Чтение 47–й страницы книги ~Тайна древнего саркофага~

и сказал как можно мягче:

- А про вас-то я и забыл совсем, что непростительно. Вы - девушка
серьезная, без всяких глупостей в голове. Вы должны что-нибудь важное знать,
помогите старику разобраться. - Он подвел Глашу к столу и усадил на свое
место. Она не поднимала глаз, и Николай Николаевич заметил, что его
домочадцы с каким-то странным жалостливым выражением лиц наблюдают за
горничной.

- Ничего не бойтесь, Глафира, успокойтесь. Скажите, что вы думаете обо
всем том, что здесь говорилось. - Голос профессора приобрел необычайную
ласковость и вкрадчивость.

- Я думаю, - начала робко Глаша, - что Псалтырь украл Петя Родосский.

- Так-так. - Потирая руки, удовлетворенный профессор стал расхаживать за
спиной горничной. - Продолжайте, милая. Почему вы так думаете?

- Он расспрашивал меня о ней и просил ее показать. И потом, он сказал,
что Гомер - нехристь.

- Отлично, превосходно, что-то такое я припоминаю, - ободрил девушку
Муромцев, - насчет Гомера он прав, хотя я никогда об этом не думал. Значит,
Псалтырь была у вас?

- Да, Мария Николаевна мне ее подарила, и я рассказала о ней господину
Родосскому.

- Значит, он знал, где она лежала, - заключил профессор. - А его чем
интересовал саркофаг Гомера? Может быть, и он хотел его купить?

Глаша повернулась к профессору и захлопала глазами.

- А ведь я думаю, что в предположении Глаши что-то есть, - сказала
Брунгильда. - Помнишь, Машенька, там, у саркофага, сторож нам рассказывал о
студентах, которые пытались проникнуть к раритету, и, по его описанию, их
предводитель напоминал Петю.

- Нет, невероятно, - с решительным видом заявила Полина Тихоновна, - Петя
там быть не мог. И вообще, он очень скромный и стеснительный молодой
человек.

- Правда, немного склонный к терроризму, - добавил профессор. - И что -
вы думаете, он хотел взорвать саркофаг?

- Петя любит взрывные механизмы, они его интересуют больше, чем
велосипеды, - испуганно вскочил Прынцаев. - Но я не думал, что он с кем-то
связан.

- Да, может быть, он и интересуется взрывными механизмами, - включилась в
обсуждение Брунгильда, глаза ее окончательно просохли, - но напасть на Глашу
он не мог.

- Та-а-ак, - протянул профессор, - кажется, мне скоро потребуются
валерьяновые капли. - В моем доме происходит черт знает что, а я сижу, как
дурак, в своей лаборатории. Значит, Петя Родосский интересовался Псалтырью,
в которой что-то написано про саркофаг, и ее похитил. Зачем-то ходил вокруг
саркофага и что-то замышлял. Потом напал на Глашу. Где и когда?

- Во время велопробега, - пояснил Прынцаев, - когда мы вернулись, то
нашли Глашу связанной в погребе.

- А из дома исчезли собака и граммофон, - подхватила Елизавета
Викентьевна.

- А Мура еще боялась, что в доме заложен динамит, - вспомнила Брунгильда,
- не разрешала нам к дому подойти.

- От такого дурака, как этот студент, - сказал профессор со злобой, - и
ожидать ничего хорошего не приходится. Граммофон и собака! Для подростка
вполне привлекательная добыча. Теперь о главном. Мура, доченька, объясни же
наконец, с чего ты решила, что под нашу дачу была подложена бомба?

- Я думала.., то есть я предполагала... - начала Мура, - ну в общем, я
решила сначала, что слова на Псалтыри "ТСД. Саркофаг Гомера" означают -
Тайный Склад Динамита в Саркофаге Гомера.

- Допустим, - согласился профессор, - сначала ты решила так. А потом?

- А потом я соединила это с рассказом сторожа: он рассказывал, что около
саркофага крутились студенты. И главное, я прочитала записку, которая выпала
из Петиного кармана на старте велопробега.

- Но она, надеюсь, не исчезла? - спросил с уверенностью Муромцев.

- Нет, она здесь, - обрадовалась Мура.

Она смущенно достала из лифа сложенный небольшой белый квадратик и
протянула его отцу. Профессор развернул бумагу и прочитал вслух:

- "Товар получен. Вес - 1 фунт. Химический состав проверен. При
транспортировке безопасен. Инструкция прилагается. Срок - 3 дня. Теодор
Сигизмунд Дюпре".

- И почему ты не показала ее мне, доченька? - спросила укоризненно
Елизавета Викентьевна.

- Я не хотела тебя огорчать, мамочка, - потупилась Мура. Вторую записку,
извлеченную из контейнера, она решила не отдавать. Без нее ей не спасти
Пузика.

- Позвольте, позвольте, - перебил их профессор, - я ничего не понимаю.
Кто такой Теодор Сигизмунд Дюпре?

- Не знаю, - призналась Мура, - наверное, какой-нибудь псевдоним,
социалисты часто ими пользуются. Но сам текст записки, мне показалось,
говорит о какой-то тайной операции - может быть, о получении взрывчатки. Или
ее компонентов. К тому же там какие-то инструкции...

- Все, довольно, с ней разберутся без нас. - Профессор сложил бумажку и
спрятал ее в карман. - Еще успею на последний поезд! Бумажка может спасти
Клима Кирилловича.

- Действительно, - засмеялся Ипполит Прынцаев, - то-то я и смотрю, что
колосс Родосский больше у вас не появляется... А может быть, он тоже
арестован?

- Как связаны князь Салтыков и студент, а может, и Сантамери - этим пусть
занимаются специалисты из военно-морской контрразведки. Наше дело - спасти
Клима Кирилловича, он здесь ни при чем, я уверен. А студента пусть
арестовывают, если еще не арестовали. Я еду в Петербург!

Профессор решительно поднялся с места и направился было к дверям, но
неожиданно остановился, как вкопанный, - он и не заметил, как неслышно
Полина Тихоновна подошла к дверям раньше него. Теперь она стояла, загородив
собой дверь и раскинув в стороны обе руки.

- Пп-по-л-л-ина Тихоновна, дорогая, - начал он растерянно, - зачем вы
здесь?

Полина Тихоновна смотрела на профессора Муромцева и, кажется, подыскивала
слова, чтобы сказать ему что-то важное. Наконец она тряхнула головой, как бы
сгоняя наваждение.

- Николай Николаевич! - запинаясь и пряча глаза, произнесла она. - Если
вы поедете сейчас в Петербург, вы навеки погубите мое доброе имя!

Глава 25

Это был последний день графа Сантамери в Петербурге: он выполнил
завещание отца и теперь мог со спокойной душой возвращаться во Францию.
Саркофаг Гомера он купил - за цену, не показавшуюся графу слишком высокой,
хотя бывшие владелицы дивного раритета придерживались, похоже, другого
мнения. Они делали вид, что с сожалением расстаются с мраморной гробницей,
хотя вряд ли заметили бы момент, когда бы хрупкое сокровище превратилась под
дождями и снегами в груду никому не нужных обломков. Рене старался, может
быть чуть-чуть преувеличенно, высказать свою благодарность и просил выразить
признательность за содействие княгине Татищевой, если он не сумеет
засвидетельствовать его лично. Но по некотором раздумьи, уже вывезя саркофаг
в порт и со всеми предосторожностями погрузив его на палубу корабля "Glore",
сам наведался в особняк на Караванной.

Княгиня приняла его в своем кабинете любезно, но довольно холодно. Она
выдержала значительную паузу, разглядывая гостя как нечто заслуживающее
пристального изучения. Граф терпеливо дожидался, усевшись в указанное
кожаное кресло, когда хозяйка заговорит. И когда она заговорила, он был
несказанно удивлен.

- Милостивый государь, - старая княгиня повернулась к посетителю таким
образом, чтобы он видел ее медальонный профиль, - я хорошо изучила коллекцию
древностей своего покойного мужа и его архив. Надеюсь, вас не удивит моя
осведомленность в некоторых вопросах.

- Мадам, я слишком многим вам обязан, и моя почтительность к вам
безгранична.

Княгиня Татищева иронически улыбнулась, посмотрела ястребиным взором на
гостя и продолжила, тщательно подбирая слова:

- Я знаю, граф, что вы принадлежите к древнейшему роду, с которым связано
много тайн. Мне также известно, что в вашей фамильной коллекции есть
уникальные раритеты. Не прошу вас открывать мне семейные тайны.

Она остановилась, и граф почувствовал, что она заметила охватившее его
волнение. По меловой бледности, разлившейся на лбу и щеках гостя, княгиня
поняла, что находится на верном пути.

- Милый граф, - продолжила она более мягко и тихо, - есть некоторые
знания, недоступные профанам, а посвященные говорят о них и без слов. Я
оказала вам дружескую услугу, употребив свое влияние на то, чтобы вы могли
получить саркофаг Гомера - так его принято называть в России. Могу ли я
рассчитывать на ответную услугу?

Почти неподвижными пересохшими губами гость вымолвил:

- Разумеется, княгиня, в пределах моих возможностей.

Госпожа Татищева внимательно посмотрела на графа, как бы размышляя, стоит
ли продолжать далее разговор.

- Я знаю, что ваш далекий предок - его звали Николай - был великим
полководцем и славным воином-рыцарем. Но я знаю также, что его перу
принадлежит пергаменная рукопись блестящей поэмы.

Гость ждал продолжения, по его непроницаемому лицу было непонятно -
подтверждает ли он слова княгини или нет.

Она вздохнула и опустила глаза:

- Где хранится рукопись, мне не известно. Но может быть, это знаете вы.
Точное название мне также не известно. Мой покойный муж указал два