Чтение 19–й страницы книги ~Дезертир~

сообщил, что намерен посетить "вышеозначенное" кладбище, поскольку от кого-то
слышал о призраке своей невесты, который якобы был замечен на примыкающей к
"вышеозначенному" кладбищу улице. Опасаясь за жизнь и рассудок "вышеизложенного
Вильбоа", я поспешил на кладбище и вместе с тоже "вышеизложенной" гражданкой
Тома попытался предотвратить несчастье. Увы, все, что мы могли, это оказать
бедняге первую помощь.

Комиссар поставил точку, нахмурился, перечитал протокол, после чего извлек
из груды бумаг какой-то листок и долго сверял его с моими показаниями.

- Должен заметить, сударь, - молвил он наконец, - что показания ваши
изрядно совпадают с показаниями девицы Тома, равно как с показаниями госпо...
гражданина Гара, сержанта Национальной гвардии. Однако же они никак не поясняют
и не проясняют таких важных обстоятельств, как нахождение в склепе трупа, э-э-э,
гражданки Мишель Араужо, невесты вышеозначенного... гм-м... гражданина Вильбоа,
равно как ваше нахождение в подозрительной близости от тела все того же
гражданина, равно как многое другое. А посему, сударь, ваши показания никак не
изъясняют сие дело.

Я мысленно согласился с усачом, но решил, что пора переходить в
наступление.

- Насколько я понял, гражданин комиссар, вышеозначенная гражданка Тома
арестована?

- А известно ли вам, сударь, что вопросы в этом месте и за этим столом
задаю я? - грозным тоном воззвал гражданин Сименон, но я покачал головой:

- Нет. Уже не вы.

Страшный документ, извлеченный мною из внутреннего кармана камзола,
изучался не менее пяти минут. Лицо комиссара побурело, а рука вцепилась в
пресс-папье. Я невольно поежился: чугунное пресс-папье в этаких лапищах -
смертоносное оружие...

- Но это незаконно, сударь! - с трудом проговорил гражданин Сименон, причем
голос его подозрительно дрогнул. - Это вмешательство в криминальное
расследование! Мой дед, сударь, самого Картуша ловил! Я, сударь вы мой, лично
графиню де ла Мотт арестовывал!'

- "Всем властям, гражданским и военным", - напомнил я. - Именем Республики,
Единой и Неделимой, гражданин Сименон! Первое: гражданку Тома немедленно
освободить. Второе: советую забыть вашу прежнюю версию и придумать что-нибудь
более правдоподобное.

- Придумать! - комиссар чуть не всхлипнул от огорчения. - Вы думаете,
господин... э-э-э... гражданин Шалье, мы тут сказки сочиняем?

Комиссар походил теперь на охотничьего пса, которого оттаскивают от
законной добычи. Впрочем, огорчение длилось недолго. Рыжеватые усы шевельнулись.

- При зрелом размышлении... Исходя из вышеизложенного и учитывая
нижеследующее... Выходит, сударь, что перед нами не иначе как самоубийство!

- Попытка! - усмехнулся я, мысленно пожелав гражданину Вильбоа всяческого
здравия.

- Находясь в черной меланхолии, го... гражданин Вильбоа проникает на
территорию указанного кладбища, совершает похищение трупа законноумершей
гражданки Араужо, имеющего временное пребывание в мертвецкой оного кладбища,
после чего...

- Гражданка Тома, - напомнил я. - Подписывайте ордер.

- А я, представьте, забыла ваш адрес! - гражданка Тома развела руками и
растерянно улыбнулась. - Помню, вы говорили про какую-то гостиницу...

*Картуш - знаменитый французский разбойник. Де ла Мотт - авантюристка,
участница дела о похищении ожерелья королевы.

Вид у достойного доктора был изрядно встрепанный, словно у попавшего в бурю
воробья. Лапландская

шапка окончательно сползла на ухо, а вместо двух пуговиц на пальто торчали
лишь обрывки ниток.

Я поймал фиакр. Девушка, решительно отведя мою руку, легко взобралась на
сиденье и знакомо фыркнула:

- Ну почему даже такие, как вы, все время пытаются намекнуть на женскую
неполноценность? Я еще, гражданин Люсон, не инвалид!

Проглотив этот суровый выговор, я пристроился рядом и вопросительно
взглянул на гражданку Тома. Та устало вздохнула:

- Улица Старого Жака... Господи, когда же я домой доберусь?

Для гражданки Тома я по-прежнему был Франсуа Люсоном. Причину ее
освобождения я объяснил просто: мои показания подтвердили то, в чем девушка
напрасно старалась уверить служащих комиссариата.

Фиакр медленно катил по направлению к Сене, и я заметил, что мою спутницу
явно клонит в сон.

- Ну и ночь! - она потерла ладонью лицо и наморщила нос. - А все из-за вас,
гражданин Люсон!

- Да, мне следовало остаться... - начал я, но девушка покачала головой:

- И ничего вам не следовало! Это мне надо было внимательнее слушать. Мне,
между прочим, вначале почти поверили, но потом, естественно, поинтересовались
вашим адресом. А я... К сожалению, тот санкюлот, с которым вы говорили, тоже не
отличался хорошей памятью. Ну и меня сочли преступницей, а вас - сообщником.
Пришлось обживать общую камеру в компании с гражданками воровками и гражданками
проститутками. Правда, не без пользы - некоторые их разговоры представляют
немалый интерес для медицины...

Она бодрилась, но я видел, что девушка смертельно устала. И немудрено!
Фиакр еле-еле полз, а на мои просьбы ехать быстрее гражданин извозчик отвечал
что-то невразумительное о ценах на овес. Только через полчаса мы переехали Сену.

- Еще долго! - вздохнула гражданка Тома. - Страшно неудобно, если нет
своего экипажа! У моего покойного батюшки была коляска, но по нынешним временам
такая роскошь по карману лишь военным поставщикам... Или депутатам Конвента.

Она бросила на меня любопытный взгляд, но я сделал вид, что не расслышал.

- Как я понимаю, ваш отец тоже был врачом? Она кивнула:

- Александр де Тома, врач Королевской академии. Ну а я просто Тома... К
счастью, Республика, избавив меня от приставки "де", дала возможность продолжить
то, что делал отец.

- Это вы насчет трупов? - невинно поинтересовался я.

Очки воинственно блеснули.

- Да! Именно насчет трупов, гражданин Люсон! Господи, стоит поговорить с
такими, как вы, и я начинаю думать, что во Франции до сих пор действует
инквизиция! И вы, наверно, считаете себя образованным человеком?

Я несколько смутился, но атака только началась.

- Великий Везалий умер из-за таких, как вы! Но разве дело в нас, медиках?
Из-за дикости и невежества личностей, подобных вам, гражданин Люсон, людей не
только неправильно лечат или не лечат вообще, но и хоронят заживо! Отец считал,
что каждый пятый покойник становится таковым уже под землей! Если бы вы видели
то, что видела я...

Вновь вспомнились жуткие байки, которых я, похоже, в свое время наслушался.

- Некий почтенный горожанин в Марселе, - замогильным голосом начал я, -
похоронил супругу в семейном склепе. Через год в склеп вошли, чтобы установить
серебряную табличку на гроб, и узрели оный гроб отверстым, а покойницу - лежащей
у дверей. Долго, Долго мучалась старушка... У вас что, в часовне гальваническая
батарея?

Только сейчас я сообразил, что могли означать странные емкости, замеченные
мною в глубине мертвецкой.

- Странно, - задумчиво молвила девушка, - а вы, оказывается, что-то
понимаете... Да, там гальваническая батарея, очень мощная. Ее соорудил еще отец.
Когда я чувствую, что с моим, так сказать, пациентом не все в порядке, я
прибегаю к помощи электричества. Кстати, за последний год мне удалось спасти
троих. Двое до сих пор живы...

- Постойте! - В памяти мелькнуло что-то, давно слышанное. - Кажется,
несколько лет назад какой-то врач предложил построить при каждом кладбище
специальную лабораторию с лейденскими банками... И еще он предлагал распылять в
воздухе уксус.

- Мой отец, - кивнула гражданка Тома. - К сожалению, к нему мало кто
прислушался. Вас не шокирует подобная тема?

Я покачал головой. Интересно, что сказала бы гражданка доктор, узнав, кто я
на самом деле? Нет, она слепа - как и все остальные. Тот, кто не пустил меня на
серое небо, позаботился об этом...

Наконец фиакр остановился. Девушка вздохнула, выглянула из-под шапки.
Послышался облегченный вздох.

- Приехали! Гражданин Люсон, приглашаю вас выпить кофе в моей скромной
компании. Или вы, как истинный ретроград, не пьете кофе?

- Пью, - тут же откликнулся я. - Хотя и ретроград.

Напрашиваться в гости не хотелось, но я понимал, что после всего
случившегося гражданке Тома не хочется оставаться одной. Все-таки для
двадцатилетней девушки подобные приключения - это чересчур. Даже для дочери
доктора Александра де Тома.

В небольшой квартирке, разместившейся на втором этаже старого особняка,
царил полный беспорядок. Мне было ведено не смущаться и не удивляться. Гражданка
Тома жила без прислуги - по той же причине, что и без экипажа, а времени на
домашние дела не оставалось. Меня разместили в кабинете на продавленном диване,
для чего пришлось скинуть прямо на пол дюжину толстых фолиантов и несколько
вываренных добела берцовых костей. Пока гражданка Тома приводила себя в порядок,
я перелистал пару книг, убедившись, что имею дело с анатомическими атласами.
Наскучив бездельем, я предложил свои услуги в важном и серьезном деле - растопке
печи на кухне, не топленной уже не менее трех дней. Печь была огромной и очень
красивой, выложенной голландским кафелем по моде начала века, но тянула из рук
вон плохо. Вдобавок ее давно не чистили, так что пришлось взяться за дело
всерьез. Сняв камзол, я закатал рукава и принялся орудовать кочергой. Дело уже
дошло до дров, когда в кухне появилась гражданка Тома - на этот раз без очков и
лапландской шапки.

- Убедительно, - заметила она. - С печью сражаться вы умеете. А также, если
судить по вашим движениям, неплохо танцуете. Не спорьте, такое легко заметить...
Итак, гражданин Люсон, не притворяйтесь санкюлотом. Вы типичный "аристо", как
сейчас модно говорить.