Чтение 52–й страницы книги ~Очень в Сокольниках~

- Но премия, звание?

- Это действительно было. Но в те страшные годы подобные вещи делались
очень легко.

Мне, Игорь, кажется, что я вижу многоцветный сон.

- А вы пейте, шеф, и проснетесь.

- Любопытно, как вы узнали о неграх?

- Случайно. Наружное наблюдение сообщило, что нынче Долгушин встретился
с неким Григорием Мазиным, дальше дело техники.

- Постойте. Я же приказал...

- Его никто не допрашивал, просто мы со Смолиным в кафе сели с ним за
один стол. Он-то и, находясь в средней степени опьянения, как любят писать
в наших протоколах, поведал нам эту трагическую историю.

- Но почему вам?

- Во-первых, он был пьян. Во-вторых, мы угостили его. В-третьих, и это
самое основное, я вместе с ним учился.

- Он знает, где вы работаете?

- Конечно, нет. Он и подумать не мог, что я искусствовед в штатском.
Сначала Долгушин писал в соавторстве с Андреем Мининым. Я уверен, что он
писал, а Долгушин пробивал. Потом Минин защитился, стал известным
искусствоведом, а у Долгушина образовались разные соавторы. Десять лет
назад начали появляться статьи, подписанные только его фамилией, потом
пришло время книг.

- Вы проверяли это в Ленинке?

- Да. У меня есть список всех его публикаций. Десять лет назад в Москве
появился Хомутов, приблизительно в это же время и начался творческий
расцвет Долгушина...

Калугин не договорил, в прихожей хлопнула дверь.

- Простите, - Вадим встал.

Дверь комнаты была открыта. Вадим вошел, зажег свет. Марины не было.

Он вернулся на кухню, налил себе в бокал коньяк, выпил.

Калугин внимательно, с сочувствием глядел на него.

- Простите, Вадим Николаевич, видимо, мой приход был не совсем ко
времени. Но вы сами несколько дней назад сказали - о новостях сообщать в
любое время.

- Все правильно, Игорь. Все правильно.

- Тогда, если вы позволите, я пойду. Все новости вам известны.

Вадим проводил Калугина, вошел в комнату и погасил свет. Он лег в
постель. Наволочка пахла Мариниными духами.

Вадим взял сигарету, закурил. Затянулся пару раз и погасил. "Спать, -
скомандовал он себе, - спать.

Впереди тяжелый день".

Этот день начался для Долгушина с хлопот приятных. Сегодня он получал
паспорт и валюту. И хотя об этом он знал еще вчера, он, Юрий Петрович, как
человек осторожный, встретился с Гришей. По привычке отругав его за
пьянку, он дал ему деньги и забрал почти готовую рукопись. Мало ли что! Он
слишком много повидал в жизни, а она приучила его к осторожности. Если
быть честным перед собой самим, многие его начинания заканчивались крахом.

Получив премию, он начал усиленно ухаживать за дочкой академика,
руководителя их монографии, она работала в их институте. Про нее говорили:
"Некрасивая - зато стерва".

В 1952 году он женился на ней, переехал в огромную квартиру на улице
Горького, начал судорожно готовить кандидатскую диссертацию. Тема работы
по тем временам была весьма актуальна и проходима. "Роль работ товарища
Сталина в советском изобразительном искусстве".

В конце 1953 года тестя-академика освободили от всех постов, и он уехал
в Гагру, где у него был дом, запивать горе "Кинзмараули".

Кандидатскую диссертацию разгромили на заседании сектора, и Долгушину
пришлось уйти из института. Женившись на дочке академика, он пошел по
неверному пути всех временщиков: немедленно порвал со старыми друзьями и
окружил себя подхалимами.

Жена его действительно была стервой. В этом он убедился на суде во
время развода. Но все же ему удалось разменять огромную квартиру тестя и
выбить для себя вполне приличную двухкомнатную. Теперь у него была
квартира, одежда, даже мебель. Но полностью отсутствовала такая мелочь,
как перспектива.

Ему удалось пристроиться в Худфонд. Он ездил по стане с передвижными
выставками. Дело это оказалось тяжелым, но хлебным. Но уж слишком близко
примыкала его деятельность к УК РСФСР, и он ушел с этой работы.

Потом Долгушин подвизался в маленьких музеях, потом стал посредником и
экспертом у коллекционеров.

Это оказалось простым и вообще-то доходным.

В "Национале" он встретился со своим сокурсником Андреем Мининым. Так
родился тандем Минин - Долгушин. Андрей был талантлив, но бесконечно
инертен.

Юрий Петрович доставал материалы, пробивал статьи и брошюры. Но на его
горе Андрей женился на редакторе из молодежного издательства, женщине
умной и энергичной. Через год Минин защитился, а "творческий коллектив" их
распался. Жена не давала Андрею лениться.

Но у Долгушина уже образовалось некоторое имя, пусть как у соавтора, но
все же образовалось. Он был лауреатом, поэтому соавторы находились.

Но все же литература не являлась главным его доходом. Он перепродавал
иконы и картины, выступал как подпольный эксперт.

Искусствовед, лауреат вызывал доверие у коллекционеров. Так на него
вышел Хомутов. Он приехал к Долгушину, привез несколько работ Фаберже. Пил
кофе, курил, посмеивался, задавал странные вопросы. Юрий Петрович говорил
с ним, и его постоянно не оставляла мысль, что он где-то видел этого
человека.

- Послушайте, Юрий Степанович, - сказал ему Хомутов.

- Я Петрович.

- Бросьте, вы - Степанович. И фамилия ваша Хомутов.

- Откуда вы знаете?

- Нашу мать, Юра, - сказал гость, - звали Анна Сергеевна, а отца -
Степан Савельевич. Правда?

У тебя сохранилась фотография, мы вчетвером в Крыму?

Это был его пропавший брат Сергей.

Так начался для него новый жизненный этап. Сергей ввел его в дело.
Тайно, не раскрывая ни перед кем.

Долгушин "работал" в его синдикате оценщиком и наводчиком, частично на
нем лежали и вопросы сбыта.

Сергей не жалел денег. Он вообще все ценности прятал у Долгушина.

- На тебя не подумают, - смеялся он, - ты писатель, лауреат.

У Долгушина появилась кооперативная квартира, "Волга". Он приобрел
массу новых привычек. Стал весьма светским и лощеным.

- Ты проходишь в нашем мире под таинственной кличкой Каин. Тебя боятся,
- смеялся Хомутов.

Его взяли внезапно. Он молчал на следствии и суде.

Но улики были настолько неопровержимы, что Сергей все же получил высшую
меру.

У Долгушина остались ценности и деньги, а главное - связи. Он начал
"работать" самостоятельно, построив свою империю.

Теперь она разваливалась. Но главное - Юрию Петровичу это оказалось как
нельзя кстати.

В Союзе художников он сдал свой паспорт и получил заграничный.

Бухгалтер, выдавая валюту, сказал с усмешкой:

- На такие деньги не загуляешь, но пива попить можно.

Долгушин сел в машину, вынул паспорт и понюхал его. Нет, он не пах
коленкоровым клеем и типографией - это был запах его сбывшихся надежд. Он
звонил Наташе несколько раз. Ее подруга Юля, красивораспутная брюнетка,
обожавшая Юрия Петровича, сказала:

- Юрочка! Нату занарядили с американцами в Кижи. Приедет послезавтра.
Если хочешь, я опять ее тебе заменю.

- А что, это мысль, - засмеялся Долгушин, - приезжай ко мне часов в
семь.

- Буду, - Юля повесила трубку.

Но все же Долгушин заехал домой к Наташе. У него был ключ, и он
спокойно вошел в квартиру. Этот дурак, Наташин муж, узнав, что она ушла от
него, выписался из Москвы и переехал постоянно жить на Север.

В квартире стояла зыбкая тишина, пахло табаком и духами.

В спальне створки шкафа были распахнуты, на постели вывалены платья и
кофты. Все точно, Наталья собиралась стремительно.

Ничего, жаль, конечно, что он теперь долго не увидит ее. Но она все
равно приедет к нему.

Юрий Петрович сел в машину и поехал домой. Скоро должна была приехать
Юля.

Оперативное совещание проводил Кафтанов. Прямо у его стола сидел
полковник Чанов из МВД СССР.

- Товарищи, - сказал генерал, - Долгушин получил иностранный паспорт.
Завтра в 20.30 он улетает в Париж. Завтра же утром из Амстердама прилетает
Корнье. Долгушин передаст ему медальоны, видимо, получит чек и поедет в
аэропорт. Во сколько совершится передача, мы не знаем, где - тоже. Поэтому
приказываю усились наблюдение за Долгушиным и, конечно, не спускать глаз с
Корнье. Руководит операцией по-прежнему подполковник Орлов. Ваша группа
усилена и оснащена первоклассной оперативной техникой. Жду результата.

Теперь несколько слов скажет полковник Чанов.

- Товарищи, - полковник Чанов достал из "кейса"

бумаги. - Мы, - продолжал он, - навели справки об этом Корнье. Что я
хочу сказать? Фирма, которую якобы представляет Корнье - ширма для группы
дельцов, занимающихся незаконной скупкой, хищением антиквариата и
произведений искусства. Поэтому мы хотели бы после реализации дела
привлечь к нему внимание прессы. Мы должны быть гостеприимны, но вместе с