по сторонам, нет ли кого.
не столь решительно, как бы даже смирно.
по-прежнему. Даже если я перейду в увечные воины и буду разводить
мандрагору, то и тогда, наверное, я не успокоюсь. Вот и сейчас я попал в
цивилизацию элементарной частицы - по вашим земным понятиям элементарной -
и там кручусь, как заведенный. Я должен вернуться в асы со спецзаданием. И
кривое лицо мне без нужды! Но мне следует доказать, что я все тот же. Что
я тверже прежнего и злее прежнего. Однако попробуй смути цивилизацию этой
мелкоты! Поверни ее ход! Да они, эти невидимые вам крошки, тоньше и
педантичнее многих существ, с которыми мне приходилось связываться. Надо
понять их суть и все их оттенки. А они ни на кого не похожие. И, стало
быть, опять входит в меня знание, знание, знание! И порой такое знание, от
какого дрожь во внутренностях! Я отравляюсь знанием и слабею! Ничто не
слишком! Куда там!.. И очень может быть, что я опозорюсь в микрокосмосе и
не вернусь в асы. Я и теперь опозорен: ты существуешь и не смят мною, а у
меня кривая рожа!
том, как он, Данилов, просовывал кость в трещину в хрустальном своде и как
почесывал ею животному спину, он хотел было узнать, ради чего Кармадон
собирался побыть на Земле синим быком, но спросить об этом теперь не
решился.
супердемоном, чтобы знать, как двигаться дальше, но что из этого вышло!.
но иного, непохожего, - сказал Кармадон. - Земля, в смысле почва, - для
деревьев и растений, вода - для минералов и камней, эфир - для ветров,
снега, дождей. Одно преобразуется в другое. И я - стихия. Но для чего
первооснова я?
читал их в лицейских научных пособиях. Наверное, тогда. Они казались ему
наивными и от его интересов далекими. Но Кармадон имел свои взгляды на
мир, и что же было относиться к ним с пренебрежением?
должен рано или поздно преобразоваться в нечто. Но во что?
случай. У меня - свой. Я чувствую, что когда-нибудь преобразуюсь. Но во
что? Неужели моя буйная стихия станет чистым бессилием? Или вишневой
косточкой? Или оскопленным бараном? Или винтом водяного насоса? Или
оплавленным куском молибдена?
отчаивался..."
отсюда и нервы.
Земле, нервы... Или вот... Порой какой-нибудь цивилизации из-за нетерпения
или еще по иной причине устроишь такую встряску, что ужас, с потопами и
извержениями, с моровыми поветриями, со взрывами губительных веществ, с
кровью, с сожжением столиц, с ненавистью братьев друг к другу, со
страданием мысли, но оставишь жизнь - и потом все, не сразу, постепенно,
но обязательно расцветает мощно и пышно, как злак на перегное... Будто бы
я дал толчок развитию, какое хотел замедлить... Так нужны ли эти встряски?
И кому? Мне? Им? Сейчас - встряска, огонь и кровь, а потом противные нам
плоды, противное нам развитие, цветы и краски, музыка...
Данилов, - не сами ли цивилизации обязаны себе встрясками?
соблазнами? И кто мы? Все эти существа и неживые системы - при нас? Или мы
- при них? Мы что-то утверждаем или чему-то вредим? Необходимо ли наше
присутствие в мире, и в чем она, необходимость? Или это все игра и пустая
суета? Я запутался...
понимаю, я желаю, пусть и помимо своей воли, понять... Стало быть, и опять
приходит знание... Это мучительно... Я слабею! Я становлюсь равнодушнее к
идеалам, которые вели меня по моей дороге! Или я уже вступил на чужую
дорогу? Нет, я просто обессиливаю... Ты сидишь тут живой, а я перекошен.
сомнений, то я не смогу стать тебе советчиком или оппонентом. У меня свой
взгляд на вещи. Ты же в своих мнениях сейчас вряд ли поколеблешься.
выговориться. Я одинок. Родственники мои и мои влиятельные приятели, хотя
и сделали все, чтобы слово "дуэль" не было произнесено, холодны теперь ко
мне, если не брезгливы. Это деловые демоны. Мой ученый брат Новый Маргарит
считает, что меня нет. А ты хоть по сути дела и никто, так, демон на
договоре, и для меня сейчас личность посторонняя, а может быть, именно и
потому, что посторонняя, тут вполне уместен. Я пустил слезу, я был жалок,
но мне стало легче. Может быть, я скоро забуду об этой слезе. И никто мне
о ней не напомнит. Сейчас ты при мне. А скоро сгинешь.
вызвали, но держат не в карцере, а в приятной комнате с платяным шкафом и
часами-ходиками, и гулять дают, может, все обойдется и без крайнего
исхода... Потом он вспомнил, как Кармадон обещал устроить его при своей
канцелярии и тем спасти от разборов и расправ. Но что было сейчас
вспоминать об этом.
себя. Потом сказал:
на твое место. Все. Иди. Прощай.
идти. Брать свечу и взбираться по лестнице?
произнес Кармадон. Но тут же как бы спохватился и сказал грозно: - Все!
Прощай!
исчезли в огне и дыму, и Данилов понял, что находится в двух шагах от
входа в буфет.
не тревожили. Будто издевались над ним. Или Данилов оказался в хвосте
очереди, а у особ, вызвавших его повесткой, не было острых причин гнать
очередь галопом. Ездить на лифте из слоя в слой Данилову надоело, зовы
прошлого были им удовлетворены, знакомых встречалось мало, да и с теми
беседы приходилось вести уклончивые и осторожные.
и ни о чем не думал. Обещание, горячее и решительное, сейчас же и
непременно обсудить смысл собственного существования и понять, стоит ли
отстаивать это существование, Данилов так и не исполнил. Оправдывал
безделье мысли соображением, что в своих раздумьях и разборах он наверняка
будет к себе жесток и, возможно, несправедлив, расстроится, отчается,
ослабнет вконец - и тогда его возьмут голыми руками. "Нет, - сказал себе
Данилов, - пока погодим..."
его истолковать. Однако уверенности в правильном понимании видений у него
не было. По-прежнему вызывал недоумение забытый или намеренно оставленный
фартук сапожника... Иногда приходил Данилову на ум разговор с Кармадоном.
Были в том разговоре сказаны Кармадоном слова, каким теперь Данилову
хотелось возразить. "Что же там не возражал?" - спрашивал себя Данилов. А
впрочем, зачем возражать-то? Кармадон разговаривал с условным
собеседником, равным пустоте. Он же, Данилов, в утверждении своих мыслей
потребности тогда не имел. Конечно, был соблазн поспорить о тех же
встрясках и первоосновах, но они с Кармадоном все равно не поняли бы друг
друга, случилась бы путаница в терминологии. Данилов в Девяти Слоях и так
не раз ловил себя на том, что употреблял слова в их земном значении.
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Суворов Виктор
Сертаков Виталий
Махров Алексей