Чтение 3–й страницы книги ~Ужас в Дептфорде~

деловитый маленький народец!

Посмотрев вниз, я заметил, что внимание Шерлока Холмса было
привлечено садовыми муравьями, сновавшими по полу из-под нижней печки и
вверх по ступенькам, ведущим к двери в сад.

- Как хорошо, Уотсон, - усмехнулся он, указывая тростью на крошечные
крупинки, которые тащили муравьи, - что нам не нужно, добывая себе пищу,
волочить кладь размерами раза в три больше нас самих. Неплохой урок в
терпении и настойчивости.

Он погрузился в молчание, задумчиво смотря на пол.

- Урок, - повторил он медленно.

Тонкие губы м-ра Уилсона сжались.

- К чему эти шутки?! - воскликнул он. - Муравьи здесь потому, что
слуги бросали мусор в печку, вместо того чтобы выносить его в мусорный
ящик.

- А вы поэтому и повесили замок на дверцу?

- Да, да! Если хотите, я могу принести ключ. Нет? Тогда, если вы
здесь закончили, разрешите мне проводить вас в спальни.

- Мне хотелось бы осмотреть комнату, в которой скончался ваш брат,
мисс Уилсон, - попросил Холмс, когда мы поднялись этажом выше.

- Вот здесь, - ответила она, открывая дверь.

Это была большая комната, обставленная со вкусом и даже некоторой
роскошью и освещенная двумя окнами в глубоких нишах. С окнами граничила
другая голландская печка, украшенная желтыми кафельными плитками, хорошо
гармонировавшими с общим тоном комнаты. К печной трубе была подвешена
пара птичьих клеток.

- Куда ведет эта боковая дверь? - спросил Холмс.

- Ко мне в комнату, где прежде жила мои мать, - ответила мисс Уолсон.

Несколько минут Холмс с равнодушным видом бродил по комнате.

- Ваш брат, я полагаю, любил читать по ночам, - заметал он.

- Да, он страдал бессонницей, но как вы...

- Пустяки, на поверхности ковра по правую сторону кресла имеются
следы свечного воска. Ага! Что это здесь?

Холмс остановился у окна и внимательно посмотрел на верхнюю часть
стены. Затем, поднявшись на подоконник, он протянул руку и слегка
потрогал штукатурку в разных местах, после чего понюхал кончики своих
пальцев. Когда он спустился вниз, его лицо было нахмурено и озадачено.
Он начал медленно двигаться по комнате, не отрывая взгляда от потолка.

- Очень странно, - бормотал он.

- Что-нибудь не в порядке, мистер Холмс? - нерешительно спросила мисс
Уилсон.

- Меня просто интересует происхождение этих странных линий и завитков
на верхней части стены и штукатурке.

- Это, должно быть, проклятые тараканы, которые притащили на своих
лапках пыль! - извиняющимся тоном воскликнул Уилсон. - Я уже говорил
вам, Джэнет, что вы должны внимательнее следить за работой слуг. Ну а
что теперь, мистер Холмс?

Мой друг, который направился к боковой двери и заглянул внутрь, снова
закрыл ее и шагнул к окну.

- Наш визит оказался бесполезным, - сказал он, и так как я вижу, что
туман все поднимается, боюсь, что нам придется отправиться домой. Здесь,
наверно, ваши знаменитые канарейки? - добавил он, указывая на клетки над
печью.

- Нет, просто образцы. Но взгляните сюда.

Уилсон повел нас по коридору и открыл дверь.

- Вот! - сказал он. Очевидно, это была его собственная спальня, и она
не была похожа ни на одну из спален, которые я когда-либо видел. От пола
до потолка комната была увешана множеством клеток, и маленькие
золотистые певуньи в них наполняли воздух нежным пением и трелями.

- Дневной или ламповый свет - это для них все равно. Ну, Кэрри,
Кэрри! - Уилсон просвистал короткую мелодию, которая показалась мне
знакомой. Птичка подхватила ее и залилась восхитительным пением.

- Это песнь жаворонка! - воскликнул я.

- Совершенно верно. Как я говорил уже раньше, фринджиллская канарейка
при соответствующей дрессировке может превосходно имитировать звуки.

- Я должен признаться, что не моту разобрать эту мелодию, - заметал
я, когда одна из птичек разразилась низким, все нарастающим свистом.

Мистер Уилсон поспешно набросил полотенце на клетку.

- Это песенка тропической ночной птицы, - коротко отрезал он, - и,
так как я предпочитаю, чтобы мои птички днем пели дневные песенки,
придется наказать Пеперино, оставив его в темноте.

- Меня удивляет, что вы в спальне предпочитаете открытый камин печке,
- заметил Холмс, - ведь это может вызвать сильный сквозняк.

- Я не замечал этого... Боже мой, туман в самом деле усиливается. Я
боюсь, мистер Холмс, что вам предстоит довольно неприятное путешествие.

- Да, нам пора отправляться.

Когда мы спустились по лестнице и задержались в зале, в то время как
Уилсон пошел за нашими шляпами, Холмс наклонился к молодой хозяйке.

- Мне хотелось бы напомнить вам, мисс Уилсон, о том, что я сказал
раньше насчет женской интуиции, - спокойно заметил он. - Бывают случаи,
когда правду легче ощутить, чем увидеть глазами... Доброй ночи!

Мгновением позже мы ощупью пробирались по садовой дорожке к
ожидавшему нас экипажу, свет которого тускло пробивался через
поднимающийся туман. Мой друг был погружен в свои мысли, пока мы мчались
в западном направлении через грязные улицы, убожество которых стало еще
заметнее при ярком свете газовых фонарей, горевших около многочисленных
трактиров. Ночь обещала быть скверной, и случайный путник, пробиравшийся
сквозь желтый туман, нависший над тротуарами, казался лишь смутной
тенью.

- Мне хотелось бы, мой дорогой друг, - заметал я, - чтобы вы впредь
воздерживались от столь бесполезной траты сил. Вы и так уже достаточно
истощены.

- Ну, ну, Уотсон. Я так и полагал, что семейные дела Уилсонов не
заинтересуют вас. И все же, - он откинулся назад, погруженный в
собственные мысли, - и все же здесь что-то не в порядке, наверняка не в
порядке!

Я услыхал его тихое бормотание.

- Я ничего зловещего не заметил.

- И я тоже, но любой, самый смутный сигнал об опасности является для
меня предостережением. Для чего, например, в спальне камин, Уотсон, для
чего камин? Я думаю, вы заметили, что труба из погреба связана с печками
в других спальнях?

- В одной спальне!

- Нет. Такое же устройство было и в смежной комнате, где умерла мать.

- Я ничего не вижу странного в этой старомодной системе дымоходных
труб.

- Ну а что вы скажете, Уотсон, насчет следов на потолке?

- Следов чего? Пыли?

- Нет, сажи!

- Сажи! Вы, наверное, ошибаетесь, Холмс?!

- Я прикасался, нюхал и осматривал их. И это, несомненно, были следы
древесной сажи.

- Ну, здесь, вероятно, должно быть какое-то простое объяснение, -
заметил я.

В течение некоторого времени мы ехали молча. Наш кэб уже достиг
пределов Сити <Сити - деловой квартал в центре Лондона.>, я рассеянно
смотрел в окно, а мои пальцы лениво барабанили по полуспущенному
оконному стеклу, затуманенному сыростью. Вдруг мои мысли были прерваны
резким восклицанием Холмса. Он пристально смотрел через мое плечо.

- Стекло, - пробормотал он.

На затуманенной поверхности стекла проступил запутанный узор завитков
и линий там, где я прикасался пальцами. Холмс хлопнул себя по лбу и,
внезапно открыв другое окно, громко отдал распоряжение кучеру. Экипаж
резко повернул в обратную сторону, кучер стегнул плетью лошадь, и мы
помчались в сгущающийся мрак.

- Ах, Уотсон, Уотсон, ведь это же правда, что никто так не слеп, как
тот, кто не хочет видеть, - произнес с горечью Холмс, откидываясь назад
в свой угол. - Все факты были налицо, они смотрели мне прямо в глаза, и
все-таки логика подвела меня.

- Какие же факты?

- Их всего девять, но и четырех будет достаточно. Здесь человек с
Кубы, который не только дрессирует канареек совершенно необычным
образом, но и знаком с пением тропических ночных птиц. Кроме того, он
имеет в своей спальне камин. Здесь что-то нечисто, Уотсон! Стоп, кучер,
стоп!

В это время мы проезжали перекресток двух оживленных улиц, где над
газовым фонарем мерцали золотистые шары ломбарда. Холмс выпрыгнул из
кэба, спустя несколько минут возвратился назад, и мы продолжали наше
путешествие.

- Какое счастье, что мы еще в Сити, - усмехнулся он, - ибо я думаю,
что едва ли в ломбардах Ист-Энда можно найти клюшки для гольфа.

- О, небеса... - начал я и сразу замолк, взглянув на тяжелую клюшку,
которую Холмс бросил мне в руки. Первые смутные тени чего-то
неопределенного и зловещего возникли в моем сознании...

- У нас в запасе еще много времени! - воскликнул Холмс, глядя на
часы. - Неплохо бы зайти в первый попавшийся трактор и закусить.

Часы на церкви святого Николаса пробили десять, когда мы снова
очутились в саду Уилсонов, пропитанном затхлым запахом сырости. Сквозь
туман еле пробивался слабый свет из верхних окон, который нарушал
мрачную темноту дома.

- Это комната мисс Уилсон, - заметил Холмс. - Будем надеяться, что