Чтение 17–й страницы книги ~Дверинда~

Она справедливо беспокоилась насчет боцманского репертуара. Нетрудно
было представить себе, какой эффект он произведет на прекрасных фей. Но
боцману вожжа под хвост попала, он крутил колки, дергал струны и
огрызался.

- Собаку перешагнули, хвост остался! - говорил он. - Платье мы ей
сшили? Связали! Лошадь нашли? В кармане принесли! Осталась мелочь. Не
дребезжи, обойдется. И пацана твоего вернем.

Но именно теперь на Ксению и накатил девятый вал ужаса. Она свято
верила в свою неудачливость. Если до сих пор неимоверными усилиями боцмана
Гангрены дело двигалось успешно, то тем больше шансов было, что в
последнюю секунду все сорвется к чертовой бабушке!

- Ты пацана своего любишь?! - неожиданно и яростно вопросил боцман.

Ксения закивала и разревелась.

- Тогда - заткнись и не мешай.

В складках портьер возникло точеное лицо Горчичного Зернышка.

- Следуйте за мной, - сказал эльф. - Госпожа ждет.

Он привел боцмана Гангрену и Ксению в гостиную.

- Ну, дама, - обратилась к ней Дверинда, - платье оказалось к лицу,
коня уже кормят травкой. Осталось последнее - песня. Помнишь ли ты
условие? Песня, которая вызовет улыбку на устах и слезы на глазах! Все мы
ждем этой песни!

Гости негромко зааплодировали.

- И тогда ты вернешь мне сына?

- Верну. Немедленно.

Вперед вышел боцман с гитарой.

- Я спою, - сказал он.

- Опять твой слуга... - поморщилась фея. - Неужели ты сама не в
состоянии спеть песню?

- Я за нее, - отрубил боцман. - Она споет в другой раз. У нее голоса
нет. Сегодня, то есть. А вообще - навалом.

Он взял два аккорда и, пока фея не опомнилась, запел. Причем хриплый
и совершенно не поставленный голос немедленно вызвал требуемые улыбки.

- Мой фрегат давно уже на рейде борется с прибрежною волною, - с
чувством пел боцман. - Эй, налейте, сволочи, налейте!

Феи шарахнулись от певца, а он, довольный произведенным эффектом,
закончил куплет:

- Или вы поссоритесь со мною!

Это была замечательная песня, которую наверняка горланил в часы
безделья десант, стуча кулаками по столу. И боцман увлекся ею, как
увлекался там, в кают-компании десанта, тем более, что были в ней и два
лирических куплета. Наконец дошло и до них.

- Эй, хозяйка! Что же ты, хозяйка! - пел боцман, уставившись на
Дверинду. - Выпей с нами, мы сегодня платим! Отчего же вечером, хозяйка,
на тебе особенное платье? Не гляди так долго и тревожно, не буди в душе
моей усталость... Все равно ведь это невозможно!..

Фея резко встала и взмахнула рукой, приказывая оборвать песню.

- До рассвета даже не останусь! - И, завершив куплет, боцман шваркнул
гитару об пол.

Их глаза встретились. Фея первой опустила взгляд. Возможно, потому,
что смотреть ей мешали слезы.

- Хорошо, - сказала она, справившись с волнением. - Твой слуга
действительно спел такую песню... Третье задание выполнено... Но!!!

Она вытерла длинным рукавом слезы и выпрямилась, и вскинула гордую
голову, увенчанную колпачком и облаком вуалей, и топнула ножкой.

- Слушай меня, дама. Ты ровно ничего не сделала, чтобы вернуть себе
сына! Все сделал этот вот твой слуга! Я знаю, ты только путешествовала
вместе с ним и мешала ему, как могла. И поэтому слушай мое решение!
Мальчика получит он! А ты останешься здесь, и будешь служить мне семь лет.
И ты научишься шить! И ты научишься петь! И будешь ухаживать за белым
конем короля Клаодига! Это будет справедливо. А через семь лет я посмотрю
на тебя и решу - возвращать тебя к сыну или оставить здесь еще на семь
лет. Все! Я сказала!

Гости молча зааплодировали.

- Дудки! - рявкнул боцман Гангрена. - Мало ли, что я все сделал! Так
и должно быть!

- Как это должно быть?! - упершись кулачками в бока, повернулась к
нему фея.

- А так! Чтобы женщина делала глупости, а мужчина их исправлял! Нешто
это женское дело - за лошадьми ездить? Я обещал командиру, что вызволю ее
пацаненка - и я это сделал. Разве я, мужик, могу позволить, чтобы эта
растяпа сама бралась за мужское дело? А? Странные у вас тут порядки! Бабы
у вас верховодят, а мужики хвосты за ними носят!

Боцман ткнул пальцем в Паутинку и Горчичное Зернышко.

- А как дойдет до дела, что могут эти ваши сопляки? Не-ет! Бабе -
стоять у корыта, а мужику - за нее жизнью рисковать, вот как я понимаю. А
иначе - грош цена и бабе, и мужику!

Фея зажала пальчиками уши, чтобы не слышать грубых слов "баба" и
"мужик".

- Что? Не по нраву? - не унимался боцман. - В общем, дело ясно.
Отдавай пацана нам обоим. И я его мужиком воспитаю. Увидишь! Цыц!

Это уже относилось ко Ксении. Она, опомнившись после монолога
Дверинды, опять ошалела - уже от боцманского монолога, и попыталась
встрять.

Вдруг фея, яростное лицо которой не предвещало оратору ничего
хорошего, замерла, прислушиваясь, и остальные, повинуясь ее жесту, тоже
замерли.

Что-то приближалось издалека, и с приближением этой загадки злость на
лице феи таяла, губы раскрывались в трепетной улыбке. Дверные парчовые
портьеры, как от дуновения ветра, разошлись в разные стороны и застыли в
воздухе. А на пороге возник командир десанта Мишель. Он молча обвел
взглядом гостиную.

Его явно не узнавали. Гости молча переглядывались. Он был слишком
стар для этой моложавой компании - единственный, чье лицо было в острых
морщинах, единственный, на чей лоб падали седые кудри.

Лишь Дверинда глядела на него говорящими глазами, но губы ее уже не
улыбались, а дрожали.

- Мотылек!.. Зачем ты ушел к людям, Мотылек? - прошептала она. - Что
с тобой стало?!

- А что со мной стало? - безмятежно спросил командир, проводя рукой
по лицу.

- Мотылек! - пронеслось по гостиной. Паутинка и Горчичное Зернышко,
бросив шлейф феи, устремились было к командиру, но наткнулись на спокойный
взгляд ультрамариновых глаз и попятились.

- Точно! Мишель-Мотылек! Его так и прозвали! - вдруг воскликнул
боцман и выскочил вперед. - Командир, я все сделал! Все три задания
выполнил! Пусть она отдаст пацана! Мы же договаривались!

- Я знаю, - сказал Мишель.

- Как там ребята? - умоляющим голосом спросил боцман. - Командир,
там, наверху, уже остыли? Меня возьмут обратно в десант?

Эльф в десантном комбинезоне улыбнулся ему и сделал едва заметный
жест - мол, погоди, дай разобраться...

Дверинда же смотрела, не отрываясь, ему в лицо.

- Отпусти мальчика, - мягко сказал ей Мишель-Мотылек. - Зачем он
тебе?

- Можно подумать, тебя хоть когда-то интересовало, что мне нужно! -
воскликнула фея.

- Я всегда знал это, - ответил командир.

- И поэтому ушел? Поэтому сбежал?..

- Как видишь, я все же вернулся.

Все замерли. Все ждали поцелуя. Но слишком хорошо знала Дверинда
своего строптивого эльфа. Слишком хорошо знала она, что такие - не
возвращаются...

- Мотылек... - прошептала Дверинда, лаская губами любимое имя. - Ты
же сейчас уйдешь? Ты же приходил только ради мальчика...

Эльф улыбнулся.

- Ты такая же юная и красивая, как сорок лет назад, - сказал он. - И
тут уж ничего не поделаешь.

- Только ради мальчика? - беззвучно спросила она.

Он пожал плечами, странновато улыбнулся, отступил на шаг назад - и
зависшие в воздухе портьеры сомкнулись за ним.

Все смотрели на дверь, за которой исчез седой эльф.

Потом так же дружно все посмотрели на Дверинду.

Она рвала в клочья одну из своих вуалей. Разорвав, щелкнула пальцами.
Подлетела секретарша с диктофоном и шустро включила его.

- Королю Радужного острова - отказать! - негромко сказала фея. -
Великану из Трижды заколдованного леса - отказать! Повелителю рыб -
отказать!

Она посмотрела в глаза Кении, - может, потому, что Ксения ближе всех
стояла к ней.

- Да, вот именно так!.. Да, вот такого... и такого, и старого, и
седого, и в морщинах, все равно!.. Только его, только его, понимаешь?
Другого не будет! - и фея стремительно вылетела из гостиной.

- Другого не будет... - повторила Ксения.

- Скорее! - шепнула Ксении и боцману секретарша. - Бежим за
мальчиком! Сейчас она будет плакать... А потом, когда ей скажут, что вы
его забрали, она недолго будет сердиться... Все-таки ее попросил об этом
Мотылек!

- С вами, бабами, не соскучишься! - буркнул боцман, хватая за руку
Ксению. - Командира - и того с толку сбили! Такого мужика!

Они прибежали в дальнюю часть парка. Видимо, здесь он и кончался. За