Чтение 18–й страницы книги ~Творцы миров~

Аллодис слушал, слушал, наконец зевнул с волчьим подвыванием, сказал лениво:

– Скоф, ты слишком строг…

Скоффин ахнул.

– Я?

– Ты, ты. Не понимаешь сути.

Скоффин сказал язвительно:

– Хорошо, объясни мне, туповатому, суть.

Аллодис снова зевнул, как же лень объяснять простые вещи туповатым, сказал занудно:

– Как верно отметил Петр Васильевич, это обычный и достаточно естественный протест… э-э… растущего организма. Ребенок взрослеет и вдруг понимает, что он – самостоятельное существо, а не часть ткани этого мира. И вот свою самостоятельность и независимость от этого мира начинает доказывать таким вот образом.

– Тем, что срет в подъездах?

Несмотря на сарказм в словах Скоффина, Аллодис ответил очень серьезно:

– И тем, что срет в подъездах. И надписями на стенах. Он доказывает на своем уровне, ессно, что он – самостоятельное существо, а не послушный винтик огромного механизма. Так я понял, Петр Васильевич?

Кирич кивнул с одобрением, но Скоффин сказал раздраженно:

– Дурак!

– Дурак, – согласился Аллодис. – Но это необходимая ступень взросления…

– Не он дурак, а ты дурак!.. Он тоже дурак, но ты – дуракее. Что же, мне теперь восторгаться его сраньем, а не бить по морде?

Аллодис ответил невозмутимо:

– Бить по морде – это тоже воспитание. Если хочет жить в обществе – должен жить по его законам. Хочет срать в лифте – пусть идет в лес и живет там. Я просто напомнил, что все эти сруны в лифтах: робингуды, скарамуши, стеньки разины, мушкетеры и прочая дрянь – всегда пользовались благосклонностью даже у обывателей, а не только у бунтующей молодежи. Сейчас вот интерес и романтизация такой дряни, как наемные киллеры, мафиози, проститутки, наркоманы… Тот же протест, что начинается со сранья в подъездах, только на более элитарном уровне!

Скоффин спросил, насупившись:

– И что же, теперь мне их целовать в зад?

– Дело вкуса.

– Нет, ты скажи, умник! Мне и твое мнение интересно.

– Правда? Вот бы не подумал…

– Интересно-интересно. На чьей ты стороне!

– Мое мнение, – ответил Аллодис медленно, – уничтожать. Но быть готовыми к тому, что назовут консерваторами, ретроградами и прочими нехорошими именами. Скажут, что не понимаем новых веяний… хотя эти новые веяния идут с каменного века, только срут не под дверью хижины вождя, а перед лифтом. Я говорю тебе, что прими это, как неотъемлемую черту развития человеческого существа, и не дергайся, не визжи, не брызгай слюной. Ты счастлив, если тебя миновала такая пора становления… правда миновала? Не врешь?.. Тогда ты просто урод. А я вот не возмущаюсь, а просто делаю свое дело. Орки и темные эльфы – маст дай, а дело светлых сил хай жие вечно!

– Гм…

Аллодис время от времени поглядывал на Кирича, проверяя его реакцию, верно ли говорит, тот смотрит с интересом, даже вроде бы записал пару хлестких фраз, и ободренный Аллодис продолжал наставительно:

– Я просто знаю, что орки и темные появляются и будут появляться в каждом поколении. Это то же самое, что человек в утробе сперва амеба, потом – рыба, затем – ящерица, лемур, обезьяна, а рождается уже человеком, хотя и пещерным. В ускоренном темпе проходит стадии поведения от каменного века до феодального, а оттуда уже рукой подать до нашего мира…

– И что же, не бороться, если это неизбежно?

Аллодис посмотрел почти с жалостью:

– Что-то тупишь сегодня. Или на чем-то ловишь? Так мы не на таможне, и у меня с собой нет трех тонн героина, чтобы ты поймал суперкайф! Я разве не сказал, что орки и темные – маст дай? Если не бороться, засрут весь мир. Ломать проще, чем строить. Мы строим, а ломателей – под нож… Я просто объяснил, почему они такие.

Скоффин вздохнул, лицо разочарованное и злое.

– Если бы.

– Ты прав, – ответил Аллодис. – Если бы. Но что мы можем делать, то должны делать. И не сходить с дороги Закона и Света, как бы те дочеловеки ни глумились, ни острили, ни похвалялись своей крутостью и умением срать всегда и везде, блевать после вечеринок, умением обманывать, убегать с лекций, воровать, подличать… Просто надо не злиться, не возмущаться, будто это равные противники, а убивать их спокойно и равнодушно, как комаров, что могли бы дорасти до человека, но что-то слишком затянули свою эволюцию и потому сейчас мешают жить уже получившимся людям.

Кирич посмотрел на Аллодиса внимательно и со странным выражением, словно увидел в нем человека, повзрослевшего за год сразу лет на десять.

Глава 14

Я пробежался по окрестностям Долины Проклятых, по дороге вступал в пати и выходил, подхватил паровоз из разномастных мобов и некоторое время вел по холмам, замечая, через какие интервалы отстают по одному. Возле моста увидел надпись, выложенную камешками: «Идти по середине. Иначе зависн.». Молодцы, кто-то из игроков, сам попавшись пару раз, предупреждает других. И этот баг внесем для исправления, хотя и не в список самых срочных.

Часа два бегал по долинам, оврагам, ущельям, застревал в деревьях, проваливался сквозь землю и оказывался в поднебесье, пару раз меня кильнули невидимые мобы, наконец, чувствуя, что мозги начинают плавиться, вышел в рилайф.

В офисе привычный шум работающих компьютеров, колышется занавеска под напором свежего воздуха из зарешеченной пасти кондишена. Все за столами, склонились к экранам, только кресло Николая пустует. Я поинтересовался, показывая, что я здесь, бдю и все вижу:

– А где наш главный убивец мобов и глава клана «Восставшие из Ада»?

– Сало прячет, – сказал Скоффин злорадно.

Послышалось пыхтение, из-под стола вылез задом вперед, Николай. Поднялся, лицо раскрасневшееся от прилива крови. Я сказал укоризненно:

– Нашел, где прятать сало… Там жарко, растает.

– Шеф, надо оптоволокно тянуть, – сказал Николай. – Похоже, витая пара уже не выдерживает нагрузки.

Я ахнул.

– Еще не протянули? Ты нас без ножа зарезал! Я же говорил…

– Эх, если бы все выполнялось, что вы изволили… говорить, все бы давно рухнуло. А оптоволокно у нас изначально, это я шутю так, если ты не понял с высоты своего полета. Только что это за опто, если с палец толщиной? Надо бы с трубу, по которой газ в Европу…

Хлопнула дверь, Аллодис вошел в комнату со странным выражением ликования и досады на лице и непривычной для него размашистостью в движениях. Раздевался, набрасывая на рога вешалки шапку, шарф, брови то прыгали вверх, то сшибались над переносицей.

– Эх, – сказал он удивленно, почесал в затылке, – народ… А ведь дожили, а? В наш Реальный Мир ломятся, как в Европу при Сталине. Пожалуй, продешевили с подпиской. Можно бы вдвое! Это сколько бы вышло на брата? Кто подсчитает?

Скоффин буркнул с отвращением:

– Еще один экономист от пивного ларька! А не подумал, что, если бы подняли сразу, кто бы к нам пошел?

– Он забыл, – сказал Ворпед саркастически, – как мы уговаривали зайти в игру, чтобы протестировать! Чуть им не доплачивали…

Кулиев сказал примирительно:

– Сейчас поднимать цену нельзя, понятно. Но мы же планируем второй аддон? Вот за него и…

Ворпед сказал с досадой:

– Тут это бы довести до ума. Какой аддон?

Николай возразил:

– Что значит какой? У меня уже на два аддона идей!

– Идей, – отмахнулся Ворпед. – Идеи, это еще только идеи. У меня вот тоже есть идея, как повысить уровень мировой экономики. Но если есть реальные шансы сделать аддон в ближайшее время, то…

Он посмотрел на меня, другие тоже, я отрезал:

– Как и планировали: аддон – каждые полгода! А пока давайте от багов выпалывайте. Впрочем, это не мешает одновременно разрабатывать и аддон… в свободное от работывремя.

Аллодис поворачивался по комнате, словно его двигали невидимые руки, сказал с великим огорчением:

– Ну вот, сразу крылья оборвали… Какие вы все приземленные! Не дали попорхать в высях.

– Порхают только над самой землей, – язвительно уточнил педантичный Скоффин. – Воробьи, мотыльки безголовые… А мы, орлы, парим. Ты мосты все сделал через ВеликуюРеку?

– Ну, почти…

– А через Огненный Пролом?

– Уже почти готов начинать.

– Насколько готов?

– Как только через Реку все протестирую…

Скоффин хмыкнул, всем видом показывая, что Аллодис еще и не начинал делать мосты, и он это знает, но теперь перетрусивший Аллод, которого поймали на горячем, наконец-то засядет за работу.

Николай шарил по инету, раздраженно бурчал, я понимал его состояние, когда ищешь ясную справку, а тебе на экран выдают пару миллионов ссылок. Скоффин остановился заего спиной, проследил пару секунд за поиском.

– Что ищешь?

Николай прорычал, не оглядываясь:

– Инструкции по погромам.

– А-а, – сказал Скоффин, – да, это трудно. Мы, хитрые жиды, все из инета убрали. Я, кстати, вчера скачал новейшие дрова для видюхи. А база с текстурками у меня на диске.

– А инструкции по погромам нет? – уточнил Николай враждебно.

– Увы, наши тайные службы бдят.

– Ничего, – сказал Скоффин зловеще, – когда-то свернем вам шею. А пока давай дрова. В самом деле новые?

– Вчера вышли, сразу скачал.

– Да ты-то скачал, да еще и на халяву я вас насквозь вижу! А мне подсунешь прошлогодние. Знаю вас, пархатых.

– А с гоями иначе нельзя, у нас так в Коране записано.

Николай фыркнул, демонстративно развернул на столе, как тракторист в поле, целлофановый пакет с огромным бутербродом, потер ладони, глаза заблестели, но на экране выскочила табличка «Эррор, просьба сменить юзера», и он с досадой начал вводить новую команду.

Подошел Аллодис, сказал быстро:

– Геодаты Глудерапа у тебя?

– Да, – буркнул Николай, не отрывая взгляда от экрана.

– Дай побыстрее!

– Съешь сало, – предложил Николай, – все брошу, сам принесу файл!

– Даже салом готов пожертвовать? Ну ты настоящий хохол! Давай быстрее.

– В зубах принесу, – добавил Николай, но быстро перебросил файл по сетке на комп Аллодиса, сказал сварливо: – Я еще минут сорок как сбросил в общий отдел! Что, перед Моссадом отчитывался?

– Коран читал, – буркнул Аллодис и торопливо вернулся к свому компу.

– Так у вас же Тора! – крикнул вдогонку Николай злорадно. – Неграмотный Мойша, не помнящий родства!

– А Коран, – ответил Аллодис невозмутимо, – одна из веток Торы. Как и коммунизм. Или хохляндизм. Все тупиковые, кстати.

С другого конца комнаты раздались проклятия. Скоффин ярился, сыпал угрозами, ругался и даже подпрыгивал на сиденье. Его чар несется, как наскипидаренный, из города в направлении залитых солнцем гор. Скоффин рычал, что давно нужна система телепортов, ну что за дурь бежать пешком, когда можно р-раз и готово, и вообще натворили эти чертовы дизайнеры хрен знает что…

В офисе переглядывались, кто с интересом, кто с недоумением. Помнят, что именно Скоффин настаивал на замедленных вариантах прокачки, на запрете телепортации для нубов и миддлов, даже простую лошадь можно купить только с сорокового, а скаковую – с пятидесятого, доступ к телепортам открывать, дескать, не раньше семидесятого…

Николай поинтересовался с недоумением:

– Скоф, какая муха тебя грызанула?

Скоффин прорычал, не отрывая взгляда от экрана:

– Мобы убили!..

– Подумаешь, меня вчера шесть раз кильнули.

– С тебя что-то дропнулось?

– Один раз шлем свалился…

Скоффин прорычал злобно:

– А с меня весь цельный панцирь!.. И меч вдобавок… Что за мобы, что за мобы…

– Ого, – сказал Николай сочувствующе. – Где?

– В Темном Ущелье.

– А-а-а, – сказал Николай успокаивающе, – так туда еще никто не добирался, кроме нас, чего гнать-то? Все равно никто не подберет, куда летишь? Туда хоть через неделюявись…

Скоффин фыркнул:

– Не подберет? Уже подобрали!

Николай даже привстал.

– Кто? Я не думал, что отыщутся круче нас…

– Мобы, – рыкнул Скоффин, он закашлялся, злость перехватила горло. – Какой гад присвоил мобам в Темном Ущелье такие характеристики? Признавайтесь!.. Убили, подобрали дроп и пошли себе…

Николай ахнул.

– Мобы, подбирающие дроп? Ну, я такого еще ни в одной байме… Может, помочь завалить? А то вдруг снова убьют… На этот раз и трусы снимут.

В офисе захихикали, Скоффин пробурчал:

– Сгинь, умник. Пока ты в игру войдешь, они будут далеко. Это не простые мобы, а мигрирующие. Кто знает, куда направятся… Сейчас прямо, а потом упрутся в горный хребет. Понятно, что свернут! Но под каким углом? Хорошо еще, если знают, что угол падения равен углу отражения, а если у них этот угол рэндомный?

Аллодис делал вид, что не слышит, полностью поглощен работой, только я по сдержанной улыбке видел его ликование. Попался Скоффин, попадутся и тысячи других. Мобы, собирающие дроп, – это круто, на таких начнут охотиться в надежде, что у тех в желудках окажется лут с убитых ранее игроков…

Аллодис распечатал несколько листков, я успел увидеть лесенку имен и цифры, подошел Кулиев, они сдвинули головы, я не слышал их переговоры, говорят вполголоса, тем временем возле меня Скоффин поймал за руку Ворпеда, тот крутнулся вокруг своей оси и сразу выпалил:

– Нет, ни за что! В клан не пойду!

Скоффин прорычал, грозно сдвинув брови:

– Почему?

– Ну знаешь ли, – ответил Ворпед мягко, – я очень неклановый человек. В клане лучше всего чувствуют себя тинейджеры. Они и по улицам ходят обычно группами, сознавая собственную никчемность, как отдельной личности. И в группе, клане, гильдии, или как это ни назови, им куда комфортнее. А человеку взрослому рамки клана тесны, а любые условия и правила раздражают.

Скоффин прорычал еще злее:

– Обидеть хочешь, дарагой? Это я – тинейджер? Ты же не с подростками же будешь! Я, вон Кулиева сговорим… еще кое-кого из наших!.. Ты что, с нами не уживешься?

Ворпед ответил с неловкостью:

– Я уж не говорю, что вообще-то я не очень хорошо схожусь с людьми. Но в клане ко всему еще и общие какие-то требования, их не избежать. К тому же всегда начинается какое-то нездоровое соревнование: кто быстрее наберет следующий лэвел, кто вырвется вперед…

Скоффин спросил с подозрением:

– Почему же нездоровое? Как раз весьма здоровое.

Ворпед покачал головой:

– Начнем с того, что не у всех так много свободного времени. И не все могут потратить его на игру. Даже на байму. Я не стану указывать пальцем, хотя мог бы, мог, но среди нас есть и отъявленные бездельники, которые самоутвердиться могут только в игре, обогнав действительно умных и много работающих людей. Опять же не буду указывать на себя пальцем. Это и так всем видно… надеюсь, чурки слепые.

Скоффин спросил страшным шепотом:

– На кого намекиваешь насчет бездельников? Нет, ты покажи своим немытым пальцем!

– Не стану, – ответил Ворпед злорадно. – А тот, у кого шапка горит, тот кепку носит.

Он наконец вырвался и убежал на свое место, за это время голоса Аллодиса и Кулиева стали громче, раздраженнее, что меня несказанно удивило, Аллодис заводится очень редко, а Кулиев так вообще какой-то буддист.

Я, подобно Николаю, что не утруждается поднимать для таких дел зад из кресла, оттолкнулся задними конечностями и лихо подъехал к ним. Аллодис покосился в мою сторону хмуро, Кулиев вообще не среагировал, продолжал размеренным голосом, в котором однако клокотало раздражение:

– Ситуация с ПК не просто неоднозначная. Есть игроки, что выбирают себе равных, а есть… взгляни еще раз на цифры. Володя, если тебя интересует, это таблица, в которой подсчитываются проигранные и выигранные бои. У кого-то больше на одной стороне, у кого-то больше на другой, но вот один игрок… смотрите, у него соотношение под семьсот!

– Ого! – сказал я невольно.

– Вот тебе и ого, – ответил Кулиев. Он единственный, кто говорит серьезно и не принял манеру величать меня то сиятельством, то просто благородием. – Я вчера нарочито отыскал его и посмотрел, как добывает эти цифры. Игрок среднего лэвела, всего тридцатого, бегает вокруг городов, оттуда выходят новички, и бьет их. Представляете,выходит новичок, смотрит по сторонам, приноравливается к местности, учится ходить и взмахивать мечом, как вдруг к нему подбегает неизвестный и убивает одним ударом!.. А наша несовершенная система такому ставит плюсик, как одержанную победу!

Аллодис сказал свирепо:

– Это недопустимо! Игроки начнут бояться выходить из города!

– Уже боятся, – сказал Кулиев мрачно. – Одна такая мразь способна испортить настроение множеству людей. А кто-то вообще бросит играть.

Я сказал размышляюще:

– А давайте введем с такого ПК усиленный дроп? После какой-то определенной цифры убийств… да еще с таким перекошенным балансом, с такого охотника за гораздо болееслабыми должны падать все вещи.

Оба помолчали, обдумывая, Кулиев возразил:

– Ну да, а кто его убьет? Разве что кто из новичков попросит подежурить у города более крутого приятеля? Многие новички приходят не сами, а их приводят крутые приятели… Но на это надеяться, гм…

– А если после каждого убийства заведомого более слабого, – сказал Аллодис, – с ПК будет падать не только оружие и доспехи, хотя и это неплохо, но и лэвел?.. Скажем,снижаться на одну единицу?.. Уже с двадцать девятого на тридцатый взобраться стоит немалых усилий, и если за одно убийство игрок с тридцатого опустится на двадцать девятый лэвел, а за убийство второго – на двадцать восьмой, то крепко задумается: стоит ли убивать следующего… нет, это слишком, по трети лэвела. На высоких уровнях каждый процент дается большими усилиями, а на низких – самому задираться опасно: прибьют, как муху. И еще что-нибудь присобачим по ходу, но это уж мелочи…

Оба оживились, Аллодис поднялся и, открыв дверь, крикнул в коридор, чтобы всему руководству принесли кофе и печенья, а ему, как best of the best, кофе в большой чашке и бутерброд. Хоть из-под земли достаньте, а то откинет коньки, и фирма лишится такого умницы.

Когда он вернулся к столу, прошло не больше минуты, а тон разговора изменился: Кулиев разъяснил тягуче и занудливо:

– …и станет приволье всякой свиноте, безнаказанно будут оскорблять игроков, понимая, что те не захотят терять лэвел ради хорошего удара меча по голове придурка! Инастанет у нас полицейское государство, когда крупная преступность, то есть убийцы, искоренена, зато неимоверно расплодятся матерщинники…