Чтение 7–й страницы книги ~Ветер полыни~

— Тиа ал’Ланкарра. Пламя Заката. Клинок Юга. Дочь Ночи. Скачущая на урагане. Убийца Сориты. Этих имен тебе достаточно, избранный?

Тот разразился сухим лающим смехом.

— Ты не только нагл и глуп, но еще и безумен, раз решил, что я поверю в такую чушь! Я знаю Дочь Ночи. Она женщина, а не мужчина!

— Ты слеп, если обращаешь внимание только на оболочку. Окажи мне покорность, колдун. Немедленно!

— Эй! — окликнул некромант мортов, вновь уткнувшись носом в книгу. — Подвесьте это мясо к потолку.

Тиф знала, что слишком рискует, используя свои возможности столь близко от Башни, но сейчас у нее не было другого выбора. Она надеялась лишь на то, что Ходящие примут этот всплеск за магию одного из своих, и не станут разбираться, какого цвета случившееся волшебство. Пламя Заката высвободила «искру», легким росчерком мысли воссоздала в воздухе плетение, и то перенесло ее дух в тело освежеванного мертвеца. Пробудившийся Порк с тоненьким воплем прижался к стене. Девчонка-некромант, к удивлению Прoклятой, почувствовала Дар и предостерегающе вскрикнула, предупреждая напарника о непонятном для нее проявлении силы. Но Тиф уже купалась в рухнувшем на нее ревущем потоке.

Висящий под потолком мертвец изогнулся, веревки лопнули, и он тяжело рухнул на пол, едва удержавшись на обглоданных ногах. Со страху ошалевший шей-за’н всадил в грудь покойника тяжелую стрелу, но Тиа на это было плевать. Мертвое мясо есть мертвое мясо. Она здесь всего лишь гость, и обычная сталь повредить ей не может.

Дочь Ночи не дала лучнику выстрелить повторно. И его, и другого Сжегшего душу, а также ринувшихся на нее мортов, обездвижили вырвавшиеся из стен серые путы. Некроманты вскочили на ноги, но сейчас она была сильнее их обоих и усыпила хилссы, отрезав магов от темной «искры».

Девочка перепугалась и теперь держала бесполезный посох обеими руками, выставив его перед собой, словно щит. Верховный вел себя гораздо более спокойно.

— Как я уже говорила, Фарид — ты слеп, — произнесла Тиф мертвыми губами. — До сих пор удивляюсь, как я позволила тебе закончить обучение. Ты не видишь простых истин,а это прямая дорога к гибели.

Если у Белого оставались сомнения, то после ее слов они полностью исчезли. Спустя уну, чародей уже приклонил колено и уставился в пол, положив левую руку на посох, а правую прижав к сердцу.

Оказание покорности. Ритуальный поклон избранного перед одним из повелителей.

Еще через мгновение черноглазая колдунья последовала примеру старшего товарища.

— Госпожа! Прошу простить нас за такое проявление неуважения. Мы виноваты, но, поверьте, если бы только знали, кто почтил нас своим посещением, встретили бы вас со всем подобающим вашему положению вниманием. Никто не предупредил о вашем приходе, — его голос, в отличие от слов, не был подобострастным. Фарид всегда был гордецом. Впрочем, она никогда ничего против этого не имела. Побитая и вечно унижающаяся собака — это не только скучно, но и противно.

Окровавленным пальцем она подняла его подбородок, заставив смотреть в белесые мертвые глаза:

— В чем тебе не откажешь, так это в умении складно врать. Тебя и не должны были предупреждать, ученик. Встань. У нас очень много дел.

Глава 6

Га-нор сидел в беседке, скрытой в тени высоких кустов гириска. Это растение считалось у жителей Сина священным. Запах больших алых цветов прекрасно отпугивал говови прочие демонические сущности. Неудивительно, что в доме заклинателя гириска так много.

Ловко орудуя большой иглой, северянин наносил ровные стежки на порвавшейся рубахе, насвистывая услышанный от Лука приставучий мотивчик фривольной песенки. Мысленно поминая шляющегося по портовым кабакам товарища крепким словцом, рыжеволосый воин отложил иголку в сторону. Вновь от нечего делать стал насвистывать. Сам себя одернул, досадуя, заворчал и вышел из беседки.

По выложенной пористым ракушечником дорожке Га-нор направился в самое сердце небольшого, но уютного сада. Здесь, среди все тех же цветов гириска, построили небольшой фонтан. Журчание воды сливалось с умиротворенным гулом пчел, прилетевших полакомиться цветочным нектаром.

Следопыт умылся. Поднял голову, отфыркиваясь, и увидел Лука, неспешно идущего к нему

— Где тебя Уг носит?

— Лопни твоя жаба! — возмутился солдат. — Ты что, моя мамочка, чтобы я перед тобой отчитывался? Думаешь, у меня не может быть дел?

— Судя по твоей кислой физиономии, ты потерял кучу денег. Опять играл?

— Ошибаешься. Я тут пошнырял кое-где. Поболтал со стражниками.

— То есть решил испытать удачу и надуть их в кости?

— Не без этого, — не стал отрицать Лук. — Ну, поговорили о том о сем. В общем, вояки знают куда больше, чем болтают сейчас на площадях. Конечно, к завтрашнему дню эти новости станут доступны даже самым захудалым собакам… После того, как нас предали йе-арре и Выскородные, на фронтах творится такое, что я бы там не хотел оказаться завсе сорены Империи. Набаторцы прошли Перешейки Лины, обложили Окни.

— Это было известно и две недели назад, — произнес северянин.

— Лопни твоя жаба, если бы так! Высокородные ударили из Сандона и Улорона. Кабан стерт с лица земли.

Га-нор пробормотал проклятие. Одна из отстроенных Скульптором великих крепостей прошлого уничтожена? Не пала, как Врата Шести Башен, а разнесена по кирпичику. Такое могли сотворить лишь Высокородные, многие столетия ненавидящие все, что принадлежит Империи.

— Окни сдался. Их Наместник принес ключи мира и дал присягу набаторскому королю. Жителей, говорят, пощадили. Но всему гарнизону пришлось расстаться с оружием. Несколько сотен отказались. Часть смогла прорваться через кольцо на север. К отступающей армии.

— Пусть Уг заморозит кости того предателя, что открыл ворота! — выругался северянин. — Останься Окни цел, и наши успели бы укрепиться у Орлиного Гнезда и Лестницы Висельника.

— До Лестницы врагу чуть меньше двух недель, лопни твоя жаба. Правда, у Гнезда они могут застрять надолго, но прошел слушок, что кто-то из набаторских военачальников снял половину армии с осады Гаш-шаку и отправил на восток, чтобы ударить по крепости с запада. Если она падет, то откроется прямой путь на перевал через Катугские горы.

— Лестницу можно взять только большой кровью.

— Какая разница? — пожал плечами Лук. — На стороне Набатора и Сдиса Прoклятые и некроманты. Ты же видишь, что Ходящих они делают под орех.

— Ты совсем недавно трепетал от величия Башни.

— При чем тут величие? — раздраженно спросил солдат. — Будь наши маги посильнее, мы бы не потеряли юг. Гаш-шаку еще держится. Этот город, как и Альсгару, взять сложно. Но Альс пал. Предан огню и мечу за неповиновение. Всех жителей перебили, лопни твоя жаба. Говорят, от города осталось только пепелище. Пока свободен лишь запад, что у Катугских гор, да земли вдоль побережья и равнины Руде. Ну, и весь север. Надеюсь, что там этих выродков ждет теплый прием.

— Что с того? Если окружающие Императора военачальники умны — они сдадут оставшуюся часть юга без боя и встретят врага на Лестнице. Альсгару, в любом случае, оставили на съедение воронам.

— Ну, не скажи. Вороны ею подавятся.

— Ты забываешь о Прoклятых. Магия расколет любую стену. Даже самую крепкую.

— Если только эту стену не построил другой маг. Но ты прав. Рано или поздно до нас докатится. К тому же, еще один слух состоит в том, что, якобы, Золотая Марка открыла Горло для набаторского флота. Если еще и с моря обложат…

— То будет совсем худо, — сказал подошедший Гис.

— Ну что?! Ты был там?! Видел их?! — Лук разом забыл о войне и набросился на заклинателя с расспросами. Друзья решили остаться в городе только ради того, чтобы попытаться вытащить Серого и Лаэн.

— Да. Мать согласилась поговорить со мной.

— Ну не тяни, лопни твоя жаба! Что она сказала?

— Говорил в основном я, — невесело усмехнулся в усы заклинатель. — Она обещала, что рубить с плеча Ходящие не будут. Что до Нэсса и Лаэн, то они живы и здоровы.

— А что было потом?

— Меня и Шена вежливо выставили за дверь. Что дальше — не знаю. Единственное, что пообещала мне Мать — когда Совет примет решение, она сообщит нам его волю. Это все, что я смог сделать, друзья. Не думаю, что у них есть шанс.

После этих слов повисло тяжелое молчание.

Цейра Асани не любила комнату Раздумий и уже давно там не была. Она слишком сильно напоминала ей подвешенную в воздухе клетку для крикливых южных птиц. Но еще больше Мать не любила Ирлу, торчавшую там изо дня в день. С ней они не ладили еще со времен Радужной долины, а уж после того, как Цейра начала бороться за Синее пламя, недоброжелательница открыто поддержала Салию. Ту самую, что так удачно подвернулась под стрелу гийянов.

Конечно, можно было никуда не ходить. Потешить свое самолюбие и приказать Ирле подняться в зал Совета. Но тогда о встрече узнает вся Башня. И соответствующие выводыбудут сделаны. А это совершенно ни к чему. С секретарем Совета следовало поговорить без свидетелей и сохранить разговор в тайне.

Григо уже ждал у дверей.

Неизвестно как, но Огонек прознал о приходе Матери, хотя та ни с кем об этом не говорила. Особенность мерзавца вечно путаться под ногами порядком раздражала Ходящую. Она не жаловала его точно так же, как и Ирлу, которой помощник служил верой и правдой уже больше пятнадцати лет.

— Благословите, Мать, — сказал маг, и волшебница протянула для поцелуя правую руку.

Поджав губы, она смотрела, как Огонек исполняет ритуал. По очередной глупой легенде считалось, что тот, кто задумал зло, прикоснувшись губами к перчатке хозяйки Башни, умрет. Возможно, раньше так и было, но не сейчас. Этот секрет, как и многие другие, утерян во мгле веков. Иногда Цейра Асани начинала думать, сколько знаний ушло от них за время Великого упадка и войны Некромантов. Хотелось выть от отчаяния и желания убить тех, кто не удосужился сохранить то, что должен был сберечь для потомков. За тысячу лет Ходящие из могучей силы превратились в сборище слепых мышей, бережно хранящих два десятка испорченных зерен и считающих, что амбары ломятся от отборного ячменя. Но никто отчего-то не понимал, что зернохранилища давным-давно развалились.

Каждое следующее поколение по магическому потенциалу получалось слабее предыдущего. То, что раньше считали едва тлеющей «искрой», теперь называют чуть ли не пожаром. Она жалела, что не родилась шесть-восемь веков назад, когда миром и людьми правила настоящая магия.

— Я пришла повидаться с Ирлой.

— Понимаю, — мужчина наклонил косматую голову. — Но она не ждала вас и не готова к визиту. Встретить Мать в неподобающем виде, значит нанести оскорбление и…

— Я не из обидчивых, — сохраняя любезную улыбку, прервала красноречие Григо Цейра. — Дело срочное и не терпит отлагательства. Веди.

Огонек не смел противиться прямому приказу. Стараясь скрыть недовольство, поклонился и подчеркнуто вежливо распахнул перед ней дверь.

Солнечные зайчики играли в догонялки по стенам, многочисленным стеклам и тонкому золотистому каркасу, что удерживал сложную конструкцию в воздухе. Ничего не изменилось с тех пор, как она приходила сюда в последний раз. Разве что стопка книг на полу выросла вчетверо.

Ирла делала вид, будто пишет что-то, но, как только Цейра вошла, начала подниматься:

— Благословите, Мать.

— Сиди, сестра. Сиди. Я слышала, в последнее время у тебя болит спина, — госпожа Асани не поленилась подойти и протянуть руку для поцелуя.

Как и ожидалось, Синее пламя проигнорировало интриганку. А жаль. Вот бы кого давно надо было отправить в Бездну.

— Годы берут свое. Я уже не та девочка, что раньше.

— Сквозняки есть даже в Башне. Хочешь, я пришлю к тебе Шена?

— Благодарю, но не стоит ему себя утруждать. Мне уже значительно лучше.

Ирла не доверяла Целителю, опасаясь, что тот, по указке Матери, может подправить ее здоровье не так хорошо, как обещает.

Дура!

Она даже не подозревает, что мальчишка просто не умеет проворачивать столь полезные дела. При бешеном потенциале своей «искры» он никак не может подобрать к ней ключ и редкие всплески его Дара — скорее случайность, чем закономерность.

Звезда Хары! Ну почему никто из тупоумных предков не соизволил оставить книг по обучению Целителя? Насколько бы это упростило дело! Она не может научить ученика тому, чего не знает сама!

— Оставь нас, — приказала Цейра Григо.

Наглец на этот раз и не подумал послушаться и вопросительно посмотрел на покровительницу. Та едва заметно кивнула.

— Конечно. Если что — я буду за дверью, — тут же отозвался Огонек.

— Разговор настолько важный, чтобы отсылать моего помощника? — Ирла недовольно пошевелилась, но ее зеленые глаза остались бесстрастны.

Вместо ответа Мать создала плетение, защищающее комнату от чужих ушей:

— Даже важнее, чем ты думаешь, сестра.

— Я вся — внимание.

— Мне нужна твоя помощь и поддержка.

Вот теперь она, действительно, смогла огорошить Ходящую. Такого Ирла не ожидала.

— В каком вопросе? — осторожно поинтересовалась она.

— Речь идет об убийце Салии.

— А-а. В этом ты можешь полностью на меня рассчитывать. Совет вынесет обвинительный приговор.

— Именно об этом я и пришла поговорить. Этим людям сохранят жизнь.

— Кто это решил?

— Я.

Брови секретаря удивленно поползли вверх, она развела руками:

— Мать — глава Башни. Она хранит нас и ведет. Но решения по таким вопросам принимает Совет. Я не думаю, что убийц Салии пощадят.

Именно на что-то вроде такого ответа Цейра и рассчитывала. И поэтому после невыносимо долгой паузы, сказала:

— Ни для кого не секрет, что половина Совета заглядывает тебе в рот и делает то, что ты им… посоветуешь. А оставшаяся половина половины, та самая, что не со мной, а где-то посередке, приглядывается к тем, кто прислушивается к тому, что ты скажешь. Давай оставим лицемерие на другой раз. Дело слишком серьезное.

Ирла потерла подбородок и внимательно посмотрела на Мать. Понимающе улыбнулась:

— У тебя на них свои планы.

— Да.

Пауза. Еще один внимательный взгляд. Затем осторожное:

— Девочка с «искрой» столь ценна?

— Нет, — не моргнув глазом, солгала Цейра Асани.

Вновь удивленное движение бровями. Ирла попробовала зайти с другой стороны:

— Ты узнала, кто ее обучал?

— Да. Один из сдисских колдунов. Прошелся по верхушкам. Ничего важного и сложного. Можешь в любой момент убедиться сама.

— Хм. Тогда я тебя не понимаю. Мужчина ценен?

— Нет. Он всего лишь ее довесок. Обычный душегуб.

Ирла сокрушенно покачала головой и произнесла, как будто для себя:

— Девчонка не представляет ценности. Парень — вообще пустое место. Не понимаю. Зачем они тебе? Какой с них толк? Ты забыла, что эти люди убили Салию? Башня должна прилюдно наказать убийц, чтобы подобных случаев больше никогда не повторялось.

«Ну отчего же не повторялось? — с досадой подумала Мать. — Я была бы не против, чтобы кто-нибудь прикончил такую, как ты».

— Со смерти всеми нами обожаемой Салии прошло больше семи лет. Прости за откровенность, но от нее давно остались одни кости. Если мы сейчас начнем защищать мертвых,то потеряем живых гораздо больше, чем от всех убийц Империи. Совету следует заняться войной и готовиться к отбытию в Корунн, а не разбираться с этими гийянами. Во всяком случае, теперь. Юг проигран. Сейчас наша помощь нужна на севере. А эти люди могут оказаться полезны Башне.

— Зачем они нам?

— Девчонка умеет читать старые тексты. Очень старые. Еще эпохи Раскола[7].Если ты помнишь — таких бумаг полно в Радужной долине. И никто из нас не может их нормально перевести. Девочка займется этим, и поможет нам.

— Странно слышать от тебя подобную откровенность. Буду честна с тобой. Я не понимаю твоих мотивов, но ты не делаешь ничего для того, чтобы внести ясность. Мне не по душе такая сделка. Но… допустим… Повторяю — допустим,Совет решит данный вопрос положительно и…

Ирла, как умный человек, предоставила возможность Цейре Асани сделать свое предложение. Если цена окажется соответствующей, то…

Мать знала, что следует предложить:

— Несколько дней назад мне пришло письмо из Радужной долины. От Галир. Она жалуется на здоровье и говорит о том, что больше не может исполнять свои обязанности так, как прежде. Просит найти себе замену. Я сразу же подумала, что на посту главы школы Ходящих ты бы могла быть полезна Башне.

Она прекрасно помнила, как Ирла дважды пыталась получить эту должность, и дважды прошлая Мать выбирала другие кандидатуры. В последний раз на это место назначили Цейру. А когда та пришла к власти, то посадила на трон Радужной долины Галир, оставив Ирлу с носом. Но теперь все изменилось. Придется идти на уступки. Просто удача, чтоздоровье Старшей наставницы подкосилось именно сейчас. Есть чем заткнуть рот секретарю Совета. Уж от такого куска пирога она точно не откажется. Слишком долго стремилась его сожрать.

— Я польщена, что Мать оценила меня столь высоко, — стараясь скрыть изумление, чинно произнесла Ирла. Она и не надеялась, что ей предложат такое. — Но твое… видениевозникшей ситуации столь… неожиданно. Я должна подумать, пойдет ли это на пользу Башне.

— Конечно, — Цейру лицемерие собеседницы забавляло. — Только не слишком долго. Совет собирается вечером. Дай мне знать о своем решении, как только… надумаешь.

— Я не буду тянуть с ответом.

По голосу Ирлы Мать поняла, что та у нее в кармане.

Глава 7

Ничего не болело. Ни шея, ни голова. Судя по ощущениям — руки и ноги тоже были целы. Перед глазами висел уже знакомый расписной потолок.

— Я так и подозревал, что Бездна будет очень похожа на Башню.

— Тогда считай меня говом, — раздался негромкий голос Лаэн, и ее горячая ладонь легла на мой лоб. Я зажмурился от удовольствия и возразил:

— Скорее уж кенью[8].

— Для тебя я готова стать кем угодно, дорогой, — совершенно серьезным тоном сказала жена.

— Пожалуй, не стоит, — осторожно ответил я. — Ты меня вполне устраиваешь.

Она тихо рассмеялась.

— Как ты себя чувствуешь?

— Вполне неплохо для мертвеца. Думал, будет хуже.

— Это Шен постарался. Тебе крепко досталось.

— Не сомневаюсь, — пробормотал я, вспомнив перекошенное и красное от ярости лицо Цейры Асани. — Хватка у суки крепкая. Целитель решил оттачивать на мне искусство?

— Да. У него получилось далеко не с первого раза. Я уже начала бояться… — ее голос дрогнул, и она замолчала.

— Сколько я провалялся?

— Чуть меньше суток. Сейчас позднее утро. Попробуешь встать?

Я осторожно сел. Вроде, все в порядке. Хоть сейчас в бой.

— Прежде чем я вас… оставил, мне послышалось, что ты сказала то, что от тебя хотела услышать Мать. Имя.

— Да, — помолчав, неохотно согласилась она. — Прости.

— За что ты просишь прощения? — сухо поинтересовался я.

— За то, что боялась сказать об этом так долго. Гинора, которую все называют Холерой, была той, кто научил меня всему, что я знаю.

Прозвучавшее имя никак не тронуло меня. Со всем, что свалилось на нас в последние два месяца, я уже ничему не мог удивляться. Гинора, Тиф, Мать, Целители, Скульптор, Лепестки Пути… Лаэн.

Мое молчание она расценила несколько по-иному:

— Я не хотела тебя потерять.

— Это глупо, Ласка, — вздохнул я. — Глупо считать, что я откажусь от тебя из-за того, что твоим учителем была Прoклятая. Мне плевать на это. Сейчас все, что было когда-то, не так уж и важно. Ты ни в чем передо мной не виновата. Или считаешь, мне следует шарахаться от тебя, как от зачумленной? Не находишь, что слишком поздно для таких поступков? Если и надо было это делать, то сразу, в тот момент, когда я понял, что твой Дар отнюдь не светел. Но и тогда меня это не слишком заботило и пугало: я уже знал тебя слишком хорошо и любил слишком сильно для того, чтобы бояться. А сейчас и вовсе разучился это делать. Эй! Почему ты плачешь?

— Прости, — сказала она, отворачиваясь. — Это из-за глупости. Сейчас пройдет. Вот сейчас…

Я обнял ее и почувствовал, что она едва заметно дрожит.

Мы долго сидели так. Молча. Ничего не говоря друг другу. Я слушал, как бьется ее сердце.

— Можно я спрошу?

— Что?

— Сколько тебе лет? — осторожно поинтересовался я. — Холера погибла в болотах Эрлики пять веков назад.

— Я младше тебя на год, — улыбнулась она.

— Тогда не понимаю… Как ты могла стать ее ученицей, если она умерла до твоего рождения?