Чтение 65–й страницы книги ~Семеро тайных~

Скажу, да только ты там точно голову сломишь. Не за тем ли
посылала?

Олег вспомнил ее чистые глаза, спокойное лицо, покачал
головой:

-- Не думаю.

-- Смотри, -- предостерег Короед, -- что-то нечисто.

Олег промолчал, ибо трудно прожить до старости и не стать
подозрительным, недоверчивым ко всем и всему.

-- Жемчужина находится, -- сказал Короед медленно, глаза
его закатились под лоб, он долго думал, двигал бровями,
внезапно просиял: -- Последний раз о ней было упоминание...
ага... она была в горах Бескид!

-- Бескид? -- удивился Олег. -- Что это они всюду
выпрыгивают...

-- А что случилось?

-- Да я в эти Бескиды хожу чаще, чем...

Колдун снисходительно ухмыльнулся:

-- На языке первых людей любые горы звались бескидами. Так
что Бескиды можешь встретить где угодно...

На лбу Олега морщинки стали глубже, зеленые глаза
потемнели.

-- Тогда другая странность. Еще непонятнее.

-- Да ну?

-- Если Жемчужина, -- рассуждал Олег, -- то должна быть в
море. Или в реке. А если она такая древняя, то ныне на самом
дне моря! Или на дне самой глубокой реки, раз уж до сих пор не
выловили.

Короед кивал, глаза были довольные, приятно видеть, как
дурак рассуждает жирно и глубокомысленно, да еще и любуется
своим умом и проницательностью. Когда Олег, чувствуя неладное,
начал говорить все медленнее, Короед вроде бы сжалился,
прервал:

-- Ладно-ладно. Вон наш князь свою старшую жену называл
жемчужиной, а это, надо сказать, была довольно увесистая
жемчужина... Пудов так на восемь! А царь Куявии, говорят, свою
столицу кличет жемчужиной мира... Понял? Ладно, не красней.
Эта, о которой говорим, в самом деле Жемчужина. И в самом деле
родилась на морском дне. И в самом деле до сих пор лежит там,
где родилась.

Олег обескураженно смотрел на довольное наглое лицо
колдуна. Тот откровенно скалил зубы.

-- Но если она там же, -- сказал Олег непонимающе. Он
чувствовал подвох, но не мог отыскать, -- то при чем тут
Бескиды...

Короед насладился его беспомощностью, расхохотался:

-- Да, надо было бы отпустить тебя полазить по всем морям,
чтобы рыбой пропах, ряска на ушах... Эх, долго тебе еще
карабкаться, чтобы перестать думать задницей, как все люди, а
начать головой, как принято у колдунов!.. Я ж ясно сказал, что
это самая древняя жемчужина на всем белом свете! И та...
Хамада... Хамука...

-- Хакама, -- подсказал Олег.

-- Хакама, -- согласился Короед. -- Ишь, имечко... И она
сказала, верно?

Он замолчал, смотрел ожидающе, однако Олег только
беспомощно развел руками:

-- Все равно не понял.

-- За это время старые моря высохли, а на их местах
выросли горы. Потом и горы рассыпались в пыль, там были болота,
затем леса, а когда леса вывелись, долго-долго голая степь...
что постепенно превратилась в нынешнюю пустыню.

Олег молчал, пристыженный. Когда все объяснял, все кажется
так просто, и думаешь с досадой, как же сам не догадался.

-- Как я ее найду?

Короед свистнул, в дупло влетел темный комок, расправил
крылья и бухнулся на плечо колдуна. Олег отшатнулся, на него
враждебно смотрела красными глазами летучая мышь. В красной
пасти блестели острые длинные зубы, небо и язык красные как
пламя.

-- Она укажет, -- сказал Короед. -- Но остался один
пустяк, который пока одолеть некому... да-да, некому.

-- Какой?

-- С той поры как высохло море, -- пояснил Короед
буднично, но в голосе слышалось злое торжество, -- да-да, у
морей такая дурная привычка! Вроде бы глубокое, вроде и воды
хватит, чтобы перетопить всех дураков на свете, но почему-то
высыхает... Так вот, когда вдруг высохло, то ветрами туда
нанесло пыли, та уплотнилась, стала такими камешками, что
просто... гм... Камни за тысячи лет уплотнились, теперь это
один литой камешек. Где-то в полверсты толщиной. Или в версту,
теперь не угадаешь. А может, и в пять. Ни один чародей мира не
в состоянии проникнуть к той Жемчужине!

Олег смиренно потупил взор, стараясь держать на лице
выражение смирения и отчаяния:

-- Что ж... Если великие колдуны не могут, то куда мне с
кувшиньим рылом. Я только побываю там, погляжу хоть на место,
под которым сия драгоценность! Мне дивно и возвышенно будет от
мысли, что под моими ногами такое чудо из чудес.

Короед на миг опешил:

-- Так ты... еще не передумал?

-- Я ж говорю, -- признался Олег смиренно, -- для меня
великая честь просто побывать там. Может быть, это и будет мое
самое великое деяние? Может быть, мне потом всю жизнь не
слезать с печи! Зато буду помнить и гордиться... А уж
нарассказываю!

Короед нахмурился, уже жалел, что предложил этому
неотесанному увальню в поводыри свою летучую мышь, что
наверняка умнее. Ишь, жмурится как кот, предчувствует, как
будет рассказывать своим и чужим внукам.

-- Ну давай, -- буркнул он, -- паломник! Паломничай.

Могучий дуб остался далеко за спиной, но он еще долго брел
как простой странник, вдруг да Короед следит за ним, а потом и
вовсе сел, разжег костер, приготовил поесть и снова разложил
карты. Что-то смутно тревожило, на всякий случай решился
просмотреть звездные карты всех встреченных колдунов, начиная
от Россохи.

...По спине пробежал смертельный холод. Он ощутил себя уже
не на краю могилы, а на дне, связанного и беспомощного, когда
сверху уже начинают сыпать землю. Этот лесной колдун, к
которому начал было чувствовать симпатию, его смертельный враг.
С его помощью через три дня его, Олега, убьет Россоха. Это так
же точно и неотвратимо, как само движение звезд.

Тоненький голосок, тоньше комариного, прозвучал у самого
уха:

-- Ты в самом деле пойдешь искать Жемчужину?

Олег шарахнулся, но голосок раздавался почти над ухом. Там
на веточке смешно разевала крохотный ротик летучая мышь. Зубки
блестели, темные бусинки глаз сверкали как огоньки на изломах
камня.

-- Это ты верещишь? -- изумился Олег.

Мышь пропищала:

-- А что, видишь кого-то еще?

-- Да нет, -- пробормотал Олег. Он силился вспомнить,
ковырялся ли в носу, жутко перекосив харю, где и как чесался.
-- А ты, значит, и говорить умеешь?

-- Да нет, -- пропищал голосок, -- это тебе только
чудится.

-- А-а-а-а, -- понял Олег. -- Мара!.. Тогда я эту мару...

Он протянул руку к мыши, пальцы растопырил. Мышь с визгом
взлетела, пошла кругами над его головой:

-- Какая тебе Мара? Меня зовут Калантина Золотоволосая.
Когда меня привели к этому... он сказал, что слишком длинно, и
назвал меня Калашкой. Под этим гнусным именем я и жила. Его
ученицей!.. Потом перепутали пару заклятий... Ну, он меня так и
оставил.

Олег изумленно наблюдал за меленьким зверьком. Тот наконец
осторожно сел ему на плечо, но крылья держал растопыренными,
царапая щеку острыми коготками, готовый взлететь в любой миг.

-- Ничего себе, -- пробормотал он снова. -- Так ты мышью и
останешься?

-- Не знаю, -- пропищал тонкий голосок. -- Сначала я
донимала, чтоб обратно... А теперь и не знаю. Так тоже хорошо.