Чтение 42–й страницы книги ~Муму~

Вспомнил лица сокамерников, вспомнил все, о чем запрещал себе думать и
вспоминать. И вот теперь я опять здесь, в Клину, в больнице, в том же самом
коридоре... Меня влечет к прошлому. Я не должен был здесь появляться, я
собирался провести вечер дома с книжкой в руках или в кресле у телевизора. А
я здесь, против своей воли. Но, если я оказался здесь в это время и в этом
месте, значит, это судьба, значит, она привела меня сюда, а значит, в этом
есть некий смысл, который я пока не понимаю, который пока от меня
ускользает."

И Муму, прикасаясь рукой к стене, выкрашенной бледно-зеленой краской, так
же, как делал, когда только выкарабкивался из реанимации, шел и шел в
полумраке длинного больничного коридора. Ему уже казалось, что он в самом
деле вернулся в прошлое. Запах тот же, прежний, вечный запах больницы -
хлорка, лекарства.

За поворотом показалась слабо освещенная ниша, стол дежурной медсестры.
Он не помнил, как зовут девушку, но помнил ее лицо, широкое и веснушчатое.
Как-то раз видел вместе с Тамарой.

Девушка испуганно вскинула голову, но, увидев перед собой Сергея,
приветливо улыбнулась. Она тоже не помнила его имя, но знала в лицо. Он был
ей настолько симпатичен, что она даже не напомнила ему, что в реанимацию
входить без белого халата не полагается.

- Добрый вечер, - Дорогин оперся о письменный стол. - Тамара там?

- Нет, - качнула головой медсестра, - она в хирургическом отделении.
Хотите чаю?

- Нет, не надо, я только что поужинал, - Сергей усмехнулся и хотел уже
развернуться.

- Тут дорога короче, - напомнила ему медсестра, - можете пройти через
реанимацию, я дверь от черной лестницы на ключ не закрывала. Жарко сейчас,
оставила открытой.

- Знаю. Я эту больницу изучил хорошо, имел счастье в ней полежать.

"Повезло же Тамаре, - подумала девушка, - а я, сколько к пациентам ни
присматриваюсь, ни одного стоящего не встретила."

Дорогин, осматриваясь, не спеша пошел по коридору.

"Вот та палата, в которой мы лежали с Резаным, - он остановился у двери,
чуть приоткрытой. Прикоснулся к ручке, прислушался к ощущениям. Холод
металлической ручки был приятен. - Интересно, кто там сейчас лежит на моем
месте - мужчина или женщина, старый человек или молодой? Из этой палаты
редко кто выходил живым, сюда помещали полуобреченных. Я ведь тоже тогда
находился в шаге от смерти?, - он толкнул дверь и вошел в палату.

Там царил полумрак. Одна кровать была пуста, а на второй, на той самой,
на которой в свое время лежал Муму, он увидел девушку. Вернее, догадался,
что это девушка, ее длинные волосы хорошо читались на фоне белой подушки.

Девушка чуть слышно постанывала. Муму машинально поднял дамскую сигарету
и сунул в губы, ими же примериваясь к очень тонкой сигарете. Это и спасло
его. Илья Вырезубов бросился на Сергея, натянув в руках черную шелковую
удавку, а Григорий схватил Сергея за ноги, бросившись на него, как пес.
Удавка захлестнулась, прихватив к шее и руку Сергея. Тонкая дамская сигарета
сломалась.

Все происходило молча, слышалось лишь натужное сопение Ильи, который изо
всех сил тянул на себя шелковый шнурок.

- Души, души шакала! - шипел Григорий. Все трое уже лежали на полу, и
Сергей понял, просто так ему не вырваться, нападавшие сильны, причем сильны
чрезвычайно. Так бывают сильны дикие звери, уже схватившие добычу и уже
осознавшие, что она в их когтях, цепких и безжалостных, а гибель жертвы -
это вопрос лишь времени, нескольких секунд или нескольких минут судорожных
конвульсий, сдавленных стонов.

Сергей пошел на хитрость. Он на долю секунды расслабил, затем резко
протолкнул руку вперед, и шелковая удавка оказалась у него под мышкой.
Теперь она уже была не страшна. Он локтем изо всей силы ударил одного из
нападавших в лицо. Послышался стон и хруст, похожий на звук ломаемой сухой
ветки.

- Ах, ты так! - Сергея укусили за ногу, словно хотели отгрызть от нее
кусок плоти.

И тогда каблуком Сергей нанес удар. Он все делал механически,
инстинктивно, спасая свою жизнь. Муму заметил лишь то, что напавшие одеты в
белые халаты и в дурацких, какие носят хирурги, белых колпаках на головах.

Сергей зацепил ногой штатив от капельницы и поймал его, когда тот уже
падал. Сил подняться на ноги не было, голова кружилась, но пальцы уже
сжались на холодном металле штатива. Сергей видел, как к нему метнулись
силуэты, словно два белых медведя в голодную полярную ночь Он ударил
штативом наотмашь. Бить было крайне неудобно, и удар получился не очень
сильным. Штатив скользнул по плечу Ильи и со звоном врезался в спинку
кровати. Второй раз взмахнуть штативом у Дорогина уже не было сил, и он
подумал, что, возможно, проиграл.

- Что там такое? - послышался крик медсестры и торопливый цокот каблучков
по поскрипывавшему, рассохшемуся паркету.

Странное дело, именно девичий крик и цокот каблучков сделали то, чего не
смог сделать Дорогин. Нападавшие бросились к двери, столкнулись и, чуть не
выломав створку, вылетели в коридор. Здесь они сшибли с ног медсестру.
Девушка, ударившись головой о стену, потеряла сознание. И вот уже только
топот ног по бетонной лестнице затихал вдали.

Дорогин поднялся. Его пошатывало, но он все же побежал. Остановился, чуть
не споткнувшись о распростертую на стертом паркете медсестру. Ее лицо
заливала кровь.

- Урод! - шипел Григорий, тяжело дыша в затылок Илье.

- Это ты урод!

Братья сбежали на первый этаж. Илья торопливо вытащил из кармана ключи,
похищенные у Федора Ивановича. Они влетели в лабораторию, и Илья тут же
закрыл дверь на ключ.

- В окно! В окно! - хрипел Илья.

Григорий, уже стоя на подоконнике, вспомнил о цветах, которые они
привезли заведующему лабораторией. Держась за раму, нагнулся и выхватил
букет из трехлитровой банки. Братья прыгнули в темноту и побежали, треща
кустами.

Лишь только к медсестре подоспели дежурившие в реанимации врачи, Дорогин
тут же бросился к лестнице. Головокружение уже прошло, лишь кровь стучала в
висках да нестерпимо болела укушенная нога - кровь уже хлюпала в ботинке.

Сергей даже не задумывался, на какой этаж сбежали нападавшие, он, как
охотничий пес, полагался лишь на свое чутье. Муму не ошибся ни на шаг, не
сделал ни одного лишнего поворота и с разбегу ударился в закрытую дверь
лаборатории, из-под которой лился свет. Дверь была заперта. Несколько раз
Дорогин ударил в нее плечом. С той стороны лишь жалобным звоном отозвались
ключи, выпавшие из замочной скважины.

- Ушли! - выдохнул Сергей и, почувствовав, что нет больше сил стоять,
опустился на корточки возле стены.

Вниз уже бежали люди, звенели ключи. Сергей сидел не поднимая головы.
Кто-то его спрашивал:

- С вами все в порядке?

- Да, - глухо отвечал Муму.

Но лишь только распахнулась дверь, лишь свет упал на пол, Дорогин
поднялся и заглянул в лабораторию. Первое, что он увидел, это одинокая роза,
стоящая в высоком мерном стакане, точно такая, какие те, которые он видел в
кабинете у Тамары Солодкиной, та самая роза, о которой забыл Григорий
Вырезубов, выхватывая букет из трехлитровой банки.

Распахнутое окно, ветер, колышущий занавески, окровавленная медсестра,
дежурившая в реанимации... Дорогин не мог понять, что произошло, кто на него
набросился, откуда взялись посторонние, одетые в белые халаты и колпаки.

Он тряхнул головой и осмотрелся. Тамары рядом не было.

"И немудрено, она же в операционной, и никто не бросит операцию, случись
даже пожар."

И тут он вспомнил, как зовут девушку-медсестру - Лиля. Имя совсем не
подходило к ее внешности. Типичное русское, веснушчатое лицо, русые волосы,
голубые глаза, пухлые губы. А имя Лиля предполагало нечто другое, во всяком
случае в воображении Дорогина: жгучая брюнетка, карие глаза, смуглое лицо,
осиная талия. И никакого платья, черные брюки и облегающий свитер.

- Лиля, - сказал Дорогин, беря сидевшую в кресле медсестру за руку.

Девушка одной рукой прижимала ко лбу грелку со льдом, обернутую в марлю.

- Двое, в белых халатах...

- Я это и сам видел, но лиц было не рассмотреть. Откуда они взялись?

Девушка непонимающе смотрела на Дорогина.

- Они неслись по коридору быстро, как... - медсестра запнулась, - как
бешеные кони.

- Ты видела, как они пришли в реанимацию?

- Конечно видела, их привел Федор Иванович. Они втроем зашли в палату. Я
еще хотела вас окликнуть, когда вы подошли к двери...

- Какой Федор Иванович? - спросил Муму. Кто-то за его спиной подсказал:

- Завлаб, мы сидим в его кабинете.

И тут установившийся было покой в больнице разорвал истошный женский
крик. Такое в больнице случается нечасто, медики - народ тертый, и даже
самую хрупкую медсестру не испугаешь ни видом крови, ни открытым переломом,
когда из мяса торчат разведенные обломки костей.

Крик повторился, на этот раз еще более громко.

"Я так и знал, - подумал Дорогин, - это проклятое место!"

- Господи, сюда, скорее!

Дорогин последним поднялся по лестнице. Уже никто не обращал на него
внимания, кровь из прокушенной лодыжки пропитала джинсы.

- Милицию вызывайте!

Сергей остановился в двери. Свет в палате уже горел, и он увидел мертвого
мужчину, лежавшего под кроватью, с которой был убран матрас. Сквозь
панцирную сетку Дорогин увидел тощую шею с темно-красной, почти черной
полосой, выпучившиеся, остановившиеся глаза, вываленный синеватый язык.