охраны. Только семидесяти лицам разослали мы напечатанные в
типографии приглашения. На них было написано:

"Совет командиров трудовой колонии имени Максима Горького просит Вас

пожаловать на обед, а вечером на спектакль по случаю выпуска из

колонии колонистски Ольги Вороновой и выхода ее замуж за тов.

П.П.Николаенко,

Совет командиров".

К двум часам дня в колонии все готово. В саду вокруг фонтана накрыты
парадные столы. Украшение этого места - подарок кружка Зиновия Ивановича:
на тонких тростях, установленных над столовой, везде, куда с трудом
проникли руки колонистов и куда так легко проникает сейчас глаз, повисли
тонкие зеленые гирлянды, сделанные из нежных березовых побегов. На столах
в кувшинах букеты "снежных королев".

Сегодня можно с уверенной радостью видеть, как выросла и похорошела
колония. В парке широкие, посыпанные песком дорожки подчеркивают зеленое
богатство трех террас, на которых каждое дерево, каждая группа кустов,
каждая линия цветника проверены в ночных раздумьях, политы трудовым потом