Чтение 19–й страницы книги ~Наследство Фаэтонцев~

ослепительное Солнце, внизу сплошным белым ковром раскинулись облачные
массы Венеры. Синий цвет неба быстро темнел, превращаясь в черный. Уже
появились звезды.

Они летели все быстрее, неизвестно куда.

Лежа на нижней стенке отсека, Мельников старался не шевелиться. Падая, он
даже не ушибся. От мостика до "пола" было не больше одного метра. Сразу
поняв, что произошло, он не испытал, подобно Второву, никакого страха.
Четыре космических рейса, с их непрерывными опасностями, приучили его
владеть своими нервами в любых случаях. Даже тревога сразу исчезла, уступив
место напряженной работе мысли.

Как долго будет продолжаться ускорение полета? Ограничено ли оно
какими-нибудь пределами?

Какой скорости должен достигнуть звездолет фаэтонцев? По ощущению он
догадывался, что ускорение не больше, чем на "СССР-КС3". Вероятно, около
двадцати метров в секунду за секунду.

Почему взлетел корабль? Синий круг явно предостерегал об опасности взлета.
Но что он или Второв сделали, чем привели в действие двигатель корабля?
Догадаться об этом - значило получить шансы на спасение. "Вероятно, они
очень просты, как все, что совершенно", - вспомнил он слова Второва. Да,
разумеется, очень просты - все говорило об этом, просты до того, что никак
не догадаться.

Мельников до мелочей вспоминал все их поведение в последние минуты. Второв
сидел, он сам стоял. Оба не шевелились, если не считать съемки, которую он
произвел по просьбе Второва. Но корабль взлетел, когда съемка была уже
закончена. Ни одного движения они больше не сделали.

Получалось, что звездолет полетел после слов, сказанных Второвым. Он
говорил как раз о взлете. Странная случайность. Не могли же автоматы
фаэтонского корабля реагировать на русский язык, понимать его! Это
совершенно невероятно. Но что же тогда?..

Стенка, на которой лежал Мельников, была абсолютно прозрачна. Создавалось
впечатление, что он висит в пустоте. Над ним, также в пустоте, висел
Второв, а перед ним разноцветный пульт. Что это действительно пульт,
сомневаться не приходилось.

Все остальное исчезло. Слева виднелись освещенный Солнцем кольца корабля и
его центр, справа - кусок наружной трубы.

Над головой сияло Солнце. Мельникову казалось, что они летят прямо к нему.

Он отчетливо сознавал, что неуправляемый звездолет полетит именно к Солнцу,
что если они не сумеют понять, чем и как управляется корабль, то их ждет
неминуемая гибель задолго до того, как корабль закончит свой последний
рейс, чтобы бесследно исчезнуть в огненных объятиях светила.

ПОГОНЯ

- Шансов на успех очень мало, - закончил Камов. - Если Мельников и Второв
даже обеспечены воздухом, то у них нет пищи. И все же мы должны сделать
попытку спасти их. Предлагаю вам направиться обратно к Венере. Корабль
фаэтонцев все еще находится возле нее. Радиосвязь держать не один раз в
сутки, а непрерывно. В конце концов, руководствуясь указаниями с Земли, вы
увидите корабль.

Через восемь минут пришел ответ:

- Приняли полностью. Приступаем к выполнению вашего плана. "СССР-КС3"
немедленно начнет поворот. Радиосвязь будет поддерживаться непрерывно.
Разделяем надежду на благополучный исход. Белопольский. Перехожу на прием.

- Желаем успеха, - коротко ответил Камов.

Говорить больше было нечего. Все, что нужно, он сообщил Белопольскому. План
вступил в действие. Он был единственно возможным при подобных
обстоятельствах, и его без колебании приняла правительственная комиссия.

Руководимый указаниями с Земли, звездолет не позже чем через трое суток
подлетит к тому месту, где находится корабль фаэтонцев. По наблюдениям,
которые производились сегодня утром, он приближался к Венере со скоростью в
пятьдесят километров в секунду. Такую скорость при необходимости мог
развить и "СССР-КС3". Если "фаэтонец" не полетит еще быстрее, Белопольский
сумеет подойти к нему вплотную. Тогда Мельникова и Второва, - а если
окажется уже поздно, то их тела, - можно будет переправить на борт "КС3".

А если "фаэтонец" увеличит скорость?..

Камов считал это маловероятным. По его мнению, кораблем-диском несомненно
управляли. Все его поведение говорило об этом. Без управления корабль мог
лететь лишь к Солнцу. Управлять могли только люди, находившиеся на корабле,
то есть Мельников или Второв. Автопилот не мог "дергать" звездолет во все
стороны без видимой цели. А люди могли, - они учились.

- Если на корабле есть автопилот, - возражали Камову, - то он
сконструирован не на Земле. Это техника мира, ушедшего далеко вперед. Мы не
знаем и не можем предполагать, что это за механизм и на что он способен.
Вполне возможно, что корабль направлялся сначала к Солнцу, но,
приблизившись на опасное расстояние, автоматически повернул назад. То же
самое происходило при приближении к Венере. Автоматика предохраняет корабль
от падения на небесные тела. Этим можно объяснить его странное поведение.

Камов не мог не признать логичности таких доводов, но упорно стоял на
своем. В нем говорило скорее чувство и страстное желание, чтобы это было
так, чем разум.

Но, хотя среди членов комиссии были различные мнения, решение послать
"СССР-КС3" к кораблю фаэтонцев было принято единогласно. Споры носили
только теоретический характер.

Известие о трагическом случае на Венере облетело весь мир. Все население
земного шара горячо желало, чтобы Мельников и Второв, попавшие в положение,
в каком никогда еще не был ни один человек, были спасены. Уильям Дженкинс,
только что вернувшийся с Марса, предложил себя и свой звездолет, но это
предложение пришлось отклонить. Лететь к кораблю фаэтонцев с Земли было
слишком долго. Только "СССР-КС3" мог рассчитывать застать Мельникова и
Второва еще живыми. Семь, восемь, даже десять суток без пищи человек как-то
мог вынести, но полтора месяца...

Мысль, что на корабле с Фаэтона могли оказаться продукты питания, была
решительно отвергнута. Не говоря уже о том, что людям опасно есть неведомые
вещества, сами фаэтонцы провели на Венере много лет и, несомненно, своих
продуктов у них не осталось, они научились добывать пропитание на Венере.
Кроме того, трудно было допустить, что органические вещества, как бы хорошо
они ни были законсервированы, могли сохраниться за тысячи лет.

Следовало торопиться.

Астрономические обсерватории всех континентов договорились между собой о
непрерывном наблюдении за "фаэтонцем". Его передавали друг другу как
эстафету. Как только на горизонте одной обсерватории всходило Солнце,
наблюдение начинала другая, расположенная западнее. Космический институт в
Москве был связан по радио со всеми обсерваториями мира.

Корабль-диск никуда не мог исчезнуть. Малейшее изменение в его движении
будет немедленно сообщено на "СССР-КС3". В зависимости от полученных
сведений, Белопольский изменит курс.

Конечно, то той, то другой обсерватории мешала облачность, но всегда можно
было перенести наблюдение в другую, небо над которой было ясно.
Обсерваторий на земном шаре было достаточно.

Весь мир мечтал только об одном - чтобы "фаэтонец" не увеличил скорости...

* * *

Звездолет совершал огромный круг. Экономя время, Белопольский решил
повернуть обратно к Венере, не снижая скорости, при минимально возможном
радиусе поворота. Он знал, что каждая минута потерянного времени может
стать роковой. Мельникова и Второва, если они действительно еще живы, могла
спасти только быстрота оказания помощи.

Константин Евгеньевич мучительно переживал свою, уже не поправимую ошибку.
Зачем он запретил сообщить на Землю о случившемся на Венере? Ведь рано или
поздно, все равно пришлись бы это сделать. Нельзя же было хранить страшную