Чтение 55–й страницы книги ~Экстренный случай~

заболела еще сильнее, как только я поднялся на ноги. Но страшнее всего был
упадок сил. Я испытывал жуткую, просто ужасающую усталость.

Мы подошли к дверям отделения неотложной помощи. Собственно, это были не
двери, а целый бокс, похожий на гараж с открытым торцом. Сюда задним ходом
въезжали кареты "Скорой помощи", чтобы освободиться от своего содержимого.
Потом кто-нибудь нажимал пневматическую педаль в полу, открывались створки,
и пациентов вносили в больницу. Мы вышли на улицу и вдохнули прохладный
ночной воздух. Моросило, все вокруг было окутано туманом, но мне стало
заметно легче.

- Ты бледен как мел, - заметил Хэммонд.

- Все в порядке.

- Мы даже не проверили, есть ли у тебя внутренние кровотечения.

- Все в порядке.

- Если станет хуже, скажи, - велел мне Хэммонд. - Не строй из себя героя.

- Я и не строю.

Иногда мимо проезжали машины, шелестя покрышками на мокрой мостовой,
потом снова наступала тишина. Я молча ждал.

- Что должно произойти? - спросил Хэммонд.

- Точно не знаю, но думаю, что сюда привезут девушку и негра.

- Романа Джонса? Он что, имеет отношение к этой истории?

- Полагаю, что да.

На самом деле я был почти уверен, что меня ударил Роман Джонс. Я мало что
помнил. Все события, предшествовавшие нападению на меня, были окутаны
дымкой. Впрочем, этого и следовало ожидать. Не то чтобы я страдал
ретроградной амнезией, нередко сопутствующей сотрясению мозга и начисто
стирающей воспоминания обо всем, что произошло в последние пятнадцать минут
перед травмой. Нет, ничего подобного не было. Просто я немного опешил.

Должно быть, меня ударил именно Роман. Кто еще? Он шел к Маячному холму.
И только у него была причина нападать на меня.

Значит, надо просто подождать.

- Как ты себя чувствуешь?

- Я уже замучился отвечать, что все в порядке.

- У тебя усталый вид, - сказал Хэммонд.

- Это потому, что я устал. У меня выдалась утомительная неделя.

- Я хочу сказать, что ты засыпаешь на ходу.

- Да не дергайся ты, - ответил я и посмотрел на часы. После нападения на
меня минуло почти два часа. Этого времени хватило бы с избытком.

Может быть, что-то сорвалось?

В этот миг из-за угла вырулила полицейская машина. Сирена ревела,
покрышки визжали, синий огонек мерцал. Сразу же за ней появилась карета
"Скорой помощи", а затем - еще один автомобиль. Из него выскочили двое
парней в костюмах - репортеры. Я сразу узнал их по взволнованным,
предвкушающим физиономиям. Один из них держал в руках фотоаппарат.

- Никаких снимков, - предупредил я его.

Распахнулись дверцы "Скорой", появились носилки с распростертым на них
телом. Сначала я увидел одежду - брюки с разрезанными штанинами, вспоротые
рукава. Казалось, тело побывало в каком-то чудовищном токарном станке. Потом
холодный свет ламп у входа залил лицо, и я узнал Романа Джонса. Над его
правым ухом виднелась глубокая вмятина, будто на прохудившемся футбольном
мяче, темные губы отливали синевой.

Полицейские выключили маячок, мигание прекратилось. Хэммонд приступил к
работе прямо на улице. Он действовал быстро и сноровисто: левой рукой взял
Джонса за запястье, прильнул ухом к его груди, а правой рукой ощупал артерии
на шее негра. Мгновение спустя он выпрямился и, ни слова не говоря, начал
массаж грудной клетки; одну ладонь он прижал к груди Джонса плашмя, другую -
только подушечкой. Движения его были резкими, мощными и ритмичными.

- Вызовите анестезиолога и стажера из хирургии. Привезите реанимационную
каталку. Кислородную маску. Положительное давление. Так, за работу.

Мы вкатили Джонса в одну из небольших палат интенсивной терапии. Хэммонд
ни на миг не прерывал массаж сердца и ни разу не сбился с ритма. В палате
нас уже ждал стажер хирургического отделения.

- Остановка сердца? - спросил он.

- Да, - ответил Хэммонд. - И дыхания. Пульса нет.

Хирург схватил бумажный пакет и достал пару резиновых перчаток, не
дожидаясь, пока это сделает медсестра, и не сводя глаз с неподвижного тела
Романа Джонса.

- Сейчас вскроем, - сказал он, сжимая и разжимая пальцы.

Хэммонд кивнул, продолжая массировать сердце, хотя и без особого успеха;
губы и язык Романа делались все чернее, кожа на щеках и ушах тоже темнела и
покрывалась пятнами.

Ассистент укрепил кислородную маску.

- Сколько, сэр? - спросила медсестра.

- Семь литров, - ответил хирург.

Ему подали скальпель. Одновременно медсестра убрала с груди Романа
ошметки одежды. Никто не потрудился снять с него штаны и все остальное.
Хирург шагнул вперед; лицо его сохраняло невозмутимое выражение, правая рука
крепко сжимала скальпель, указательный палец плотно лежал на лезвии.

- Ладно, - молвил хирург и сделал ровный надрез поверх ребер на левой
стороне груди. Разрез был глубокий и шел наискосок; из него текла кровь, но
хирург не обратил на это ни малейшего внимания. Обнажив блестящие белесые
ребра, он взрезал межреберную мышцу и пустил в ход расширитель. Послышался
громкий хруст, затем - хлопок. Ребра лопнули, будто проволока. Мы увидели
съежившиеся морщинистые легкие и увеличенное синеватое сердце. Оно не
билось, но и не было неподвижным. Больше всего оно напоминало мешок, в
котором копошатся черви.

Хирург начал прямой массаж. Плавно и мягко, согнув сначала мизинец, потом
- безымянный, средний и указательный пальцы, он "выжал" сердце, освободив
его от крови, затем принялся резко сжимать и разжимать кулак, покряхтывая в
такт движениям.

Кто-то принес аппарат для измерения давления, и Хэммонд взялся за
"грушу". Несколько секунд он молча следил за стрелкой и наконец сказал:

- Ничего.

- Фибрилляция есть, - ответил хирург, продолжая массаж сердца. - Давайте
подождем. Адреналина пока не надо.

Прошла минута. Еще одна. Кожа негра делалась все темнее.

- Слабеет. Пять кубиков адреналина, один к тысяче.

Медсестра приготовила шприц, и хирург ввел лекарство прямо в сердечную
мышцу, после чего возобновил массаж.

Я наблюдал, как аппарат искусственного дыхания ритмично наполняет легкие
воздухом. Но Роман явно умирал. Через несколько минут хирург сдался.

- Все, - сказал он, извлекая руки из грудной полости, снимая перчатки и
бросая последний взгляд на Романа Джонса. Затем он осмотрел раны на груди и
предплечьях покойного, вмятину на черепе, и добавил:

- Вероятно, первичная остановка дыхания. Его сильно ударили по голове. -
Хирург повернулся к Хэммонду. - Вы составите медицинское заключение?

- Да, конечно, - ответил Хэммонд.

В этот миг распахнулась дверь и в палату вбежала медсестра.

- Доктор Хэммонд, вас зовет доктор Йоргенсен, - сообщила она. - Привезли
девушку в геморрагическом шоке.

***

Первым, кого я увидел в коридоре, был Питерсон в цивильном костюме. Он
был растерян и раздражен, даже не сразу узнал меня. А узнав, дернул за
рукав.

- Э... послушайте, Берри...

- Не сейчас, - ответил я, шагая следом за Хэммондом и медсестрой в другую
палату. Там лежала навзничь бледная как смерть девушка с обмотанными бинтами
запястьями. Она была в сознании, но едва соображала; голова ее металась по
подушке, из горла вырывались тихие стоны.

Над девушкой склонился ординатор Йоргенсен. Увидев Хэммонда, он сказал:

- Покушение на самоубийство, вскрыла вены. Кровотечение остановили,
сейчас введем цельную кровь.

Он искал вену, чтобы подключить капельницу.

- Перекрестную пробу взяли, запросили кровь из банка. Понадобится не
меньше двух единиц. Гематокритное число в порядке, но это еще ничего не
значит.

- Почему в бедро? - спросил Хэммонд, кивая на капельницу.

- Руки пришлось перевязать. С верхними конечностями шутки плохи.

Я подошел поближе и сразу узнал Анджелу Хардинг. И куда только подевалась
ее красота? Лицо сделалось мертвенно-бледным, вокруг губ выступили синюшные
пятна.

- Что скажете? - спросил Хэммонд Йоргенсена.

- Вытащим, - ответил тот. - Если не случится ничего экстраординарного.

Хэммонд осмотрел перевязанные руки Анджелы.

- Повреждения здесь?

- Да, с обеих сторон. Мы уже наложили швы.

Хэммонд взглянул на кисти девушки. На ее пальцах виднелись темные бурые
пятна.

- Ты эту девушку имел в виду? - спросил он меня.

- Да. Анджела Хардинг.

- Курит как паровоз, - заметил Хэммонд.

- Нет. Осмотри еще раз.

Хэммонд поднес руку Анджелы к носу и понюхал пальцы.

- Это не никотин...