Чтение 8–й страницы книги ~Когда отступают ангелы~

Ничего, ребята, ничего... Кто вы такие, мы выясним потом. А Гришу я
вам так просто не отдам, вы об этом и думать забудьте!..

Возле груды штакетника я задержался и вытянул из нее рейку. Ладно,
если их всего двое. Только ведь там может быть и третий - в кустах, для
страховки...

Я выбежал из-за недостроенного пролета и увидел, что опоздал: Гриша
Прахов на моих глазах нагнул голову и шагнул в пролом.

Они даже не прикоснулись к Грише Прахову - просто подошли с двух
сторон, одинаково одетые, с одинаковыми лицами, и остановились, молча
глядя на поникшего преступника...

Преступника?

Но ведь я же прекрасно видел, что эти двое не из милиции! Два часа
ночи, темный сквер, явная уголовщина!.. И потом эти их одинаковые
физиономии!..

Двое повернулись и пошли к выходу из сквера, ступая уверенно,
неторопливо. А Гриша Прахов, мой квартирант, резчик из моей бригады,
плелся между ними, жалко опустив плечи.

Серый полусвет фонарей лился им навстречу, и с каждым шагом эти трое
делались все более плоскими, словно вырезанными из бумаги.

И я понял вдруг, что вижу Гришку в последний раз, что его уводят
навсегда...

Меня вышвырнуло из пролома как торпеду.

Они оглянулись.

- Минька, не надо! - услышал я испуганный Гришин вскрик, но было
поздно.

Первым мне подвернулся тот, с заплывшим глазом, и я положил на него
штакетину сверху - с оттягом, как кувалду. Он почти уклонился, и все же я
его зацепил. Хорошо зацепил, крепко.

Второй мягко отпрыгнул и, чуть присев, выхватил что-то из-за спины
левой рукой. У меня не было времени снова занести штакетину, и я просто
отмахнулся ею. Повезло - достал. Выбитый ударом предмет, кувыркаясь,
улетел в заросли.

Крутнулся на месте... Так и есть - третий! Чуяло мое сердце! Этого я
женил рейкой точнехонько в лоб.

И только когда раздался деревянный сухой звук удара, когда этот
неизвестно откуда взявшийся третий попятился от меня мелкими нетвердыми
шажками, дошло наконец, что это я Гришу рейкой женил. Черт бы драл их
одинаковые физиономии!

Гриша допятился до конца лужайки, там его подсекли под коленки
плотные подстриженные кусты, и он по-клоунски через них кувыркнулся -
спиной вперед, только подошвы мелькнули.

Противники мои вели себя тихо: один лежал, уткнув заплывший глаз в
короткую черную траву, второй постанывал, свернувшись в вопросительный
знак.

Надо было, не теряя ни секунды, хватать Гришу, взваливать его на горб
и со всех ног бежать к дыре. А там - срочно поднимать шум! Кому-кому, а уж
мне-то рассказывать не стоит, что за штуку выдергивают из-за спины таким
движением, - служил, знаю... Я отшвырнул штакетину, дернулся было к
кустам, за которые только что улетел Гриша Прахов, и вдруг в самом деле
увидел третьего. Вернее, не то чтобы увидел... Просто вдалеке, возле
аллеи, где света было побольше, мелькнуло что-то серое.

Пригибаясь, я метнулся в сторону, перескочил через ближайшие заросли
и упал за чахлой елочкой, чуть не пробив себе ребра чем-то твердым и
угловатым. Вот дьявол! На что же это я упал?

Пока я, стараясь кряхтеть потише, извлекал из-под себя эту словно
нарочно кем подложенную штуковину, серое пятно приблизилось. Все правильно
- это был третий.

Оборотень с лицом Гриши Прахова передвигался короткими бесшумными
переходами шага в три-четыре. Замрет на секунду, прислушается - и
скользнет дальше, веточкой не шелохнув. В левой руке у него (опять в
левой!) было что-то вроде большого неуклюжего пистолета, и чувствовалось,
что стрелять он в случае чего будет навскидку и без промаха.

Видно, он тоже заметил подозрительное мелькание теней на лужайке и
теперь двигался прямиком ко мне. И хоть бы камушек какой рядом лежал! И
рейку, дурак, бросил!.. Ну куда же мне с голыми руками против...

И тут я обнаружил, что держу за ствол в точности такую же штуковину,
как у него. Секунды две в голове моей шла какая-то болезненная
пробуксовка, прежде чем я понял, откуда она взялась. Я же сам только что
вытащил это из-под собственных ребер. Ну точно! Темный предмет, что,
кувыркаясь, улетел в заросли после моей отмашки дрыном!..

А этот уже стоял посреди лужайки - серый, неподвижный, с выеденным
тенью лицом. Черные кусты напротив елочки распадались широкой прогалиной,
и я ясно видел, как он поднял оружие и тщательно прицелился в одного из
лежащих. Конечно, ничего хорошего от этой братии я не ждал, и все же меня
прошиб холодный пот, когда я увидел, что он собирается сделать.

Все произошло беззвучно и страшно. Выстрела не было. Эта штука в его
руке даже щелчка не издала. А человека не стало. Просто не стало, и все. И
только трава на том месте, где он лежал, залоснилась вдруг в сером
полусвете фонарей от немыслимой стерильной чистоты.

Точно так же, спокойно и деловито, оборотень навел оружие на
второго... Ну пусть не щелчок, но хоть бы шорох какой раздался! Ни звука.
Был человек - и нет его.

Убийца подрегулировал что-то в своей дьявольской машинке и,
прицелившись в мою штакетину, уничтожил и ее тоже. На всякий случай.

Я уже боялся дышать. Вот, значит, что стало бы со мной, промахнись я
рейкой по второй!.. Долго бы искали потом Миньку Бударина...

Пальцы моей левой руки сами собой, без команды, сомкнулись на
рукоятке, и от кисти к локтю пробежали электрические мурашки. Перед
глазами у меня вместо прицела оказался стеклянный экранчик не больше
спичечного коробка. В нем я увидел слегка увеличенные черные кусты и тонко
прочерченную светящуюся окружность.

Кто они такие, откуда взялись, почему у них такое оружие - я об этом
и думать забыл! Одного мне хотелось - чтобы этот серый скрылся, и как
можно скорее. Но он, похоже, не собирался скрываться - неподвижная фигура
по-прежнему маячила посреди лужайки.

Оборотень пялился на плотные подстриженные кусты, за которыми лежал
обездвиженный мною Гриша Прахов. Если этот гад сделает к нему хоть один
шаг... Сделал. Ну, не обижайся...

Спусковая клавиша плавно ушла в рукоятку...

Никому, даже Бехтерю, не пожелал бы я попасть тогда в мою шкуру. Я
ведь с той самой ночи стал тишины бояться. Мать до сих пор удивляется: что
это я - телевизор включаю, а сам его не смотрю? А меня просто в полной
тишине жуть берет...

Так вот, тишина тогда была полной. Где-то далеко-далеко ворчал еле
слышно листопрокатный да шевелились вверху черные кроны. Вот он, серый
разрыв между кустами, вот она, выбитая в траве светлая тропинка, а на ней
- никого... Как будто не стоял там секунду назад страшный серый человек с
лицом Гриши Прахова.

Мне послышалось, что возле стены отчетливо хрустнул под чьей-то ногой
осколок стекла. А в следующий миг землю рядом со мной словно помело -
сдуло бесшумно мелкие камушки, хвоя на низко опущенной ветке блеснула как
вымытая...

В себя я пришел за травянистым бугорком метрах в пятнадцати от того
места. Аллея теперь проходила рядом. Краем глаза я видел изнанку моей
скамейки и бетонную урну. И только было я подумал, что хотя бы со стороны
аллеи прикрыт надежно, как урна эта - исчезла. А за ней исчезла и
скамейка. Словно кто-то быстро и деловито убрал все заслоняющие меня
предметы.

Дальше убирать было нечего - дальше был я. Меня подбросило... А вот
что случилось потом - не помню. Наверное, я отбежал. Или отполз. Или
откатился. Словом, что-то я такое сделал...

Дальше идут мелкие обрезки. Ума не приложу, за каким чертом меня
понесло через аллею, а главное - как это я ухитрился перебежать ее, не
попав под выстрел.

Но они, гады, эту ночку тоже запомнят надолго. Какой там, к дьяволу,
Гриша Прахов! Им теперь было но до Гриши. Беготня и бесшумная пальба
перекинулись на противоположную сторону сквера - ту, что примыкает к
шоссе.

Вот не думал, что пригодится мне когда-нибудь моя армейская выучка!
Похоже, я стянул на себя всех Гришиных родственников, дежуривших возле
завода. Еще раза три слизывал невидимый выстрел пыль с травы перед самым
моим лицом. Я вскакивал, отбегал, падал, отползал, целился... В голове
сидела одна-единственная мысль: "Лишь бы этот дурак не очухался раньше
времени... Лишь бы он не полез меня выручать..."

А потом вдруг суматоха кончилась, и стало ясно, что дела мои плохи.
Даже залечь было негде. Я сидел на корточках за жидким кустиком, а из
черных провалов ночного сквера на меня наползала оглушительная леденящая
тишина. А за спиной ограда, железные копья выше моего роста - не
перелезешь. Короче говоря, зажали Миньку Бударина.

Кричать? Звать на помощь? Кого? Три часа ночи, пустая улица, никто не
услышит. А услышит - так не успеет. А успеет - так не поможет...

И тут откуда-то издали, со стороны старого щебкарьера, поплыл низкий
рокочущий звук. Сначала он был еле слышен, потом окреп, приблизился,
распался на отдельные голоса... Это возвращались заводские КрАЗы!

Я видел, как шевельнулись кусты, как мелькнула за ними и пропала