Чтение 6–й страницы книги ~Мы живем на границе~

– Нет… Я ребят поспрашиваю, но темно было.

– Номеров могло не быть, – вмешался Скиба, барабанивший по рулю пальцами. – И всё равно никто их не задержит. Да и так ясно все. С молодежи всегда и начинается.

– Глеб, – атаман отвернулся от окна, посмотрел на мальчика, – завтра же предупреди своих: за пределы станицы по одному не выходить, младших и девушек не отпускать, куда идете – говорить как можно большему количеству людей… С собой носите нагайки и ножи. Будьте предельно внимательны.

– Понял, есть, – кивнул Глеб. – Павел Петрович, они кричали "алллах акбар" и еще про русских всякое…

– Знаю, – шевельнул щекой атаман.

– Павел Петрович, ведь можно же узнать, откуда они… Мы бы им устроили праздник святого Иоргена пополам с крестовым походом…

– И думать забудь, – отрезал атаман. – Их, может, посадят… а может – и нет. А вам впаяют по десять-пятнадцать лет.

Скиба за рулем вполголоса выругался, потом спросил:

– Этот… человек в сером с погонами, он кто?

– Новый зам по оперативной работе, позавчера прислали, – сообщил атаман. – Может, усердный не по уму, а может – прикормленный… Ты чего сидишь?! – он покосился на Глеба: – Марш домой!

Глеб выскочил наружу и пропал в темноте, откуда раздалось хоровое:

– Эх, казаки, ух, казаки -

Завтра будем рубить царские полки! – и удаляющиеся многоголосый смех.

– Тебе самому не хочется поехать и навести порядок? – Скиба убрал руки с баранки. Атаман неопределенно хмыкнул. – А завтра они станицу подожгут?

– Не девяносто пятый, – отозвался Гаркало.

– Именно, – непонятно отозвался Скиба…

…– Хорошо подрались,- сказал Сергей и, устраиваясь на сене, замурлыкал:– Отдадут тебя замужДа в деревню большую,Да в деревню большую,В деревню чужую…Мужики-то там бьются,Топорами секутся…

Я сперва-то, знаешь, Глебыч, не лез, там же Любка со мной была… А как услышал это – "бей русских!", так я не знаю, затмение нашло. Но и она молодец – схватила штатив… – Сергей засмеялся. – Но родители у тебя классные. Ни слова не сказали…

– А что говорить? – Глеб вытянулся на простыне. – Мы казаки. У нас тут жизнь такая всегда была. Когда лучше, когда хуже, но всегда. Конечно, можно уехать… Но ведь Родина.

– Много она вам дает, – вздохнул Сергей. Глеб покачал головой:

– А Родина дает только жизнь, и все. Остальное – это государство, правительство… Они могут быть хорошими, плохими, всякими. А Родина – это как мать. Мать плохой не бывает.

– Да, конечно, – сказал Сергей. И зашуршал сеном, отворачиваясь к стене.
3.

Перед самым рассветом на южной окраине станицы поднялась стрельба, густая и плотная. Глеб сидел и слушал, понимая, что и Сергей не спит; потом послышался голос матери, ответ отца, и он вошел на сеновал – автомат на боку, в руках он нес два патронташа и ружья: двустволку-вертикалку 16-го калибра и трехзарядный полуавтомат 12-го.

– Подъем, казаки, – негромко сказал он, ставя ружья у стены. – Подъем, подъём… Значит, я пошел, женщины в доме, смотрите тут.

– С богом, па, – серьезно сказал Глеб, соскальзывая вниз.

Они с Сергеем поднялись на крышу и легли на остывший шифер. Стрельба продолжалась, хотя и стала реже. Вспышки выстрелов мерцали то тут, то там.

– Калашниковы… – Глеб положил рядом полуавтомат. Сергей зарядил вертикалку. – О, граната из подствольника… Погоди, я сейчас…

Он вернулся через минуту и, сев спиной к южной окраине, закурил "Винстон". Молча предложил Сергею – тот покачал головой и, нахмурившись, сказал

– Я…я вот сейчас вспомнил: туалет школьный, чистый, хороший… и мне сигареты предлагают, а я отказываюсь…

– Вспомнил?! – Глеб ставился. – А еще?!

– Все, – вздохнул Сергей. – Вроде уже не стреляют?

– Вроде, – Глеб присмотрелся. – Будем отца ждать, что я…

Они сидели на крыше. Начало светать, пополз туман. Перекличка петухов покатилась по улицам. Мальчишки ждали, то и дело прикасаясь к ружьям.

– Смотри, твой отец! – Сергей вскочил, и Глеб поднялся тоже.

Илья Григорьевич подходил к калитке с двумя другими казаками. Они распрощались, и Семага, придерживая локтем "калашников", вошел во двор, скрывшись за деревьями.

Мальчишки слетели с крыши и успели перехватить Илью Григорьевича на крыльце.

– А, не спите… – он улыбнулся, передал автомат и разгрузку сыну. – На, почисть и спрячь, куда обычно.

– Что там было? – Глеб принял оружие. Его отец хмыкнул:

– Да… Дружеский визит, постреляли и разошлись…Они сейчас уже, наверное, в милицейскую форму переоделись и сами себя ищут.

– Наши все целы? – быстро спросил Глеб. Илья Григорьевич кивнул:

– Все…У них один остался, а другого поймали. Он в болото ввалился, ну, Драгутин ему руки к затылку и заломал. Хохол, кажется… А дохлятина – негр! Потому и бросили, кому охота с наемником возиться… Стёкла в трех домах побили, гады… – он покосился на, шевельнувшуюся в окне занавеску и хлопнул мальчишек по затылкам: – Ладно, я пойду мыться и спать. А вы оружие почистите, уберите, да и поспите тоже…

…– Гле-еб! Глебка-а, Сер-ге-ей!

Занудный голос Нинки не оставлял шансов поспать еще, и Глеб со стоном сел. Сергей еще лежал, подперев щеку рукой и смеялся:

– Вот и поспи! – сказал он.

– Чего тебе?! – рявкнул Глеб. – Поешь сама!!!

– Мы давно поели! – завопила Нинка. – К тебе твои!..

…Володька, Петька и Мирослав сидели на траве возле велосипедов. У Володьки под левым глазом синел отличный фингал.

– О, этого вроде не было, – заметил, пожимая руки, Глеб. – Это кто тебя?

– Отец, – хмуро ответил осетин, забрасывая в огород Семаг камешек. – Ночью…

– Ты спроси – за что, – хмыкнул Петька. Мирослав блеснул зубами:

– Как начали стрелять, наш Джигит хватает со стены "архар"[39],открывает окно и начинает вести огонь в направлении…

– Трепло, – нехотя сказал Володька и потер синяк. Петька засмеялся, Серб невозмутимо продолжал: – …атакующих. Гильзы летят в кровать к трехлетней Зузке, она орет…

– Дождешься… – пообещал Володька.

– …вся комната в дыму, дядя Иса наощупь…

Володька прыгнул на Мирослава, и они покатились по траве. Петька сказал:

– Мы за раками собрались с ночевкой… Поедете?

– Мне не на чем, – сказал Сергей, опиравшийся на забор.

– Да что мы, велик не найдем?.. Э, хорэ! Хорэ-хорэ-хорэ!..

Володька успел разбить Мирославу губу, и тот весело сплевывал кровь, продолжал невозмутимо:

– Я не дорассказал…

– Вы слышали, один нападавший негр был? – вмешался Глеб. Серб переключился:

– Да ты чё?! – он задумался и прочел:– Лучше в джунглях ты молилсяДеревянному божку -На хрена гулять явилсяПо кавказскому песку?!И душа, как голубь белый,Из дурманящего снаВ небо дымное взлетелаИ спросила: "НА ХРЕНА?!"

– Ай-ай-ай, убили негра, убили негра, казаки замочили, ни за что ни про что, – прибавил Сергей. – Что за расисты, что за ку-клукс-клановцы?![40]Так что, найдете велик? А кто пойдет за "клинским"?

– Уже, – Петька указал на багажник своего велика. – "Белый медведь".

– Заедем к матери, отпрошусь,- оказал Глеб. – Велик у Костьки второй есть, точно.

– Ведро возьми, то, прошлогоднее! – крикнул ему вслед Мирослав.

Мальчишки были в шортах и в кроссовках на босу ногу, но к поясам были прицеплены "байкеры", а к рамам у Глеба и Петьки – нагайки. Руля одной рукой, второй Глеб обзванивал по взятому Мирославом сотовому всех, до кого мог дозвониться, передавая коротко содержание разговора о атаманом вчера вечером. Сергей мотался на багажнике, но Костька, к которому они заехала, молча выкатил велик и так же молча удалился.

– В комп режется, – заметил Мирослав, – Его все уехали, а то ему или больше часа сидеть не дают, или вообще запрещают. Вот он наверстывает

– А куда мы едем? – уточнил Сергей, опробуя велик. Глеб ответил:

– Пока – к матери. Если отпустит – то у нас одно место есть…

– Закачаешься, – подтвердил Мирослав…

…Женщины, собравшись возле ограды фермы, молча смотрели на то, как пятеро мальчишек в ряд катят по пыльной дороге, удаляясь и удаляясь. Кто-то оказал:

– Бедные родители… Найдут их, нет?

Кто-то ответил:

– Наши все делают… А он вежливый такой, умный, веселый. Хороший мальчик, не то, что наши паразиты.

И еще кто-то возразил:

– А свой-то пропадет – тогда что? Тут рядом отпускаешь – и сердце не на месте…

А кто-то подытожил печально:

– Время…

…Когда велосипедисты подъехали к краю болот, Сергей присвистнул:

– Ну и приехали.

– Спа-акойно, – заявил. Петька. – Главное что? Главное – жми на педали сильнее, – и с этим ценным советом он въехал в болото.

Колеса погрузились на четверть и явно шли по чем-то твердому. Глеб со смехом пояснил:

– Там старая гать. Мы ее подновляем… Давно уже нашли – это и… – ну, поехали, поехали!

За гатью начинались кусты с незаметной тропинкой, на которой по голове, плечам и спине хлестали ветви. Тропинка обрывалась на небольшом песчаном пляже на берегу одной из многочисленных речушек, протекавшей в болотах, а правее поднимался каменный утес, в этом равнинном краю казавшийся скалой-великаном.

– Ого! – Сергей притормозил ногой.

– То-то, – довольно заметил Петька. – Это наше место… ну и твое теперь.

– Спасибо, – Сергей улыбнулся. – А раки тут точно есть?

Петька молча развел руки до размеров лангуста. Потом подумал и раздвинул их на глубоководного краба. Подумал еще и добавил:

– Одна клешня. Вечером увидишь.

– До вечера далеко, а пока давайте устраиваться, – приказал Глеб.

А, собственно, что было устраиваться-то? Велосипеды составили рядом, гитару повесили на куст, ведро и пакет с припасами уложили рядом, двухлитровую бутылку пива опустили в воду. Сергей начал стаскивать кроссовки, но Глеб остановил его.

– Погоди, – сказал он, покосившись на остальных. – Там ноги разобьешь босиком.

– Где? – не понял Сергей, глядя на товарищей. Те тоже запереглядывались, и Серб сказал, доставая из багажной сетки мощный фонарик:

– Да ладно, сказал "а" – говори "б"… Бокс, ты, вроде, надежный парень. Мы тебе сейчас покажем то, про что только мы четверо знаем, больше никто. Ну, может, тот, кто… но он или мертв,или далеко. В общем пошли.

Сергей выпрямился, в его глазах появился острый интерес. Четырнадцатилетнего мальчишку нельзя чем-то заинтересовать и не договорить – неузнанная тайна будет мучить его, словно кусок раскаленного железа в кармане.

– Пошли…

… Подножье утеса заплел хмель – густющей плотной сеткой, прочной, как проволочное заграждение. Но Глеб, что-то отмерив, решительно отогнул упругие стебли – и Сергей увидел черную дыру пещерного входа, примерно полтора на полтора метра. Изнутри холодно и безразлично глядела темнота, в которую врезался мощный луч фонаря Серба,вырезая из нее песчаный пол, озерцо прозрачной воды, в котором кипели песчинки, камни…

– Пошли, – сказал Глеб, первым ныряя внутрь.

Сергею показалось, что внутри очень холодно – хотя вряд ли там было намного холодней, чем на свободе. Ещё там было темно – фонарь остался снаружи, Сергей своей же спиной закрывал себе пространство – но вдруг откуда-то сверху упал живой свет, и Сергей увидел металлическую лестницу, прислоненную к камням.

– Поднимайся, – сказал Глеб сверху. Сергей увидел его в проеме другого входа, куда и вела лестница. Петька невежливо пихнул Сергея в зад, и тотокончательно вошел в пещеру.

Второе помещение было меньше, чем первое – четыре на четыре, метра два высотой – но куда больше походило на жилое. Вдоль одной стены шел деревянный настил нар, на нем лежали несколько свертков – спальные мешки, рюкзаки, еще что-то. Настил был и у второй стены – но примерно на уровне живота стоящего в рост человека. И на этом настиле в свете мощной керосиновой лампы Сергей увидел…

– Откуда это?! – выдохнул он потрясение.

– Мы это все случайно нашли, – сказал Володька. – Два года назад… Тут много всего было – рация, форма, еда, только все попортилось. А ЭТО было смазкой залито.

– Тут линия фронта проходила, – пояснил Петька. – Ну и кто-то заложил базу… Не поймешь, то ли немцы для диверсантов, то ли наши для партизан… Вот, короче.

– И самое главное, – Глеб, возившийся с лампой, повернулся к Сергею, и лицо у него было строгое. – Ты, может, думаешь, что мы это, как детишки оставили – поиграться, пострелять? Нет… Мы это НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ оставили. Если ЧТО, – у нас база есть, оружие и боеприпасы на первое время. Вот так. Чтобы не было, как в Чечне, где наших четверть миллиона жило, а их духи на одной наглости выгнали…

Сергей ходил вдоль стеллажей, касаясь рукой того, что на них лежало.

– Тут же не на четверых, тут на четыре десятка, – сказал он потрясенно.

– На восемь человек, полностью вооруженных, – уточнил Мирослав. – Мы так рассчитываем, что В СЛУЧАЕ ЧЕГО к нам кое-кто еще присоединится. Но пока помалкиваем.

– Это ж подсудное дело, – голос Сергея звучал восхищенно.

– Да, – гордо сказал Глеб. – А что нам делать и на кого надеяться, если у нас на всю страну три боеготовых дивизии и четыре боеготовых бригады?[41]Или ты думаешь, у отца автомат в милиции зарегистрирован? Нас бы еще в середине девяностых всех зарезали, если б мы что-то регистрировали.

– Ё-моё! – Сергей снова начал блуждать вдоль стеллажа. Петька давал пояснения:

– Вот ДП, то есть "дегтярь-пехотный" 27-го года. Хорошая штука, но тяжел, зараза, и магазин маленький, всего сорок семь патрон, да и неудобно с таким блином сверху… Вот, видишь – ППШ, их у нас шесть целых, отличная вещь, но бронежилеты не берет; правда боевики бронежилетов и не носят… Вот СВТ, самозарядки Токарева, их четыре – капризные и отдача убойная, зато мощные… Вон две снайперки мосинских, оптика ничуть не пострадала…. И пистолеты есть – шесть ТТ и два "вальтера"… А это, на пивные банки похоже – это немецкие гранаты осколочные…

– Я раньше думал, что у них такие… – Сергей рассматривал гранаты, – ну, на длинных ручках. Они их ещё за голенищами носили…

– Да, такие тоже были… Вот патроны, патронов много, только к "вальтерам" мало, а так полно; тэтэшные и к пэпэша подходят, а эсвэтэшные – и к пулемету, и к снайперкам…Видишь, упакованы герметично, а эти уже мы распечатывали… А вот тут взрывчатка, тротиловые шашки – видишь, тоже герметично все, а это тоже мы опробовали… Тут шнур запальный… Разгрузки охотничьи, мы сами покупали и переделывали. И рюкзаки, и спальники… Вон там керосин, до фига, это еще старые запасы, а бензин мы запасли, и масломашинное – это для "молотовского коктейля"[42]…

– Ну и да-а… – только и сказал Сергей, обхватывая себя руками за плечи. – А если я растреплюсь, то что – утопите?

– Не растреплешься, – уверенно сказал Глеб. Сергей помолчал, кивнул:

– Не растреплюсь… Даже если… когда мои найдутся и я уеду, я вое равно буду молчать, а если что – доберусь к вам. Честно. Но это!.. – он помотал головой: – Как в кино про Велика Отечественную, правда!

– А чем мы хуже? – спросил Глеб. – Ничем. Это просто кому-то НАДО, чтобы мы были хуже. Я читал старую книжку про тогдашних ребят, вон, и Серб читал и Володька, а Петькау нас неграмотный… – все посмеялись, и Глеб продолжал: – Казьмин Володя, он был младше нас, а защищал Брестскую крепость. И из плена бегал девять раз его ловила, били, снова сажали, а он все равно… И на десятый сбежал, в партизаны… Марат Казей – три эшелона взорвал, а в последнем бою себя и эсэсовцев подорвал гранатов… И сколькотаких было? Про них уже и не помнят почти… А мы чем хуже? Вон, Дэцл. Про него столько шутят, а помнишь, как он в "Последнем Герое" себя показал? И по хозяйству, и на рыбалке, и в соревнованиях… Музычка у него придурочная, а сам-то оказался хороший парень…

– Ждали, ждем, – сказал Мирослав,– Все ходили грязные,Оттого сделались похожие.А под дождемОказались разные.Большинство – честные. Хорошие…

Это ваш Башлачев. И еще… – он задумался, пошевелил губами и прочел: – И можно жизнь свою прожить иначе.Можно песенку оборвать.Только… вырастет новый мальчик -За меня, гада, воевать…

– Это тоже он.

– Короче, я с вами, – твердо сказал Сергей. Подумал и опросил: – А пострелять можно будет?..

…Перекупаться можно даже в обалденно жаркий день. Что и произошло со всеми пятерыми. Они выползли на раскаленный песок и растянулись на нем, стараясь не корчиться от холода и постепенно оттаивая – слышалось только пыхтение. Наконец, Глеб приподнялся и сообщил:

– А вечер-то уже скоро… Давайте дров подсоберем и для костра все приготовим, а то ахнуть не успеем – придется в темноте по кустам шариться… Подъём, подъем, – он встал и с удовольствием попинал безвольные тела. – Ну, собираем раскиданные мослы и вперед, живей!

Угрозами физического насилия ему удалось заставить всех таскать хворост – настоящих дров тут было не найти – и через полчаса на краю пляжа возле кустов выросла громадная куча, но все исцарапались, пообжигались крапивой и накормили пересиживавших жару в кустах комаров. Все взмокли и с удовольствием еще раз искупались, но недолго, а потом опять попадали на песок, но уже в тень, протянувшуюся на две трети пляжа – дело в натуре шло к вечеру.

– Давайте в карты сыграем, – предложил Володька. Мирослав, закрывавший локтем лицо, заинтересованно приподнял руку:

– В "дурака" на раздевание.

Все зафыркали и завозились, разбирая шорты и кеды. Мирослав подумал и повесил на шею гитару; снять ее он согласился только после небольшого выламывания рук.

– Интересно, – спросил Сергей, – пионеры-герои играли в карты?

– Почему нет? – Глеб тасовал старую колоду, извлеченную из багажной сетки. – Игра, так игра… Серб, ты зачем шнурки вытаскиваешь?

– Это отдельные предметы, – невозмутимо заявил Мирослав. Глеб покачал головой:

– Ну, жук… Сунь обратное то в следующий раз резинку от плавок объявишь отдельным предметом. Тебе только уступи… Сунь, я сказал!!! Тебе все равно всегда в карты везет!

– Да он просто жульничает, – пояснил Петька. – Давай, я сдам… На моей памяти он вообще один раз проиграл.

– Зато как! – оживился Володька. – В прошлом году мы под Новый Год в школе репетировали, ну и задержались… Кто еще был, Глебыч?

– Я уже не помню, – Глеб засмеялся. – Играли на желание, и Серб продул…

– А я выиграл, – гордо заявил Володька. – И говорю ему…

– Короче, – Мирослав хрюкнул, – я пробежал голый вокруг школы по сугробам, постучал в каждое окно и крикнул: "С Новым Годом!" Хорошо еще, что уже никого не было…

– Умалчиваешь, – осуждающе покачал головой Глеб. – В 3"А" старшеклассниц еще репетировали, а они толком ничего не поняли. А вот в комнате техперсонала баба Люся сидела и как раз шторку отодвинула – посмотреть, во дворе свет горит, или нет, когда Серб подбежал…

– Минус одиннадцать было, – сердито сказал Мирослав, – а я в трех местах по пояс провялился, так что мне не до бабы Люси было… Козыри что?

– Пики, – Петька выложил остаток колоды. – Чужие вещи не ставим!..

…Володька проигрался первым и под общий смех передал плавки важному Мирославу, который был не то что при своем: в его распоряжении оказалась большая часть проигранных вещей. Присоединив плавки Володька в этому складу, Мирослав осторожно поднялся, прошел к своему велосипеду… По внезапной нехорошей тишине Володька понял: что-то не то, обернулся…

– Улыбочку, – "мыльница" в руках Серба мигнула вспышкой. – Спасибо. Пошлю в журнал для извращенцев. Гордись. Письма градом посыплются.

– Паразит… – тоскливо сказал Володька, краснея.

– Меняю негатив… нет, ставлю негатив! – Мирослав плюхнулся на свое место, покрутил фотоаппарат. – А тебе ставить нечего. Дурак ты, Джигит. Круглый, по правде сказать… Еще можно сделать большой снимок и поместить его в газете – на первое сентября: "Кто как провел лето?"

Володька зарычал, поднялся и потел купаться. Остальные вернулись к игре, но она внезапно показалась скучной. Мальчишки еще с четверть часа похлопали картами; Глеб тоже продул трусы, но после этого игра увяла окончательно. Все разобрали свою одежду и просто молча устроились на берегу: Сергей и Володька сидели, обхватив коленки руками, остальные полулежали, опершись на локти.

Наступал настоящий вечер, солнце почти село за лес на том берегу. Стало прохладней, зазвенели комары.

– Скоро раки полезут, – сказал Мирослав, но его не поддержали. После нового молчания Сергей поднял голову: – Смотрите, звезда.

– Это не звезда, это Венера, – Глеб вздохнул. Всем почему-то стало грустно и как-то не по себе. Венера немигающе смотрела вниз – пристально и холодно. Петька вдруг смущенно оказал: