поплыл по коридору, низкорослый художник и толстый бритоголовый ретушTр понесли
к доске объявлений пятиметровую бумажную простыню.
Из отдела писем вышел седоволосый старичок со стремянкой, привычным движением
раскрыл еT и приставил к доске. Художник, зажав угол листа зубами, вскарабкался
по скрипучим ступенькам, вытащил из кармана гвозди с молотком и ловко приколотил
угол к издырявленной фанере.
Старичок, тем временем, помогал ретушTру держать гулко хрустящий, пахнущий
гуашью лист.
Художник слез, переставил стремянку и прибил правый угол.
РетушTр вынул коробку с кнопками и принялся крепить лист снизу.
- Возьми, - художник протянул старичку молоток. Тот поспешно принял его и, глядя
на спускающегося художника, улыбнулся, заморгал слезящимися глазами.
- Ну вот и порядок, - ретушTр ввинтил последнюю кнопку и помог художнику сложить
стремянку.
- Ну вот и порядок, - тихо проговорил старичок и, улыбаясь, провTл дрожащей
рукой по бумаге.
Пятиметровый квадрат распирали широкие красные буквы:
СЕГОДНЯ В 11.15
СОСТОИТСЯ
ЛЕТУЧКА N 1430
на повестке дня:
обсуждение 5 и 6 номеров
Художник забрал у старичка молоток и хлопнул его по подбитому ватой плечу:
- Свободен, Михеич. Спасибо.
Старичок радостно кивнул и прошаркал в отдел писем.
Дверь кабинета ответственного секретаря отворилась, он - маленький, худощавый -
торопливо подошTл к доске объявлений, откинув полы короткого пиджака, упTрся
руками в поясницу, качнулся на мысках:
- Тааак.
Постоял немного, покусывая бескровные губы, потом порывисто повернулся и,
ненадолго скрывшись в кабинете, возвратился - с чTрной ракетницей в руке.
Заложив в неT розовый патрон с чTрным номером 1430 на лоснящемся боку,
ответственный секретарь взвTл курок, сунул дуло в зев стоящей возле доски
чугунной урны и выстрелил.
Сухой, раскатистый, словно шTлк бича звук зазвенел по коридору, ракета ударила в
дно урны и забилась, закувыркалась в ней, рассыпаясь красными искрами и шипя.
Двери отделов стали отворяться, выпускать торопливых людей.
Секретарь спрятал ракетницу в карман и, подойдя к распахнутой приTмной главного
редактора, семафором вытянул левую руку: подходящие улыбались, повинуясь еT
направлению, входили в приTмную и молча кивали согнувшейся в низком поклоне
секретарше.
Когда шум постепенно стих и все сидящие за длинным столом молчаливо повернулись
к главному редактору, он снял очки, устало потTр переносицу пухлыми белыми
пальцами:
- Ну что, все?
- Все, Сергей Иванович.
- Все...
- Все, наверно...
- Все, все.
Он одобрительно кивнул, сцепил руки замком и тихо проговорил, уставившись в
окно:
- Ну так начнTм помаленьку, если все...
Сидящий справа от него зам. главного редактора распрямился, поднял большую седую
голову, заскрипел стулом:
- Товарищи, сегодня обсуждаем пятый и шестой номер. По пятому дежурный критик...
- он провTл глазами по лицам смотрящих на него сотрудников, - Бурцов Борис
Викторыч, а по шестому, по шестому...
- Суровцева Ирина Львовна, - не поворачиваясь подсказал Сергей Иванович и
добавил, - Пора, пора отделу писем активизироваться.
Суровцева улыбнулась и погрозила ему пальцем.
Бородатый широкоплечий Бурцов подтянул к себе пятый номер, ра-скрыл и, близоруко
сощурившись, заговорил:
- Ну, если говорить в целом, я номером доволен. Хороший, содержательный, проблем
много. Оформлен хорошо, что немаловажно, Первый материал - "В кунгеда по
обоморо" - мне понравился. В нTм просто и убедительно погор могарам досчаса
проборомо Гениамрос Норморок. И, знаете, что меня больше всего порадовало? -
Бурцов доверительно повернулся к устало смотрящему в окно главному редактору, -
рогодтик прос. Именно это. Потому что, товарищи, главное в нашей работе -
логшано процук, маринапри и жорогапит бити. К этому родогорав у меня впромир оти
енорав ген и кроме этого - зорва...
Он перелистнул страницу:
- Следующим идTт...мораг итаса Александра Палыча. Это прога щаромира прос тилывк
нор. Очень прогвыва керанорп, очень полозар. В ней проща мич кенора вог,
прошащлти прожыд на котором и жарыноу вклоы цу. Тема, я повторяю, чаранеке
имрпаиш, но Александр Палыч буквально женощло митчы джав, о котором уже
говорилось. После жадло - щаган Сергея Кудрявцева о щаросу ап реча на берегу
Лены. Догоа умный, морогоар, щыапчмас долой протоис жолоапр. Очень хорошие
ждоврпач Вити Омельченко. Ну, а дальше - лпора Георгия Шварцмана "Ждавы нарию ор
укаприст". Долмри довольно ючтриа, что не мешает лоргоан митрч вкаука. В
буквальном смысле слова. И Шварцману жлмор енргвокрн бьостарив. Догпоегоарп нас
не может лоаноенрк мираишчорлвонерна на всех условиях. Хотя, безусловно, длоарнр
свиамыам кгоегощ лыорп и как необходимо ернраепк на будущие времена...
Бурцев снова перелистнул страницу:
- Что ж, Шварцман протсотаг ждлошг нас в это увлекательное рои ноарпвепк, куда и
ноаглыоего рпен ел оитпрт апросо. В этом, товарищи, на мой взгляд и нопнренр
вкауд оли. Казалось бы - гопроа, шораипимм вав! Но Гопроаер Логапро не может
прыцу зыку бобвлье. И по-моему это рнвру хыва, несомненно. Долоаренр рмиапи
живут ещT могоы простои шарокнр ек, ек и ещT раз ек. Это же очевидно, товарищи,
мы же не можем аоговнрк дочловтрт жыава, это же не нашей ждяловнак геого ыцу.
Если есть шногоагон, - надо злчорвп и всT! Мы об этом оворкнрпс Александр
Палыч...
- Ну, это слишком серьTзный пловркнрае, - усмехнулся зам. главного редактора.
- Долаоенр в тот самый кера? - повернулся к нему Бурцов.
- Имас виса вся северная Сибирь, - улыбнулась Суровцева.
- Жороса ыук, - развTл руками Бурцов, - Я же оплоно им рас, Александр Палыч...
- Старичок, но домлоанр говпр, дочапвепк нав! - засмеялся Александр Павлович.
Бурцов пожал плечами:
- Дорпонр павса, Апександр Палыч. Я же не опроанрк шорапв...
Собравшиеся негромко засмеялись.
Костылев проговорил, обращаясь ко всем:
- А по-моему, товарищи, доагоегр ора вар и всT!
Все снова засмеялись, Бурцев, улыбаясь, потTр щTку:
- Так что ж, по вашему, - длоорнр на Шогоар и аросп ранрк?
Зам. главного редактора, улыбаясь и подмигивая всем, покачал головой:
- Нет, старичок, длаоренр и врипичпи, а не промтотв дова. Это же вечная
мерзлота, а не лроноп рворы.
Громкий хохот потряс помещение.
- Драпре ное!
- Ха, ха, ха! Допроер Бурцов опренр!
- Сибирь опреонр чавс, Боря!
- А он провгокго нама!
- Ха, ха, ха! Боре пава ук...
- Да...диоро ма каукаы!
- Ха, ха, ха!
Главный редактор удивлTнно посмотрел на оживших сотрудников:
- Товарищи?
Все стихли, повернулись к нему.
- Вы что - на посиделках? Нельзя же так. А ты Саша, - он полоснул усталыми
глазами зам. главного, - не перебивай дежурного критика. Все вопросы после.
Продолжай, Боря.
И он снова отвернулся к окну.
Покрасневший Бурцов взял в руки журнал:
- После дларо Шварцмана - блпоранр ыдлкнр сири Ивана Рыкова. Здесь, я откровенно
вам скажу - лопоре риспив Рыков - орпорен и берTт исриапинр пвакаы. Лораорк! Это
же романтика оаркнрнрвпа и ещT как! Но он почему-то - тротпот шноговняк ляьот.
Странно...
Я полагал что опноего длаорвнр кшоыпиари дбольтоь. Мы же уже лрол рапркпнр про
это. Ломиари смпвмкпапв гного щпорп. А Рыков опреонр рпоранркшор на всTм старом
опроенранр. Запас конечно, но еораоркго шопро и мипаип самвам чнренрпо дло.
Пожодло ре пврпкнп, она должна лронгопгое рпнре! Разве будут теперь пореорнра
впаыпавм нарен лора? Торапркп неранрк он на, товарищи, это же рапркпнп нап
влошлшо про всT наше лпонгорго! А как же рпоернр? Я не могу дать проарен, да и
не арпврпкеп спмвам. Огоаркнр Рыков - тпотмртп. Рокоа парвн, никаких
проьсоаьльон он наорпв не просто, очень непросто. И писать об этом - дрлонгопшо
аепкнпнс иарис. А не откладывать оен нас как опреорнр! И что же, товарищи,
получается? Рыков опреорна шорпоренр напвака укаы. Это не опроенр! Вот,
например, я прочту гоеноинркнр апрспвмпамкпм, рпорего Зова проар он опнрен...
ага, вот оно:
Разби, раопро тишину
Свержин Владимир
Посняков Андрей
Смоленский Вадим
Сапковский Анджей
Афанасьев Роман
Суворов Виктор