Чтение 3–й страницы книги ~Игры на свежем воздухе~

И он оставил Вальку в полном недоумении.

В большое окно комнатки вползал серенький рассвет. Звездообразные часы показывали 04.13. - Валька застонал сквозь зубы. За стеклом свисали ветки какого-то дерева и неспешно плавали нити тумана, поодаль слышались резкие, отрывистые голоса, потом зафырчал мотор УАЗика, гулко, солидно так брехнула собака…

Валька присел на край армейской кровати, посмотрел на свою неразобранную сумку, приткнувшуюся в уголке. А, ну да, вчера он так замотался, что едва добрался до комнаты, заранее, оказывается, приготовленной - и свалился, едва раздевшись. Больше в памяти ничего не всплывало, но зато очень хотелось жрать. Проблема… Это не дома, где можно было пойти на кухню и открыть холодильник.То есть, холодильник, конечно, есть и здесь, но вот лезть в него…

Вздохнув, Валька поднялся и отправился в рейд по незнакомым комнатам.

Сперва ему показалось, что он попал в довольно-таки обычную квартиру. На маленькой кухоньке, куда он сунул нос, была газовая колонка, плита, краны над раковиной - только в углу стояли два красных баллона с газом, Валька такие видел.Холодильник тут, между прочим, тоже был - здоровенный, как шкаф, "стинол" из рекламы. Ванной не было, но был душ и туалет оказался тоже не на улице. Открыв четвёртую по счёту дверь, Валька понял, что это комната Короба - ничего, если не считать разобранной постели, не говорило о том, что хозяин ушёл в спешке, над кроватью - такой же, как у Вальки - висели несколько книжных полок, заполненных вперемешку и в неожиданном беспорядке книгами, видео- и аудиокассетами. Из привычной обстановки выбивался сейф - настоящий, вделанный в стену и пол, с кодовым замком.

За пятой дверью была ещё одна комната. И, едва сунув в неё нос, Валька понял - здесь живёт девчонка.

Дело было даже не в аккуратности, с которой содержалась комната.Вовсе не все девчонки аккуратны и вовсе не все мальчишки устраивают из своего жилья свинарник. И не в каких-то специфических вещах, и не в косметике на столике под окном - это Валька заметил не сразу. Просто… здесь жила девчонка. Это было видно сразу.

Он отметил,что над столом нет портрета ДиКаприо - и мысленно записал дочери Короба очко. Зато тут был магнитофон - двухкассетник с колонками, поставленными на полочки под потолком, как дома у самого Вальки. И кассеты лежали стопкой - без полки, но аккуратно.

В открытое окно тянуло сырым, но неожиданно тёплым воздухом.

Валька не удержался и вошёл - посмотреть кассеты.К его удовольствию, тут оказались любимые им "Агата Кристи" и "Любэ" - это обычно девчонки не слушают. Была тут и Ванэсса Мэй, которую Валька тоже не прочь был послушать - но были и несколько совершенно незнакомых групп и исполнителей, частично - на белорусском. И оказались две кассеты с записью "Джизас Крайст - Суперстар", в русском и английском вариантах, вещь! Тоже странно, что девчонка это слушает… Валька с удовольствием порылся бы в кассетахещё, но в конце концов это была не его комната и не его вещи. И кстати - неизвестно, как хозяйка вообще отнесётся к тому, что он сюда впёрся без разрешения… Он вдруг подумал,что не помнит, видел ли вчера вечером дочь Короба. Кажется, нет. Может, её дома не было - или просто решила, что не велика птица - гость из Воронежа, нечего и встречать…

Он вышел из комнаты в коридор, раздумывая, стоит ли всё-таки залезть в холодильник,но вместо этого почти машинально пересёк коридор и, открыв дверь, вышел на крыльцо.

Некрашеные доски под ногами оказались сырыми и холодными,воздух утреннего сада тоже пробирал холодком - Валька вздрогнул и сунул руки под мышки, но остался стоять,поражённый… тишиной.

Такой плотной,полной, абсолютной тишины мальчишка ни разу в жизни не слышал. Было так рано, что даже птицы молчали. И - никаких звуков человеческой жизни вокруг, словно мир вымер или просто не проснулся ещё. В городе звуки есть всегда. Всегда были какие-то звуки даже когда Валька ходил в походы с краеведческим кружком. А тут - только капли, падая с веток,что-то шептали - так, что Валька прислушался, словно в их шёпоте и впрямь можно было что-то расслы-шать. Изо рта у него вырывались облачка пара от дыхания - дыхания, которое Валька против воли сдерживал, оно казалось слишком громким…

И вдруг он услышал, как совсем недалеко, за яблоньками, переплетёнными посадками малины, девичий голос очень красиво, только очень грустно запел:

- Боже! Отведи от Беларуси

Здраду, негодиньство18

и войну…

Валька от неожиданности дёрнулся и подался назад. Но певшая девчонка уже вышла из-за кустов по тропинке, почти скрытой мокрой травой, неся в правой руке затянутое марлей ведро. Она ещё что-то напевала, уже не так громко и совсем непонятно, пробираясь к крыльцу и вздрагивая - холодные капли с травы падали ей в калоши, обутые на босу ногу, подвёрнутые выше колен голубые джинсы тоже промокли, и на красной тишотке капли расплылись чёрными звёздочками.

Девчонка была красивая. Это оказалось первое определение, пришедшее в голову окаменевшему на крыльце Вальке. Ну, окаменел-то он не от её красоты, всё-таки не в кино живём, а просто потому, что сообразил: торчит он тут в одних трусах и неизвестно - то ли так и стоять, надеясь, что она пройдёт мимо и не заметит, то ли бросаться в дом, наверняка привлечь к себе внимание и, может быть, стать потом объектом насмешек…

И всё-таки она была красивая.Светло-русые волосы подстрижены чуть выше плеч и лежат пышным облаком, фигурка стройненькая, тонкая в талии и гибкая,как свежий прут, а ноги… ну, если не от ушей, то немногим хуже. И остальное… При мысли об этом Валька всё-таки дёрнулся назад, но было поздно.

Девчонка, хотя и смотрела не в его сторону, уловила движение и, быстро поставив ведро на тропинку, выпрямилась.

Она оказалась похожа на Короба. Ничем конкретно - и всем, как часто бывает у детей и родителей. Казалось бы, глупо сравнивать здоровенного усатого майора - и эту девчонку, но Валька сразу понял,что перед ним именно дочь Короба и смутился ещё больше, словно она заранее знала, что он без разрешения вваливался к ней в комнату.

- Привет, - улыбнувшись, сказала девчонка - с неуловимым, но приятным акцентом, которого не было у Владимира Владимировича. Она смотрела прямо в лицо Вальке, в глаза, как делают вообще-то очень немногие люди. - Проснулся?

Валька пожал плечами - довольно глупо, если хочешь завязать разговор. Но девчонка не заметила его смущения - весело продолжала:

- Тебя, наверное, вызов разбудил? Он так орёт, я тоже всегда просыпаюсь, никак не привыкну… Бывает, подою Чёрную, вернусь, лягу, только усну - а он как гаркнет! Прямо зло берёт… Ну, ты чего стоишь? Помоги ведро тащить на кухню!

- А… сейчас, - опомнился Валька,спускаясь с крыльца и наступая ногой в лужу. - Уйй… чччёрт…

Он подцепил ведро и пропустил девчонку вперёд. Скинув калоши, та через плечо бросила:

- Ноги вытри, потом вымоешь… Ты прости, что я вчера не встретила, меня дома не было… Папка опять скрипеть будет… он у меня отличный, только боится,особенно последнее время, что со мной что-нибудь случится. Я удивилась, когда он решил тебя пригласить!

Она так и назвала Короба - "папка", а не "предок", не "фазер" и не "шнурок". И это получилось у неё естественно, без смущения.

- А где ты была, если не секрет? - просто чтобы не молчать, спросил Валька, шлёпая следом за девчонкой на кухню.

- По лесу катались с Димоном - это сын начальника соседней заставы, из-за него папка и боится меня отпускать…

- Он что - такой страшный? - хмыкнул Валька. - Сюда ведро ставить?

- Ой, нет, погоди… сюда. Почему страшный? Обычный. Просто его в прошлом году крали, вот папка и боится… ну, это долгая история, познакомитесь - он сам расскажет. Если япопрошу, - добавила девчонка, доставая из шкафчика чистую марлю, а ногой выдвигая из-под стола ведро. - Он вообще не любит про это.

- А кто крал - чеченцы? - уже с настоящим интересом спросил Валька.

- Почему чеченцы? - удивилась девчонка. - Марлю подержи вот так, за края, надо молоко процедить… Это у вас чеченцы. Его в Гродно украли и аж в Албанию вывезли, требовали, чтобы он отцу чего-то там написал…

- А он?

- Димон? Да на него где сядешь - там и слезешь, он же из Полесья, а их знаешь как называют?

- Полесские пни, - улыбнувшись, сказала Валька. - Кино "Сын за отца" смотрела?

- Смотрела…Точно, вот он такой и есть. Его уже убивать собрались, да кто-то там его освободил и помог вернуться… Вот так, спасибо.

- Пожалуйста, - ответил Валька с лёгким огорчением, причины ко торого ему самому были не вполне понятны, отметив, что этот Димон девчонке, кажется, нравится. Да и не удивительно… Его, например, никакие албанцы не крали. Да и зачем он им нужен? - Я пойду оденусь.

- Ага, давай, а я пока поесть приготовлю. Ты остывший шашлык будешь?

- Буду, - поспешно сказал Валька, потому что в животе у него прозвучали первые такты "Москва! Звонят колокола!…" И только у самого порога, оглянувшись, он спросил наконец: - Я Вале… Валька. А тебя как зовут?

- Олеся, - из-за открытой дверцы холодильника рассеянно отозвал ась девчонка. - Переодевайся скорей, я тоже есть хочу.

ГЛАВА 4.

За те несколько десятков секунд, пока Валька умывался, чистил зубы и влезал в джинсы, ковбойку и кроссовки, Олеся успела сервировать стол не только тарелкой с покрытыми белой каймой жира кусками снятого с шампура шашлыка, но и кружками с молоком, свежими огурцами и горчицей, а сейчас резала хлеб здоровенным охотничьим ножом, при виде которого Валька обмер от восхищения.

- Садись, - указала она ножом на табурет. - Огурцы невкусные, потому что парниковые. И хлеб чёрствый… - она бросила взгляд на часы. - Слушай, если ты не совсем помираешь, подожди - я сбегаю за свежим.

- А далеко? - поинтересовался Валька. - В деревню?

- Зачем? - пожала плечами Олеся. - В казарму, там сейчас печь заканчивают. Подождёшь?

- А с тобой можно? - вскочил Валька.

- Конечно, погнали, - слегка удивлённо ответила Олеся. - Сейчас я кроссовки обую, а то калоши соскакивают…

…Казарма - здание из красного кирпича, буквой Г - стояла, примыкая "ножкой" к ДОСам. - ДОС, как на ходу объяснила Олеся, это "дом офицерского состава", где живёт Короб и двое лейтенантов, оба неженатые. Большой асфальтированный плац затягивал лёгкий туман, из него поднимались какие-то здания - с распахнутыми настежь воротами и наоборот - запертые на замки и даже опломбированные. На флагштоке тяжело висел белорусский флаг, около решётчатой вышки, увенчанной будкой под жестяной крышей, курил солдат с автоматом поперёк груди, ракетницей в кобуре и фонарём на плече.

- Привет! - кликнула его Олеся. - Тупишь, на вышку пора уже!

- Пора, - согласился солдат,подавив зевок. - Только заступил, - пожаловался он и лишь теперь кивнул Вальке: - Привет.

Потом он раздавил окурок носком высокого ботинка и, перебросив автомат за спину, ловко полез по узкой лесенке наверх.

- Пойдём, пойдём, - поторопила Олеся. Валька возразил:

- Ты это каждый день видишь, а мне интересно.

- Посмотришь ещё, - махнула рукой Олеся. - Я с голоду умираю!

И буквально насильно втащила Вальку в раскрытые двери. Но сама тут же распахнула первую дверь слева и сунулась туда со словами:

- Привет, что нового?

Из-за её плеча Валька увидел длинную узкую комнатку с двумя окнами в одной стене. Вторая стена была сплошь занята различной аппаратурой. Что-то прерывисто посвистывало; на пульте перед рыжим, как огонь, сержантом, сидевшим в удобном, хотя и вытертом, кресле, горели два оранжевых и зелёный огонёк.

- Лось, - буркнул сержант, не сводя глаз с огоньков. - Они там чинят, скоро велели не ждать… Шла бы ты отсюда, через нас отряд с "Грильяжем" разговаривает, а у меня "Азбука" барахлит…

- Ухожу, ухожу, - кивнула Олеся и прикрыла дверь.

- Что он говорил? - тут же спросил Валька. - Какой грильяж, это вроде же конфеты такие…

- Это позывной наших соседей, 4-й заставы, как раз где Димон живёт, - пояснила Олеся и, не дожидаясь вопросов, продолжила объяс-нение: - У нас позывной - "Дробот". А "Азбука" - это комутатор, тот пульт, за которым Колька сидит. Вот такой же пульт накрылся на 4-й, поэтому отряд на неё для связи не прямо выходит, а по цепочке - 1-я комендатура -наша застава - 4-я застава. А у нас "Азбука" тоже не оче-нь хорошая, может сама отключиться в разговоре - и дежурному связисту фитиль вставят… Ну пошли за хлебом наконец!

- По-моему, я иду, а вот ты всё задерживаешься, - заметил Валька. -

Куда дальше-то? Налево?

- Налево спальник, - пояснила Олеся. - Давай за мной.

Как в своей квартире, она отодвинула дверь-гармошку и первой вошла в столовую - небольшую и вполне уютную,с цветами в подвесных горшочках. "Кашпо," - вспомнил Валька, рассматривая стены, обшитые панелями ДВП, обработанными паяльником. За крайним столом спал, уткнувшись лицом в руки, здоровенный сержант.

- Ему что, в спальнике места не хватило? - поинтересовался Валька.

- Дежурный по заставе, - мельком бросила Олеся и до половины всунулась в окошко раздачи,плюхнувшись животом на гранитную плиту, вделанную в стену под этим окошком. Оттуда в самом деле тянуло запахом свежеиспечённого хлеба. Олеся дрыгнула ногами и с довольным видом соскочила обратно, держа в руке дымящуюся буханку - перебросила её в другую руку, потом кинула Вальке:

- Держи!

- Горячо же! - мальчишка поспешно прихватил буханку подолом ковбойки. Сержант за столом завозился, хрюкнул, завыл и, часто моргая, уставился на подростков. Олеся махнула ему рукой:

- Давай, спи. Если диверсанты убьют - разбужу.

Не отвечая, сержант посмотрел на часы, зевнул снова, с ещё более страшным звуковым сопровождением, по частям встал и двинулся наружу, уже от двери бросив:

- Нигде от вас покоя нет, пани майорша.

- Это он тебя так называет - пани майорша? - спросил Валька, когда они вновь шагали по тропинке мимо казармы.

- Ну не тебя же, - пожала плечами Олеся и спросила: - Ты что делать собираешься? После завтрака, в смысле?

- А… я не знаю, - слегка растерянно признался Валька. - Я думал, дядя Вова что-нибудь предложит…

- Ты на папку особо не рассчитывай, - деловито сказала Олеся.

- Пригласил тебя, встретил - и хорошо, а в остальном он человек очень занятой, особенно последнее время… Сейчас около пяти? В полседь-мого Димон будет ждать… Поедешь?

Вальке нравилась решительность этой девчонки. Да и с Димоном, кто бы тот ни был, познакомиться он ничего не имел против - всё-таки с парнем поинтересней будет… Но приехал-то он не к Олесе и не к Димону, а к дяде Вове - тот появится, а гость тю-тю… Чтобы протянуть время, Валька спросил:

- А на чём ехать?

- Верхом, - Олеся нахмурилась. - Эй, а ты верхом ездить умеешь?

- В городском парке ездил, - слегка растерянно ответил Валька. Девчонка вздохнула:

- Ясно, значит - не умеешь… Ничего, научишься, это легко.

- А я себе шею не сломаю? - вырвалось у Вальки. Олеся, уже поднявшись на крыльцо, серьёзно ответила ему:

- Скорее всего - нет. Так ты поедешь?

- Поеду, - решился Валька…

…- А где же "застава, подъём!"? - с интересом спросил Валька, когда они после завтрака вышли в сад. Солнце поднялось, было совсем светло и уже довольно тепло, но вокруг царила прежняя дремот-ная тишина. Разве что птицы разорялись.

Олеся возилась с ремнём, которым она перетянула великоватую камуфляжную куртку - возилась упорно, закусив нижнюю губу: ремень 38. был новенький, дырки узкие. Похоже, она не услышала, а Валька не стал повторять вопрос - смотреть на Олесю оказалось неожиданно очень приятно - как она пыхтит, отбрасывает волосы с лица и серди-то моргает. Валька поймал себя на том, что глуповато улыбается, и еле успел убрать улыбку с лица - Олеся наконец справилась с ремнём и вскинула голову. Оказывается, она слышала вопрос:

- А нет никакого "застава, подъём!". Это только в старых кино… Во-первых, подъём вообще в 6.30. А во-вторых, всё равно все встают и ложатся в разное время, у каждого своя служба, так чего ребят зря беспокоить? Ну, пошли.

На этот раз они пошли другой тропинкой - вдоль старинного каменного забора. Вернее, это Вальке так показалось, что старинного, по-тому что, как только он спросил, выяснилось,что забор и часть заставы построены в 50-х годах, а остальные - ещё позже.

- Вот 6-я, где димонов отец начальником - она старая, - добавила Олеся. - Ещё при царе построена…

- Олесь, - Валька пререскочил через протянувшийся по тропинке корень, - а как же школа? Вот ты, Димон этот - где вы учитесь?

- Вообще - в интернате, в Волковыске, это город такой… А Воронеж - большой город? - чисто по-девчоночьи перескочила она с темы.

- Не маленький, - пожал Валька плечами. - Если хочешь - приезжай следующим летом.В гости.Мама будет рада,- он неожиданно смутился и добавил: - Я тебе тогда покажу город. Он правда красивый.

- В прошлом году мы с папкой ездили на Чёрное море, - вспомнила Олеся, - вот там здорово! А в этом году ему отпуск на осень обещали, наверное, поедет в Воронеж, к вам, только без меня… Ты поможешь его уговорить, чтобы он летом меня к вам отпустил?

- Попробую… - не вполне уверенно пообещал Валька. - А я не был на Чёрном море…В Карелии был, с мамой. И на Алтае, с классом… Там как - на море?

- Я же говорю - здорово! - Олеся вздохнула. - Только папка в милицию попал. За драку. Ему вообще-то драться нельзя…

- Почему? - поинтересовался Валька.

- Он у меня зарядку знаешь с чем делает? С двумя пудовыми гирями, - гордо сказала Олеся. - Вместо гантелей… Там, в гостинице, был ресторан - хороший и недорогой, мы в нём завтракали и ужинали, а обе-дали в городе или на пляже… Вот мы туда спустились как-то, а там человек пять каких-то… - Олеся покрутила в воздухе пальцами. - Татары илиещё кто-то такой. Не пьяные, а орут так - сперва просто орали,а потом начали приставать к женщине с дочкой, маленькой ещё, не понравилось, что они по-русски говорили. Начали обзывать её по-всякому, потом хватать, девочка заплакала… Я сразу сказала: "Папка, давай уйдём, не надо!" Он вроде сперва поднялся уходить, а когда они стали её трогать, а потом кто-то сказал, что она свинья русская, и матом… Папка к ним подошёл и говорит сразу: "Извинитесь перед женщиной, мерзавцы!" - глаза Олеси заблестели. - А они и его обругали. Он говорит: "Ну давайте пойдёмте выйдем, если вы мужики." Они вроде согласились, папка повернулся, а один, такой вертлявый, его ударил сзади бутылкой. Ну, хотел ударить, я крикнула, папка обернулся,и этого, с бутылкой, за стойку бросил,он больше не вылезал… Потом он остальных начал бить. Вернее, троих начал бить, а четвёртого не успел - он на фонтан запрыгнул, и папка его не достал, в воду лезть не захотел…

- На какой фонтан?! - Валька еле сдерживал смех.

- Там,в зале,фонтан есть… А оказалось, кто-то уже милицию вызвал, они быстро приехали и думали, что папка и есть хулиган. Только разобрались быстро. Папка всё смеялсяпотом, говорил, что за такое удовольствие два часа в милиции - не цена… А твой отец тоже офицером был? Папка рассказывал.

- Был, - подтвердил Валька. И вспомнил фотопортрет в комнате мамы. Живого отца он не видел никогда, но сейчас ему - против всех законов природы - казалось, что он может вспомнить… - Он погиб в Афганистане.

- Папка не любит вспоминать про Афганистан, - сказала Олеся. - Только если немного выпьет, всегда песни про него поёт. И ещё повторяет из ДДТ - он очень Шевчука любит:

- Если был ты, старик, на неправой войне -

Что ответить тебе?

Я тебе не герой, не судья и не врач…

Я одно знаю точно: ты не был неправ,

Умирая в грязи чужой!…

- Олеся примолкла, а потом спросила: - Ты тоже, наверное, хочешь стать офицером?

- Офицером, - подтвердил Валька. - А ты?

- Я бы хотела стать военной лётчицей, - ошарашила его Олеся. - Нет, правда! Только папке я не говорю, а Димон хохочет… - она обиженно нахмурилась, - и говорит, что женщинв военной авиации нет.

- Нет, кажется, я фотографию видел… - вспомнил Валька. - Только это, по-моему, американки были.

- А! - Олеся махнула рукой. - У нас мало военных самолётов, в Бе ларуси. Может, в Россию поеду, теперь опять можно у вас учиться.

Димон тоже раньше хотел стать офицером.

- А теперь раздумал? - поинтересовался Валька. Этот загадочный Димон интересовал его всё больше и больше.

- Его сейчас не поймёшь… Он злой стал, как вернулся, - вздохнула

Олеся. - Говорит: закончу школу, военный ВУЗ, а служить не буду. Говорит - уеду куда-нибудь, где справедливая война, как недавно у сербов в Косово, помогать, и даже денег мне не надо… Так, ладно это всё разгооры, а конюшня - вот она. Готовься - начинаем учиться ездить верхом!

…Видно было, что Олеся коней очень любит, и они ей отвечают тем же. Сухое,чистое помещение, где по обеим сторонам от широкого прохода стояли в загонах два десятка коней, встретило девчонку по-фыркиваньем и похрапываньем. Олеся шла по проходу, поглаживая большие головы, нагибавшиеся к ней через загородки с написанными именами, аВалька остановился у дверей, делая вид, что внимательно рассматривает развешанную на специальных стояках сбрую - половину предметов мальчишка даже в кино не видел.

- Выбирай, - предложила Олеся, широким жестом обводя конюшню.

- М? - Валька переступил с ноги на ногу.

- Ну, пройдись и выбери, - пояснила Олеся.

- Да? Сейчас, - Валька набрал побольше воздуха в грудь и двинулся проходом, стараясь держаться точно посередине. Серый лобастый конь потянулся к плечу мальчишки, и Валька поспешно отскочил, треснув-шись плечом в дверь загородки напротив.

Олеся громко и звонко расхохоталась, гладя, как Валька, покраснев до корней волос и заставив себя криво улыбаться, потирает плечо, бросая на серого свирепые взгляды.

- Не бойся, они это чувствуют!

- Ага, это не трудно… - пробормотал Валька. - Ну вот пусть этот серый и будет мой. Как его зовут-то?

- На дверце посмотри, - Олеся прислонилась к загородке. Рыжий сухоголовый конь положил морду ей на плечо, и девчонка рассеянно почесала ему надглазья, наблюдая за манипуляциями Вальки.

Серый оказался Шпиком.

- Почему такая кличка? - удивился Валька.

- Он,ещё когда жеребёнком был,всегда встречал любого, кто входит в конюшню и потом мимо загонов с таким видом, словно всё про всех знает. Так берёшь его?

- Пожалуй… Эй, а он никому не понадобится? Влетит ещё…

- Не влетит, их тут с запасом, - успокоила его Олеся.

- А что с ним делать? - задал Валька наконец самый насущный вопрос.

- Смотри, - девчонка подошла к стенке. - Вот это - сбруя. Вот удила.

Делай, как я, - она повернулась к рыжему. - Вот эта штука называется трензель, её вставляют в рот… оп!

- Мммм… - Валька попытался засунуть железку на ремнях в рот коню, но Шпик с абсолютно равнодушным видом стоял, сжав зубы. В его глазах отчётливо читалось: "Чхать я на тебя хотел, па-ацан!" - Олесь! Оне не хочет!

- Ерунда, он дурит, - откликнулась девчонка. - Зажми ему ноздри.

- Вот так? - Валька выполнил совет, и Шпик открыл рот с таким видом, словно собирался сказать: "Ох и утомил ты меня, парень!" - А дальше?

- Дальше вот эту бляшку - сюда, в центр лба, а ремни - за уши… так, да не бойся, он пугает! - она хихикнула, глядя, как Валька отдёрнул руку от внезапно открывшихся конских зубов.

- Ничего себе пугает! - вырвалось у Вальки. - Он же руку откусить может!

- Руку не знаю, а пальцы - запросто, - согласилась Олеся. - Но это только если разозлится, а сейчас он пугает, тебе говорю! Застегни пряжку… Вот так. Теперь можно править. Так… Вон то седло - его, и потник - тоже, тащи сюда.

- Это ТУДА входить придётся?! - уже отправившийся за указанными предметами Валька остановился. - Он же меня расплющит!

- Не станет, хотя и может, - улыбнулась Олеся. - Он весит семьсот килограммов.

- Сколько?! - выдохнул Валька. - Олесь, мне всего четырнадцать лет. И я хочу жить. Или хотя бы написать завещание.

- Можешь сказать устно, - предложила Олеся.

- Хорошо, - покорно согласился Валька. - Я завещаю тебе пятьсот рублей…

- Немного,но в пересчёте на "зайчики" пойдёт, - согласилась Олеся.

- …долгов, - закончил Валька. - Слушай, а может, ты его мне это… оседлаешь?

- Ты собираешься всё время сидеть на заставе - или выпросишь у папки УАЗик? - вопросом ответила Олеся. - Пешком ты тут ноги сотрёшь. Тащи потник и седло!!!