Чтение 18–й страницы книги ~Токеа и белая роза~

знакомстве, побожившись в лютой ненависти к янкизам, заключить с индейцами
дружеский союз.

Несмотря на то, что мико ухватился за предложенный альянс с
одержимостью непримиримого мстителя и возблагодарил судьбу, пославшую ему
нового брата, он чувствовал, что в их взаимоотношениях нет полной ясности.

Мико не мог понять, что значит его новый союзник для всего прочего
мира. Он воображал себе этого человека чем-то вроде верховного вождя,
пекущегося о своих воинах, женщинах и детях. Но вскоре кое-какие вещи
стали казаться ему просто подозрительными. Различный цвет кожи его
новоявленных союзников, - а это был пестрый сброд, состоявший из уроженцев
всех частей света, - их грубые ухватки и, особенно, скотское влечение к
индианкам - все это отталкивало Токеа от пиратов. Но суть их ремесла
оставалась для него загадкой. Презирая всякую страсть, за исключением
жгучего желания мести, он жил для блага и славы своего племени, за каждого
из верных людей он без колебаний отдал бы жизнь. Он относился к ним с
поистине отеческой нежностью, и они, в свою очередь, платили ему слепой
любовью, испытанной в опаснейших переделках. Самая мысль о том, чтобы
связать судьбу племени с бандой воров и насильников была бы ему противна.

Это случилось прошлой осенью. Дочь мико вместе со сверстницами
провожала его на охоту. В пути бесстрашная Канонда забыла чувство меры и
слишком углубилась в охотничьи владения пауни. В лесу ее подстерегли и
взяли в плен. Она оказалась в вигваме дикарей, где учинили скорый суд и
приговорили к сожжению.

Когда уже задымился костер смерти и с Канонды сорвали одежду, вдруг
на взмыленном коне примчался верховный вождь племени и, рассеяв ревущую в
зловещем восторге толпу, вырвал девушку из огня, поднял могучей рукой и
посадил на коня. На глазах у онемевших пауни он поскакал к лесу, где стоял
наготове второй конь. Девушка пересела на него и вслед за своим спасителем
помчалась в сторону Натчеза.

Никто из пауни не отважился перечить вождю или двинуться за ним
следом. В его поступках они видели волю Великого Духа. А сам вождь,
происходивший из могущественного племени каманчей и лишь недавно взявший
под свое покровительство этих лесных дикарей, казался им существом высшего
порядка. Прекрасная Канонда была невредимой доставлена к убитому горем
отцу. И Токеа обнял спасителя своей дочери.

Канонда была для аскетичного мико единственной из всех земных
радостей. Нежные взгляды, которыми обменивалась его дочь с могущественным
вождем каманчей, были старику по душе и вселяли в него надежду. Он мечтал
о союзе своих людей с великим племенем. Спасти этим шагом достоинство
мико, а заодно и пополнить боевые ряды каманчей людьми вождя Соленого моря
- это было бы для Токеа высшим триумфом. Но вот достойны ли такой чести
его союзники? Давно уже всеми мыслимыми способами он пытался развеять свои
сомнения и поближе познакомиться со своим новым другом.

Теперь он имел такую возможность. Афиша, сорванная им с опорного
столба недостроенного дома, содержала прокламацию губернатора Луизианы, в
коей подробно перечислялись преступления и страшные злодеяния пирата, а за
его голову была обещана сумма в пятьсот долларов.

Как только индейцы подошли к своему лагерю у минерального источника,
мико вытащил из кармана афишу и начал ее старательно читать своим воинам.
Потом окони держали совет. После чего все воины взвалили на плечи свою
охотничью добычу и двинулись в направлении Натчеза. Когда подошли к каноэ,
двум быстроногим воинам было поручено бежать на северо-восток, остальные
вернулись к вигваму в нижнем течении Натчеза.

После бегства британца спасительницам его не стало спокойнее. При
этом казалось, что они поменялись ролями: Роза, кроткая, мягкая,
инфантильная Роза, стала как будто сильнее. В ее чертах обозначилась
какая-то гордая твердость. Похоже, она решилась бросить вызов самой
судьбе. Теперь она обнимала и утешала индианку, бегала к скво, призывая
навестить Канонду и хладнокровно сносила их оскорбительные отказы, плевки
в спину и всяческие поношения.

Оцепеневшая индианка смотрела на Розу незрячими глазами, ее смятенные
мысли блуждали в неведомых далях. Она напоминала прекрасную бронзовую
статую, хотя и вздрагивала при алейшем шорохе, испуганно съеживалась,
заслышав шаги скво. А голоса крикливых соплеменниц просто терзали ее.

Так прошел целый день и миновала ночь. Девушки не покидали вигвама,
но и ни одна из скво не пришла повидать их. Наконец, под утро с берега
послышались мужские голоса. Мико со своими воинами возвращался с охоты.
Канонда поднялась, но у нее подкосились колени, и ей пришлось опереться о
стену.

Вождь стоял среди воинов. Скво с кривыми ухмылками что-то
многозначительно им шептали, указывая руками на хижину, где жил британец.
Но вот Канонда увидела, что вождь направляется в ее сторону. Воины шли за
ним. Она шагнула к выходу, чтобы приветствовать отца. Скрестив на груди
руки, она молча ожидала его приказаний.

- Воины сказали своему мико, - заговорил он, - что посланец вождя
Соленого моря пришел в вигвам окони. Почему же глаз мой не видит его?

Канонда безмолвствовала.

- Неужели Канонда совсем разучилась слушаться своей крови и привела
сюда бледнолицего, янкиза и указала ему тропу, которую ищут враги? Мико
думал, что у него есть дочь, но Канонда не дочь мико окони. Вон! - не
скрывая отвращения, крикнул он. - Какой-то благородный семинол обманул ее
мать, и та дала жизнь лгунье.

Услышав чудовищную хулу на свою мать, Канонда упала, словно
пораженная громом, к ногам отца и потянулась, чтобы коснуться его одежды.
Он оттолкнул ее с брезгливой поспешностью.

- Вон! - повторил мико.

Однако девушка не размыкала губ, не молила о прощении.

- Мико вскормил на груди змею, - снова заговорил Токеа. - Он даром
потратил бобровые шкуры. Белая Роза привела в вигвам лазутчика его
заклятых врагов. Через несколько дней мико и его воины растерзают
бледнолицего.

Индейцы повторили слова голосами, глухими от ненависти. Двое самых
свирепых двинулись к занавесу, за которым стояла Роза.

Но не успели они к ней приблизиться, как неподвижно распластавшаяся
Канонда была уже на ногах и, преградив им путь, закричала:

- Это я, Канонда, указала тропу бледнолицему, я провела его через
болото.

Занавес распахнулся, и на пороге появилась Роза.

Мико взглядом следил за быстрыми движениями дочери. Он был ошеломлен
ее дерзостью, трудно было даже поверить, что она встала между ним и
жертвой его ярости. Но когда он увидел Розу, его неподвижное лицо
исказилось свирепой гримасой, и рука потянулась к боевому ножу.

- Моя вина! - в ужасе закричала Канонда.

- Нет, это я привела в вигвам белого юношу, - с дрожью в голосе
воскликнула Роза.

Мико застыл на месте. Благородный спор за первенство в смерти оказал
свое воздействие. Черты его смягчились.

- Вон! - сказал он, горько усмехнувшись. - Неужели Канонда считает
отца глупцом, неужели у него такие плохие глаза, что он не видит, кто
привел чужеземца? Я видел след Канонды. Но ею двигал лживый язык Белой
Розы.

- Угодно ли моему отцу, - умоляюще сложив на груди руки, сказала
Канонда, - дать волю языку дочери?

Воцарилось всеобщее безмолвие. Ярость и отеческая любовь боролись в
сердце мико. И последняя все-таки одержала верх.

- Канонда может говорить.

- Отец мой! Бледнолицый юноша поклялся честью, что он не лазутчик и
вовсе не из янкизов. Он приплыл с острова, о котором ты рассказывал, что
там стужа и лед. Его народ встал на тропу войны с нашими врагами, с
янкизами. Еще не так много солнц назад он со своими людьми был в Соленом
море. Они хотели подняться вверх по Отцу рек и спалить вигвамы наших
врагов. Он сказал, что вождь Соленого моря - вор, что он схватил юношу и
его братьев во время охоты за черепахами и заточил их в своем вигваме. Но
юноша убежал, целых восемь солнц пришлось ему голодать. Его народ
собирается повесить морского вора. Отец, твоя дочь спасла его от зубов
водяного гада, он был почти мертв. Скво это знают. Он хочет попасть к
своим братьям и проучить своих врагов. Он не лазутчик, ладони его нежны,
он был слишком слаб и оказался здесь не по своей воле.

- Еще какую ложь приберегла Канонда для своего отца? - спросил мико,
но уже без прежней суровости. - Язык ее не в меру проворен.

Девушка пристыженно опустила глаза. И все же нельзя было не заметить,
что ее слова не прошли мимо ушей отца. Все, о чем говорилось в
прокламации, полностью подтверждалось словами дочери.

Мико задумался. Он был индейцем, но не был кровожадным и жестоким.
Окажись он в иных, цивилизованных условиях, мико мог бы стать героем,
надеждой и опорой тысяч, миллионов людей. Но в своем настоящем полудиком
состоянии, затравленный, осмеянный, ожесточенный, подчас не узнающий
самого себя в деяниях, совершенных им или ему приписываемых, он, пожалуй,
мог бы и дочери нанести смертельный удар.

Канонда слишком хорошо знала отца, чтобы ожидать мгновенных перемен
настроения. Обнимая Розу, она продолжала увещевать его:

- Послушай, отец, бледнолицый юноша поклялся Розе, что он не из рода
янкизов. Он - англичанин. Он сошел с большого каноэ своих одноплеменников.
Он был почти мертв, когда твоя дочь подобрала его. Разве лазутчики так
попадают в вигвам великого мико?