раз, но все это оставалось там, за границей болот, за реками, далеко. А
дома все в порядке: холодно и сыро.
возвращались из болот немногие, и никто - богатым. Шандаларцы возникали из
тумана, как призраки, били пришельцев, жадных до чужого добра, и уходили
сплошными топями, где немедленно вязла любая погоня. Никто не умел воевать
в этой стране лучше тех, кто здесь родился. И местные отстояли право жить
по своим законам. А когда нашествие как-то само-собой прекратилось,
обитатели промокшей страны вернулись к обычным занятиям.
и Эксмута снаряжали караваны на рынки Цеста, Фредонии, Сагора, Цимара,
Гурды и привозили товары, без которых Шандалар задыхался - дерево, изделия
из металла, ткани... Зельга, Тороша и Эксмут сделались признанными
центрами торговли внутри страны. Иногда наведывались купеческие корабли,
чаще всего из Турана, но это случалось далеко не каждый год.
почти все, кто считал себя шандаларцем, родились здесь же, под шорох
дождя, и не представляли и не желали иной судьбы.
чувствовать многие растения. Хотя, может быть, они просто привыкли.
Вернулись кое-какие птицы и животные - тетерева, куропатки, кабаны,
росомахи, волкособаки. Жизнь пульсировала везде, невзирая на грязь и
слякоть, а возможно, и вопреки ей.
сильным.
не текла, слушалась весла и не боялась волны. Править ею было одно
удовольствие. Мирон с веслом устроился на корме, Демид - на носу, а Лот
между ними. Походные мешки и запас пищи укрыли куском парусины, чтоб зря
не мокли под дождем.
мужчин-хуторян. Мирон чувствовал себя неловко: от одного набега они людей
защитили, но деммы, наверняка, заявятся еще. Впрочем, не сидеть же здесь
теперь до окончания Рек? Легче понять причину, влекущую в Шандалар чужаков
с лица Мира (или с изнанки, как глядеть), и устранить эту причину. Ведь
они обирают и другие селения Облачного края. И все равно было неловко,
словно Воины предали свой народ. Разумом-то Мирон, да и хуторяне тоже,
понимали, что уходить надо, но сердце ведь молчать не заставишь.
селении теперь хоть отбавляй. Его и коптили, и солили в бочках, и,
предварительно обжарив, заливали жиром в кадках и относили в глубокие
погреба-ледники... Туша деммового зверя могла бы прокормить двадцать таких
селений.
неделю. Мирон потихоньку греб вдоль берега - Провост достаточно велик,
чтобы потерять из вида землю, как в море, а пересекать большие озера на
хрупком челне - занятие для безумцев. Все равно, что пересекать море на
том же челне. Идя же вдоль берега Воины ничем не рисковали, ведь всегда
можно пристать.
Демид по обыкновению дремал, поклевывая носом. Лот погрузился в
размышления и еда слышно барабанил пальцами по борту. Наверное, в
очередной раз ругал себя за то, что упустил плененного чужака. Сколько тот
мог бы рассказать Воинам! Ведь, по сути, ничего о нем и вообще о деммах
узнать так и не успели. Что гонит их в Шандалар? Отголоски каких давних
событий? Снова и снова Лот перебирал в памяти дела давно минувших дней, и
не находил ответа.
челнок скользил по воде весьма резво. Пожалуй, пеший путник, идущий по
берегу, их обогнал бы разве что бегом. Но по топким берегам Провоста не
больно побегаешь.
блаженно дремал на носу.
с тем приближаешься к цели. Не то что обычно, только и знаешь, что грязь
дорожную месить..."
сузился и вытянулся к западу узким языком залива, в который неспешно
втекала Эстания - река, нареченная когда-то тэлами-первопроходцами.
пролива к озеру Таритау, а оттуда немного осталось и до треуглого
Хорикона, известного своими сухими скалистыми островами. День сменялся
днем, ползли назад унылые берега, поросшие опокой и ивняком, ничто не
менялось вокруг: не становилось ни теплее, ни холоднее, не прекращался
дождь, не переставал клубиться туман, особенно с утра и к вечеру. Только
по известным с детства приметам путники отмечали движение на северо-запад.
легкой речной ряби в борт челнока хлестнула низкая упругая волна с
грязно-серой шапкой пены на макушке. Над восточными отмелями она была
повыше, а едва Воины отгребли на место поглубже, пена пропала. Челнок
теперь заметно покачивался.
решили заночевать на одном из островов, благо были они холмистыми, не то
что болотистые берега. Лот, орудовавший веслом, отвернул немного влево и
скоро стена опоки пропала из виду. Вокруг, сколько выхватывал из тумана
глаз, плескалась свинцовая вода Хорикона, и только спустя два часа впереди
проступили смутные очертания острова.
есть удобная бухточка, где можно высадиться на берег. Осталось только
обогнуть крутой мысок, похожий на клюв совы.
Скоро бухта приняла его, вобрала вместе с путниками. Вода здесь была
спокойнее, да и ветер не так чувствовался, отсеченный скалами. Лот правил
к едва заметной расщелине, где обычно взбирались на гребень по неровностям
камня. Демид на носу пошевелился и привстал, готовый первым высадиться на
островок.
углублении на скале. В этот раз за водой далеко ходить не пришлось -
зачерпнули прямо из озера, так что Демиду даже не представилось повода
поворчать.
в ослепительно-белом плаще.
в Шандаларе не стал бы разгуливать, облачившись в белый плащ. Ведь грязно,
белое сразу стало бы серым.
рыжий Воин нисколько не сомневается.
подстилку из шкур.
особо не рассказывают, но на вопросы отвечают. Мирону казалось, что они
постоянно опасаются сболтнуть лишнего. Но что траги могут скрывать от
Воинов? Мирон не понимал.
изнанка? Где она расположена?
простых вещей.
знают. Мы живем на его поверхности.
поверхности.
поверхность нашей части Мира совпадает с их внешней. Совпадает, но не
является ею. Как бы вам объяснить... Представьте песочные часы. Один сосуд
- во власти людей, второй - дом деммов. Теперь попробуйте совместить оба
сосуда, наложить один на другой, вывернув предварительно любой из них
наизнанку. Представьте себе, что они станут существовать в одном и том же
месте, никак не влияя друг на друга, независимо. Как две тени.
левой.
Так и Мир - у него две поверхности, лицо и изнанка. Нам кажется, что мы
живем на внешней стороне шара, и это так и есть. Так же думают и деммы, и
это тоже правда. Просто одна внешняя поверхность по отношению к другой
представляется на месте внутренней. Наш Мир - это шары, совмещенные друг с
другом. В нем все существует парами-противоположностями: свет и тьма,
Соломатина Татьяна
Браун Дэн
Глуховский Дмитрий
Белов Вольф
Белогорский Евгений
Афанасьев Роман