утра просидели в мастерской.
Поначалу Юрочка даже растерялся, узнав, что она была женой Вадима
Петровича, но тот, заметив Юрочкино смущение, только улыбнулся: "Не
пугайся, на дуэль не вызову", - и стал что-то рассказывать о своей и Киры
Георгиевны молодости.
тоже. Говорили о жизни, о том, о чем Юрочке никогда и ни с кем не
приходилось говорить так до сих пор. А Вадим Петрович умел не только
рассказывать, но и слушать, и не только слушать, но и заставлять других
рассказывать.
пределы Москвы дальше Можайска и Александрова никуда не ездил. Даже в
Ленинграде не был, а туда только ночь езды... Когда взяли в армию, мечтал
о флоте, а попал в зенитчики. Сейчас работает электриком, ползает целый
день по стенам да потолкам, как паук, проводку тянет. Другие в его
возрасте и в Берлине побывали и черт знает еще где ("Кое-кто и голову там
положил", - перебил его в этом месте Вадим Петрович, но он тут же ответил:
"Положили, знаю, но было за что положить"). Так вот, другие по белу свету
дай бог поездили, а он - Лужники, Мневники, Черемушки, Хорошевское
шоссе... Нет, он не жалуется, упаси бог, только бы Вадим Петрович не
подумал этого. У него товарищи есть хорошие, и на работе к нему относятся
неплохо - вот даже недавно профоргом выбрали, а он в этом СМУ и года еще
не проработал. Но разве в этом дело? Вот Ванька Щеглов. Только что из
Уссурийского края приехал. Поехал на год, а сейчас назад туда же -
навсегда, говорит. В "Союзпушнине" устроился. В тайге был. Такого
рассказывает! Живых тигров видал. Даже стрелял по ним...
нет. Я вам говорил, в катастрофу попал. В позапрошлом году, семнадцатого
мая. Он "МАЗ" водил. Я тогда еще в армии служил. Вернулся, а его уже
нет... А старик хороший был. На вас похож. Только повыше и пошире. Вот
так-то... - Юрочка помолчал. - Потому и учиться после армии не пошел.
Вальке-то, сестренке, и пятнадцати еще нет, тянуть все мне приходится. А
учиться не прочь, ей-богу, не подумайте. Вот Николай Иванович, муж Киры
Гергиевны, тоже предлагал устроить...
встал, подошел к крану, напился воды, потом спросил:
почуяв, о чем он думает, неожиданно сам спросил:
ответил:
или раскладушке?
10
Через несколько дней от Вадима пришла телеграмма до востребования:
"Поздравляю жду".
Ивановичу, что за последние две недели "дико вымоталась" и хочет поехать
куда-нибудь отдохнуть, это была правда - ей на самом деле нужен был отдых.
сказала она и из вежливости, зная, что он откажется, добавила: - Может, и
ты туда приедешь?
только мешать буду. У тебя там друзья, знакомые. А мне тут еще порядком с
портретом повозиться надо.
последнюю минуту появился у вагона Юрочка. Лицо у него было смущенное, по
глазам было видно, что ему нужно что-то Кире сказать. И действительно,
когда Николай Иванович отошел к киоску за папиросами, он быстро шепнул ей:
в щеку. - Изредка, но пиши все-таки, хотя бы открыточки. Они у тебя в
кармашке, в чемодане.
Николай Иванович и Юрочка тоже махали. Они двигались вдоль поезда, один
враскачку, тяжелой походкой сердечника, другой бегом, обгоняя провожающих,
потом, когда перрон кончился, они остановились, и такими, стоящими рядом и
машущими, они надолго запомнились Кире Георгиевне - рыхлый, с опущенными
плечами Николай Иванович и загорелый, с засученными рукавами Юрочка.
смотрела на проносившиеся мимо дачные поселки, на будки путевых
обходчиков, на выложенные из кирпича надписи "Миру - мир", и было ей
почему-то невесело. Почему?
лучшие дни, едет к человеку, который ее ждет, которого она любит, - и ей
невесело. Вот придет сейчас Николай Иванович домой, и встретит его Луша, и
спросит, какого варенья ему к чаю дать, и он, чтоб не обидеть ее, скажет
"вишневого" или "яблочного", но выпьет только полстакана, к варенью же не
притронется и пойдет в кабинет работать. Но и с работой не выйдет, он
ляжет на диван, поставит на стул пепельницу и возьмется за нечитаные
"Юманите", которых накопилось уже недели за две, потом опять попытается
работать, в конце концов примет двойную порцию люминала и утром проснется
усталый, вялый, с неприятным вкусом во рту. А она в это время будет
подъезжать к Киеву, где у нее, как он сказал, много друзей и знакомых.
Может, послать ему сейчас телеграмму? Просто так, с дороги, ему будет
приятно... Ведь ее письма и открытки (а сколько их было за эти годы? Штук
пять всего или шесть), даже телеграммы он бережно хранит в специальной
папке, лежащей в "самом важном", левом ящике его стола... Как дорог ему
каждый знак внимания с ее стороны. И как, в сущности, редко видит он
внимание. А ведь кто, как не он, заслужил его. Кем бы она без него была?
Кто научил ее работать? Кто превратил ее, ветреную, разбрасывающуюся во
все стороны девчонку-студентку, в профессионала-скульптора? Кто сумел
внушить, что искусство - это не развлечение, а тяжелый, упорный труд, и
кто привил ей любовь к труду? А чем она отплатила? Любовью? Неправда. Если
говорить начистоту, настоящей-то любви между ними никогда и не было. Да он
и не очень ждал ее. Ласка, внимание, забота - вот что ему нужно. Чтоб
рядом был человек, друг, кто-то, о ком и он мог бы заботиться. Ведь он по
призванию своему учитель, наставник. Пусть он художник, признанный даже
художник, но главное для него - это кого-то воспитывать, направлять на
путь истинный. Вот и Юрочку он уже куда-то направляет, чему-то учит,
"прививает вкус", как он сам говорит, даже хочет устроить в какой-то
университет культуры. И ее он учил. И, кажется, она была неплохой
ученицей. И не только ученицей, но и другом-женой была. И другом навсегда
останется. Но что поделаешь, если, кроме всего этого, есть еще жизнь. Вот
такая, какая она есть, - запутанная, сложная, полная противоречий и
неожиданностей. Появился Вадим. Это уже не эпизод! Это ломка, перестройка
всего. В ее жизни появление Вадима - самое существенное, самое важное, и
Николай Иванович не может этого не понять. И он поймет - она знает...
конце концов к выводу, что все, что она делает, верно и что другого выхода
у нее, да и у других, нет и быть не может. Только потом, засыпая на второй
полке - на нижних спали уже мать с ребенком и какой-то старик на костылях,
- она спохватилась, что так и не послала Николаю Ивановичу телеграмму, но
тут же подумала: "Ничего, завтра прямо с вокзала пошлю", - и, повернувшись
спиной к окну, закрыла глаза и равномерно задышала, чтоб скорее заснуть.
когда пришел, Луша спросила его, какого варенья подать, и он сказал
"вишневого". Но пришел он не один, пришел с Юрочкой.
вокзала. - Неприятно как-то в пустой дом приходить. А я вам свой групповой
портрет покажу. Не получается что-то. Свежий глаз нужен.
рисунки и эскизы, один из них даже подарил Юрочке. Тот аккуратно свернул
его в трубку и все время держал в руках. Ему хотелось уйти, посидели и
хватит, он чувствовал всю фальшь своего положения, но Николай Иванович
вынимал все новые папки, одну даже из дивана вынул, и все показывал,
показывал...
Панов Вадим
Маркеев Олег
Панов Вадим
Ильин Андрей
Каменистый Артем
Шилова Юлия