и Хай виновато вздрогнул.
собирается легион.
кожаным навесом, под которым сидел Ланнон. Штандарты легиона блестели на
солнце, офицеры стояли рядом со своими людьми. Они терпеливо ждали, и Хай
негромко вздохнул.
взгляда выделяют опасных рабов, и двое их вели его за цепи, прикрепленные
к ошейнику.
оказался молодым человеком. Хай испытал потрясение, он считал его
человеком зрелого возраста, это оказалось иллюзией. Размер и уверенность в
своих действиях делали его старше.
паху была грубо перевязана листьями и корой. По краям ее виднелись первые
гнойные выделения, пачкающие повязку, плоть вокруг раны вздулась и
затвердела. Хотя он хромал, хотя цепи насмешливо позвякивали при каждом
его шаге, хотя надсмотрщики вели его на цепи, как пленное животное,
невозможно было ошибиться: это шел король. Он остановился перед Ланноном и
слегка склонил голову на толстой, увитой сухожилиями шее. Глаза его
яростно горели, даже белки были дымчато-желтыми и покрытыми тонким
кружевом кровеносных сосудов. Он смотрел на пленивших его людей с
ненавистью, которая ощущалась физически.
взглядом на взгляд. - Без всякой помощи, один. - Он удивленно покачал
головой и повернулся к Хаю, но тот смотрел на короля венди.
повернулась к нему, на него смотрели полные ярости глаза.
ответ улыбнулся. Улыбка у него была страшной, толстые пурпурные губы
раздвинулись, обнажив сильные белые зубы, в глазах по-прежнему пылала
ненависть.
ответил он.
- Ну, что скажешь, Хай? Разве он не опасный враг? Разве можно позволить
ему жить?
рассуждать логически, но находя это трудным. У Хая возник неожиданный, но
сильный собственнический интерес к Манатасси. Сила этого человека, его
самообладание, проявленное им воинское искусство вместе с хитростью, умом
и странной дымящейся глубиной произвели на Хая впечатление. Хай может
взять его себе, даже перед Ланноном он может заявить на него право, и ему
очень хотелось это сделать, потому что он чувствовал тут большие
возможности. Взять этого человека и выучить его, сделать цивилизованным -
что из него выйдет? Он почувствовал возбуждение от этой мысли.
я увидел его на вершине холма, я понял, что он опасен. Смертельно опасен.
Не думаю, что мы можем позволить ему жить, Хай. Из него получится
прекрасный вестник богам. Посвятим его Баалу и пошлем в качестве вестника,
чтобы выразить нашу благодарность за исход кампании.
У меня какое-то чувство к этому человеку. Я чувствую, что могу просветить
его, показать ему истинных богов. Он молод, мой господин, я поработаю над
ним, а когда он будет готов, мы сможем вернуть его его народу.
Хая. - Зачем нам возвращать его его людям, если мы столько сил потратили,
чтобы захватить его.
объяснить свою мысль. - Благодаря ему мы смогли бы заключить договор с
племенами. И он послужил бы безопасности наших северных границ.
Ты говоришь - безопасность наших северных границ? Одно и только одно
обезопасит наши северные границы - острый меч в сильной руке.
встал. - Сегодня на закате. Подготовь его к отправке. - И Ланнон ушел.
надсмотрщикам, чтобы они увели пленника. Но Манатасси сделал шаг вперед,
таща за собой на цепях двух человек.
повернулся. Он не ожидал такого уважительного обращения.
руки в жесте усталости и непонимания.
которое могло меня убить, а теперь ты вступился за меня. Почему?
его стал низким и мягким. - Связь духа. Ты чувствуешь ее.
дня он работал над свитками, записывая ход кампании, описывая пожар города
и битву у брода, перечисляя боевые награды и количество взятых рабов,
добычу и славу, но не мог заставить себя написать о Манатасси. Этот
человек скоро умрет, пусть и память о нем умрет вместе с ним, пусть не
тревожит она больше живущих. В памяти Хая всплыла фраза, сказанная
Ланноном - "черный зверь", и он так назвал плененного короля.
офицерами, но его настроение оказалось заразительным, и обед прошел
неудачно, разговоры были сдержанными и неестественными. Потом Хай провел
час со своими адъютантами и квартирмейстерами, занимаясь делами легиона,
потом упражнялся с топором, пока пот не побежал по его телу ручьями. Он
выскреб свое тело, смазал его маслом, надел свежую одежду для
жертвоприношения и пошел к палатке Ланнона. Ланнон совещался с группой
своих советников и чиновников, они сидели вокруг него на подушках и
шкурах. Ланнон поднял голову, улыбнулся и подозвал Хая.
выпить другую, потому что завтра на рассвете я тебя покидаю.
распорядиться рабами и скотом.
друзей. При этом Хай все время подводил разговор к судьбе Манатасси, а
Ланнон искусно переводил его на другие темы. Наконец в отчаянии Хай прямо
сказал:
ударил чашей, так что она треснула и осадоккрасного вина пролился на
шкуры, на которых они сидели.
решен.
стенами гарнизона Сетта. Он был одет в кожаный плащ с вышитыми символами
Баала, и на нем были символические цепи жертвы. Хай стоял с жрецами и
аристократами, и когда привели обреченного короля, его глаза остановились
на Хае. Ужасные желтые глаза, казалось, впились в его плоть, извлекли душу
Хая через глазные зрачки.
поклонение пламенеющему лику бога в западной части неба, и все это время
он чувствовал проникающий в самую его суть взгляд короля.
красным и золотым в последних лучах солнца. Хай подошел к стоявшему
Манатасси и посмотрел на него.
если не считать золотых цепей, он стоял обнаженный и величественный.
Сандалии из невыделанной кожи в него сняли. Надсмотрщики ждали с цепями в
руках, по сигналу Хая они собьют жертву на землю. Его шея будет
подставлена под удар.
глаз. С усилием он оторвал взгляд и посмотрел вниз. Он уже начал подавать
сигнал, но рука его застыла. Он смотрел на голые ноги Манатасси.
солнце быстро уходило за деревья. Скоро будет слишком поздно.
Журавлев Владимир
Сапковский Анджей
Сертаков Виталий
Сертаков Виталий
Прозоров Александр