сранье описывается на двух-трех страницах, а как Гангантюа подтирал задницу
- так целая глава. А то и две, не помню.
с церковной моралью...
церковная мораль, чем отсутствие морали, как предложил Рабле и его мерзкий
последыш - русская интеллигенция. Я хочу сказать, что для скифов должна
быть разница между строителями и ломателями. А пока что в России... да и в
прочем гребаном мире иной сратель стоит выше, чем чиститель. А та сволочь,
что мусорит на улице, считается духовно богаче, чем убирающей за ней
дворник. Уже тем, что мусорит, а не убирает!
Они все хотят быть... или хотя бы выглядеть - добрыми! Как сволочи, как и
эти, растерянные. Идиоты! Быть добрым совсем нетрудно, это справедливым
быть трудно.
бьет очень сильно! С несправедливостью либо сотрудничают, либо сражаются.
Другого не надо.
ложечкой в чашке. Ласьков вообще почти не двигался, тихий и неслышный, зато
Матросов морщился, хмыкал, похрюкивал, наконец бросил раздраженно:
древности. Не нравится мне это. Мне вообще-то по фигу, кем был мой прадед,
мне куда важнее, кем будет мой правнук.
начинается с интереса к разного рода "древностям". Интерес, если честно,
приходится подогревать. Если еще честнее, то некоторые "древности" иногда
приходится изготавливать самим по мере надобности. Эти древности
обязательно или "славные", или "ужасные". Славные - служат источником
восхищения и вдохновения, а ужасные - для разжигания справедливого гнева и
возмущения.
скифы по время вавилонского пленения вывели из Израиля три тысячи семей в
проклятый Вавилон...
довели?.. В смысле, дорога длинная, а за попытку к бегству и тогда по
головке на гладили...
скиф еврейского происхождения, до сих пор чувствую ужас того древнего
холокоста...
восхищаясь или возмущаясь чем-либо, мы тем самым, оказывается, принимаем на
себя определгнные обязательства. Соответственно, тот, кто заставит,
вдохновит или как-то иначе принудит других людей восхищаться или
возмущаться, тот, тем самым, сможет и заставить их принять на себя
кое-какие обязанности. Как только этот факт обнаруживается элитой,
национализм превращается в политику.
говорил, умное - всегда простое.
получил в наследство от дальнего родственника прекрасный дом. Ты с радостью
вселяешься, перевозишь вещи, делаешь ремонт и закатываешь грандиозную
пьянку. Тебя, понятно, поздравляют, говорят приятные слова, какой ты
счастливчик. Однако, вскоре выясняется, что дом заложен, и тебе придгтся
выплатить немалую сумму по закладной. Не надо объяснять, что это? Эта сумма
так велика, что ты не стал бы покупать этот дом за такие деньги - но теперь
ходу назад уже нет: начиная с того, что ты уже привык к новому жилищу, и не
хочешь возвращаться в старое, и кончая тем, что не хочется терять лицо
перед знакомыми и друзьями, которых ты приглашал и бахвалился...
Божьим. Это он получил от своей бабульки домик в Подмосковье...
славного (или страшного) прошлого. Быстро выясняется, что он, народ,
оказывается, кое-что должен этому прошлому ("памяти великих предков",
"национальному чувству", и прочим такого рода инстанциям) - а именно,
соответствовать, быть достойным, не посрамить, не подвести, и так далее
(например, "национально освободиться"). С другой стороны, это же самое
прошлое дагт и некие права (по типу - "после того, что они с нами сделали,
мы имеем право на..."). Разумеется, этот кредитор и одновременно источник
прав, есть сама история (на практике ег интересы представляет
националистическая элита общества).
универсальной легитимизирующей силой, ибо с ег помощью можно объяснить и
оправдать всг что угодно. История открывает себя как неиссякающий родник
власти: оказывается, в ней всегда можно найти повод для любых (ну, почти
любых) действий, достаточно только потрясти какой-нибудь старой грамотой,
или вспомнить старую легенду. Сама власть занимает место хранителя этого
самого прошлого, которым и от имени которого она и управляет, или, иначе
говоря, полномочного представителя этого самого "всеобщего кредитора и
источника прав", то есть "предков", "исторического прошлого народа", и т.п.
никогда не изменяйте правде! Изменяйте саму правду.
За нею удалился Бабай-ага, вскоре со стороны комнаты послышались смешки,
потом сочные чмокающие звуки, словно в забившемся туалете работали
вантузом.
створки окна. Вместе со свежим воздухом ворвался и грохот улицы, гудки
машин, визг тормозов.
сознания.
демонстрирует иную стратегию, только и всего. Скажем сразу, что оно не
менее исторично, чем националистическое, но его стратегия легитимации
направлена не в прошлое, а в будущее. Империя - это предзаданное единство
земель и народов, которые вошли в нег, или - рано или поздно - должны в нег
войти. Великая Скифия - это империя. А будущее любой империи - это или весь
мир, или та часть мира, которая по каким-то причинам представляется
единственно важной и достойной внимания. В этом смысле история (в том
числе, разумеется, и история входящих в Империю народов) принимается во
внимание "постольку поскольку": понятно, что таковая существует, и с ней
надо как-то считаться, но не более чем с любым другим техническим
обстоятельством. Сакральное измерение эта история приобретает только в
контексте имперского проекта, как история, направленная в будущее
(разумеется - имперское будущее). Поэтому, кстати говоря, имперское прошлое
совершенно не обязано быть "славным". Римляне, самый имперский из всех
имперских народов, сами считали себя потомками троянцев. То есть -
потомками побеждгнных.
для нас иметь славное прошлое или неважно?
в будущее! Но раз оно у нас есть, то будем его использовать на всю катушку.
пламенели, медленно исчезая, отпечатки пальцев.
вспотевший, на ходу задернул "молнию" на брюках.
рюсский народ с его загадочной рюсской душой?
руками жадно, припал к горлышку так, словно Ольга выпила из него всю
жидкость. Гаврилов брезгливо отодвинулся: он и в жаркой пустыне не стал бы
хлестать вот так из горла.
крупными бусинками холодной воды. Грудь ее, размятая грубым Бабаем-ага,
слегка отвисла, но зато стала вроде бы вдвое крупнее.
поднялся.
ноги!
от стены до стены. На пороге оглянулась. Глаза были хитрые, на вздутых от
красных поцелуях губах появилась усмешка.
Контровский Владимир
Каменистый Артем
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур
Пехов Алексей