действительно начинается авантюра в стиле Дюма!
вела свою партию, ей казалось, что Наташа слишком от нее отдалилась,
увлеченная своей личной жизнью, а теперь ее интерес повернулся в ту
плоскость, где Лариса сможет играть первую роль. Что ей и требовалось.
изучить, все тонкости светской жизни, ускоренный, так сказать курс
Смольного института.
времяпрепровождения Берестина - Наташа с Ларисой ошиблись. Потому что он
отнюдь не играл в войну, а занимался делом сугубо мирным. Известно, что
нет лучшего способа завоевать симпатии творческого человека, чем
поговорить с ним о нем же. Особенно, если он давно уже лишен полноценного
общения в кругах коллег, знатоков и ценителей. Потому когда Сильвия, будто
случайно встретив Берестина на верхней прогулочной площадке и чисто
по-английски начав разговор о погоде, перевела тему на него лично, суровый
десантник поплыл... Сделано все было весьма изящно и почти незаметно -
обратив внимание собеседника на своеобразный цвет плывущих от африканского
берега облаков, аггрианка сказала, что столь тонкий колорист, как Алексей,
безусловно, смог бы передать эту неизъяснимую словами, прозрачную
акварельную гамму. Засмущавшись под взглядом наивно-восхищенных, широко
открытых глаз, Берестин промямлил нечто в том духе, что не считает себя
именно колористом, и с чего Сильвия взяла, что он вообще художник, а не
балующийся на досуге дилетант, и что вообще он уже давно ничего не писал.
Очарованный близостью женщины, так на него глядящей и таким тоном
разговаривающей, он не заметил даже, что Сильвия практически повторяет
однажды уже разыгранную Ириной мизансцену.
даму в свою мастерскую.
еще московскими, которые Алексей предусмотрительно забрал с собой -
высказывала весьма квалифицированные суждения, что и неудивительно для
известной в Лондоне коллекционерки. Она даже сказала, что кое-что с
успехом можно было бы выставить в таких-то и таких-то галереях... А
Берестин, с удовольствием ей внимая, вдруг заметил странную вещь. Сильвия
словно перешла в режим своеобразной двигательной дискретности. С неравными
интервалами времени она замирала на мгновение, фиксируя ту или иную позу -
словно манекенщица на подиуме или фотомодель при щелчке затвора. И тут же
вновь начинала двигаться, текуче и неуловимо, до следующего стоп-кадра.
высочайшая. Потому что каждая из ее мгновенных поз отличалась
завуалированным, и в то же время вызывающим эротизмом.
одета. Прекрасно сшитое зеленовато-золотистое платье, облегающее, как
мокрый шелк, но с широкой складчатой юбкой, изящные туфли на очень высоких
каблуках - такие он видел только в заграничных журналах для миллионеров,
неброские, но явно старинные и очень дорогие украшения. Будто на прием в
Букингемский дворец собралась. Он уловил и запах ее духов - нежный, чуть
терпковатый, с тонким цветочным мотивом.
ей-богу, на палубе она выглядела вроде бы куда проще.
усиливал шарм, остановившись перед ним и глядя ему прямо в глаза, - я бы
хотела попросить вас об одолжении. Не могли бы вы написать мой парадный
портрет?
сам, не отрываясь, смотрел с высоты своего роста в глубокий вырез платья,
потому что выносить ее взгляд и капризно-вопросительную гримаску на лице
было еще труднее.
кресло, склонила голову, намотала на палец локон длинных медно-золотистых
волос, придав лицу мечтательное выражение девушки викторианской эпохи. Тут
же повернулась, вздернула подбородок, стала надменной светской львицей,
королевой салонов... И еще один вариант, и еще... А ноги ее при этом вели
самостоятельную жизнь. Они то сплетались сбоку кресла, то скромно
прятались под него, сжав колени, то, наоборот, вытягивались вперед,
демонстрируя свою длину и стройность, или, наконец, правая ложилась
голенью на колено левой, и мгновенный взмах легкой юбки приоткрывал все до
самого верха.
не замечая предельной нарочитости происходящего, лишь чувствовал, как его
охватывает влечение к этой раскованной, не по-русски очаровательной
женщине. Да впрочем, чему удивляться, любой почти мужчина, даже не столь
долго лишенный женского внимания, с готовностью поддался бы мощной, но как
бы и ненавязчивой сексуальной агрессии. - Вы знаете, я бы могла позировать
даже и обнаженной, - продолжала гнуть свое Сильвия, - в истории есть
примеры, и даже очень известные... - Она сделала жест, выражающий
готовность начать раздеваться немедленно. И в этот момент Алексею вдруг
показалось, что перед ним не Сильвия, а Ирина!
параллельной реальности, казалось - уже безнадежно затерявшаяся во
времени. Когда он уже устал ждать и надеяться, она вдруг позвонила в дверь
его мастерской, в своем черном кожаном пальто и с трехцветным шарфом на
шее, с нетающими снежинками на волосах, и он, задохнувшись от
неожиданности и счастья, перенес ее через порог, обнял, стал целовать
замерзшее лицо, и казалось в тот миг, что все теперь будет только
прекрасно в их будущей жизни.
страха, пережитого в момент, когда Левашов нажал кнопку, чуть было не
уступила его страстным объятиям и поцелуям. Позволила уже почти все и
неожиданно вырвалась, отодвинулась к стене, в самый угол тахты, нервными
движениями одергивая платье и застегивая тугие кнопки...
осознав, на каких разных линиях они прожили эти дни. И ей пришлось
рассказать про Новикова, про то, что было давно и что произошло только
что... По ее времени только что...
другой Москве, и сходились разведенные стрелки времени, но в общем он
справился с собой, и к дню, когда Ирина позвонила ожидавшим ее Новикову и
Левашову, все как-то наладилось...
сдержись я тогда, не стань слушать ее лепета о долге перед первой любовью,
куда бы сейчас закатилась наша история?"
желаний. Я - это она. Я - Ирина! Иди ко мне, я люблю тебя... - прозвучало
у него в мозгу, стирая все прочие мысли.
диван у противоположной стены, полускрытый стеллажом с альбомами
репродукций. Теперь Берестин не испытывал не малейшего сомнения - то была
действительно Ирина из зимнего московского вечера, но совсем другая, не
напуганная и взвинченная, а томно-грациозная, ждущая его объятий и
поцелуев, именно ради него кинувшаяся в смертельно опасный поток
раздвоившегося времени.
лицо ладонью и поглядывая на него сквозь разведенные веером пальцы, одна
нога вытянута и чуть свешивается с дивана, а вторая согнута в колене, и
юбка соскользнула настолько, что открывает место, где темный край чулка
оттеняет нежную белизну незагоревшей кожи. Губы чуть подрагивают в
странной, волнующей улыбке.
отраженные от крупной зыби за бортом и причудливо преломленные сквозь
толстые линзы иллюминаторов. Их игра и полуденный яркий свет южного
солнца, окрашенный золотистыми муаровыми шторами, создавали в каюте
необычную, театрально-сказочную атмосферу, в которой все предметы
приобретали зыбкие, размытые очертания, и женщина в затененном углу тоже
казалась фигурой из аллегорической картины.
так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть, Берестин подошел к ней. Наконец-то,
наконец она пришла...
услышал задыхающийся шепот: - Да, да, все так... Я с тобой теперь, я твоя,
не думай ни о чем и не бойся... - и голос был ее, только никогда раньше не
слышал он такого нетерпения и едва сдерживаемой страсти.
еще какой-то косметикой щеке, закрыл глаза, чувствуя, как нежность и
непреодолимое желание стирают в сознании всю накопившуюся за такие долгие
месяцы боль.
Алексей почувствовал, как женщина в его объятиях изогнулась, завела руку
за спину, потянула вниз застежку молнии, движением плеч освободилась от
платья, подставляя поцелуям задрапированные розоватыми прозрачными
кружевами груди.
Шломо Вульф
Шилова Юлия
Маккэфри Энн
Зыков Виталий
Каменистый Артем
Флинт Эрик