Чтение 18–й страницы книги ~Правила логики~

волосы, собранные и зачесанные назад, красивые длинные пальцы. Роман
видел ее уже второй год.

Первый месяц красивая женщина действует ободряюще. Через год даже она
не способна спасти от скуки. Некоторые охранники, правда, пытались за
ней ухаживать, но неизменно получали вежливый и твердый отпор. А если
учесть, что разговаривать с ней нельзя, то дежурство у дверей
превращается просто в нудную и никому не нужную работу. Согласно
полученным инструкциям, Назаров не имел права никуда отлучаться. Даже
если острая необходимость заставляла его покинуть свой пост хотя бы на
десять секунд, он обязан был вызвать замену из дежуривших внизу
охранников. По его мнению, все эти фокусы никому не были нужны. Внизу
очень строго проверяли каждого посетителя, и никто не мог пронести в
банк ни оружия, ни взрывчатки, ни других посторонних предметов. А тем
более пройти незамеченным мимо дежуривших внизу в вестибюле и у лифтов
бдительных охранников. Но обсуждать или, тем более, нарушать полученные
инструкции Роман не собирался.

Здесь слишком хорошо платили.

Раздался требовательный звонок из кабинета и почти сразу громкий
голос президента банка. Он предпочитал общаться с секретарем именно
таким образом:

- Кира, кто еще сегодня ко мне придет? Женщина чуть поморщилась, ей
не нравились эти внезапные громкие слова, раздающиеся без ее ведома в
приемной.

- К вам еще два посетителя, Аркадий Борисович, - доложила она
спокойно.

- Кто? - очевидно хозяин кабинета не любил гостей.

- Журналистка Горюнова из "Независимой". Вы ей назначили на сегодня.
И другая женщина - Марина Левина. Вы тоже назначили на сегодня.

- Первой дадите десять минут, - прохрипел Аркадий Борисович, и
отключился.

Женщина, подумав немного, включила переговорное устройство по своему
каналу. Через полминуты, наконец, раздался голос:

- Что тебе еще?

- Вы не сказали, сколько минут предоставить Левиной?

- Не сказал... ну, смотря по обстановке. Думаю, ей не нужно
оговаривать время.

- Хорошо, Аркадий Борисович, - очень спокойно согласилась Кира.

Она положила перед собой несколько листков бумаги и нахмурилась,
пытаясь сосредоточиться. Следующие пять минут в приемной была тишина.
Затем раздался звонок. Она подняла трубку внутреннего телефона.

- К господину Воробьеву приехала журналистка Горюнова, - доложили ей
снизу.

- Аркадий Борисович ждет ее, - подтвердила Кира, - пусть поднимается
к нам.

Роман встрепенулся, кажется, будет хоть какое-то разнообразие.

Через минуту в дальнем конце коридора раздался мелодичный звоночек,
известивший о прибытии гостьи. В приемную вошла женщина лет сорока,
невысокого роста, с короткой, почти мальчишеской стрижкой. Она была
словно сгусток энергии, почти шаровая молния, внезапно попавшая в
закрытое помещение.

- Здесь кабинет самого Воробьева. Как это приятно. Когда же можно
войти к нему? Прямо сейчас? Чудесно. Как здесь интересно!

Кира с улыбкой следила за ней.

- Вашу сумку, - потребовал Роман, протянув руку. Он сразу вошел в
образ требовательного охранника.

- Меня проверили внизу, - возмутилась Горюнова, поправляя очки.
Охранник по-прежнему держал перед собой руку. Она недовольно положила
сумку на стол.

Роман быстро осмотрел ее. Магнитофон, микрофон, кассета, ничего
необычного.

Косметика, платок.

Он вернул сумку журналистке.

- У вас десять минут, - улыбаясь, сказала Кира, - идите за мной.

Обе женщины вошли в кабинет. Почти тут же Кира вышла и, усевшись за
свой стол, подняла трубку внутреннего телефона, набрав номер телефона
буфета.

- Два кофе Аркадию Борисовичу, - попросила она, - у него гость.

Роман снова сел на свой стул. Можно было не проверять журналистку. Но
ему было скучно, а это хота как-то развлекало. В приемную принесли
поднос, накрытый салфеткой. Девушка в белом халате, оставив все на
столе, улыбнулась Кире. Та, улыбнувшись в ответ, кивнула в знак
благодарности и, поднявшись со своего места, взяла поднос, направляясь к
кабинету. Роман, вскочив, открыл ей дверь.

Едва Кира скрылась за дверью, как в приемную уверенным шагом вошла
высокая светловолосая женщина. Она строго и испытывающе посмотрела
своими голубыми глазами на Романа. От неожиданности тот чуть не упал со
стула. Это была сама Светлана Бабич; жена президента банка. Он вскочил
со своего места.

Служащим полагалось знать, кто жена их хозяина, тем более такая жена
- Светлана Викторовна и такого хозяина.

- Я не слышал, как вы приехали, - растерянно произнес Роман.

- Я воспользовалась президентским лифтом, - небрежно ответила
женщина.

В другом конце коридора был лифт, предназначенный только для
президента банка. Кроме него никто не смел садиться в этот лифт.
Разумеется, для его жены было сделано исключение. Многие говорили, что
основной капитал банка принадлежит ей, вернее, ее отцу - генералу
Виктору Бабичу, заместителю командующего группы Западных войск в
Германии, сумевшему нажить невероятное состояние на распродаже
советского имущества, оставляемого в Европе.

Кира вышла из приемной.

- Это вы, - кажется, она не удивилась.

- У него гости? - спросила Светлана Викторовна.

- Журналистка, заканчивает через три минуты, - ответила Кира.

- Доложите, что я пришла, - в голосе Бабич проскользнуло нетерпение.

Кира кивнула головой и снова вошла в кабинет. Вышли они уже вдвоем.

Вместе с журналисткой.

- Я такая неловкая, - огорченно вздыхала Татьяна Горюнова, - вы меня
простите, пожалуйста, так получилось, - говорила она, пытаясь закрыть
сумку.

Светлана Бабич с удивлением следила за ней.

- Пожалуйста, Светлана Викторовна, - открыла двери кабинета Кира.
Высоко подняв голову и уже ни на кого не глядя, Светлана Бабич вошла в
кабинет. Кира мягко закрыла за ней дверь.

- До свидания, - попрощалась Таня Горюнова, - вы меня простите еще
раз.

- Все в порядке, - мягко произнесла Кира, - до свидания.

- Что произошло? - спросил Роман, когда журналистка вышла из
приемной.

- Ничего особенного, - махнула рукой Кира, - она разлила кофе, задела
чашку рукой, когда убирала свой микрофон и немного вылила на свое кресло
и стол. Я уже вытерла.

- Какая-то она несуразная, - вздохнул Назаров, прислоняясь к спинке
стула. Снова раздался звонок.

- Слушаю, - сняла трубку Кира.

- К Аркадию Борисовичу еще одна посетительница. Красивая, - не
удержался охранник, - зовут Марина Левина. Кажется, артистка, я ее
где-то видел. Таких женщин в мире больше не осталось.

- Пусть поднимается, - строго разрешила Кира, охранник был армянин и,
как всякий восточный человек, не мог удержаться от комплиментов в адрес
стоявшей перед ним красивой женщины, слышавшей весь разговор.

Вскоре раздался звонок лифта. Когда очередная гостья вошла в
приемную, Роман уже стоял у дверей. Молодая женщина была действительно
очень красива.

Распущенные волосы блондинки, ровные, правильные черты лица, чуть
вздернутый носик, придающий лицу неповторимое очарование. Несмотря на
достаточно душную летнюю погоду, на гостье были темная блузка и красивые
серые брюки, выгодно подчеркивающие длину ее ног. Через плечо была
перекинута маленькая сумочка.

Роман попросил скорее для порядка:

- Дайте, пожалуйста, сумку. Быстро просмотрев содержимое, он вернул
сумку гостье, постаравшись коснуться ее пальцев.

- Подождите немного, - попросила Кира, - у Аркадия Борисовича сейчас
люди.

Гостья кивнула головой, села на одно из кресел, стоявших в приемной.

Роман опустился на свой стул, но почти сразу же вскочил. Из кабинета
Воробьева показалась его супруга. Кивнув на прощанье Кире, она быстро
вышла из приемной.

- Идите, - пригласила в кабинет Воробьева красивую гостью Кира.

Левина встала, поправила волосы, достала платок, вытерла лицо и вошла
в кабинет. Кира наклонилась над бумагами. Минут через пять Левина вышла.
Она была как-то странно задумчива и печальна.

- До свидания, Кира, - сказала она, протягивая руку секретарю.

- До свидания, - протянула ей руку в ответ Кира. Левина кивнула на
прощанье Роману и вскоре из коридора послышался характерный звонок
подошедшего лифта. Кира собрала бумаги и доложила Воробьеву.

- Материалы, которые вы просили у меня. Можно, я их принесу?

Не получив ответа, она собрала бумаги и прошла в кабинет. Роман
посмотрел на часы. До конца его смены еще полчаса. Его так утомляет это
идиотское безделье! Сидеть по четыре часа у кабинета, ничего не делая,