Чтение 20–й страницы книги ~Замуж за египтянина, или Арабское сердце в лохмотьях~

– Придется, – как приговор произнесла свои слова Клава. – Ты человека убила. Для тебя главное – до России-матушки добраться, а там пусть сажают.

– Я не хочу в тюрьму, – вновь повторила я и почувствовала страшное головокружение.

– Да я же тебе не про египетскую тюрьму говорю, а про российскую. Там условия получше.

– Ты пытаешься меня успокоить? Клава, тюрьма – она и в Африке тюрьма. Я не хочу садиться в тюрьму из-за какого-то африканского шантажиста.

– Тоже верно, – Клава посмотрела на меня понимающим взглядом. – Да, девонька, влипла ты по самые уши. Жалко мне тебя, но ведь твой муженек сам тебя в тюрьму упечет.

– Если я спрячу труп, то не упечет, – судорожно произнесла я, стараясь не смотреть Клаве в глаза.

– А куда ты его спрячешь? – от неожиданности Клава прикрыла свой рот ладонью и испуганно посмотрела на меня. – Квартира-то крохотная совсем. Негде тут труп прятать. Даже мебели никакой нет.

– У меня есть ключи от грузовика, принадлежащего Ахмеду. Есть грузовик стоит у дома, то можно засунуть тело в кузов и чем-нибудь прикрыть его.

Клава вновь захлопала глазами и заговорила серьезно:

– Валя, ты, конечно, девушка хорошая. Приятная, симпатичная, просто тебе немного не повезло. Нет, даже не немного. Тебе сильно не повезло. Я искренне тебе сочувствую и очень хочу, чтобы у тебя все получилось, чтобы судьба к тебе сжалилась и ты вернулась домой без потерь. Но ты пойми меня правильно: я мать-одиночка и на мне трое детей.

– Ты это к чему говоришь?

– К тому, что я во всем этом принимать участие не могу. Ты не обижайся, ладно? Ты этого перца хлопнула, потому что он тебя достал, я тебя ни в чем не осуждаю. Но и помочь я тебе не смогу. Если я сейчас с тобой этот труп в грузовик понесу, это – уже соучастие в убийстве. То, что ты серьезно рискуешь, можно понять. Тебе уже терять нечего.Если, дай бог, тебя муж не застукает, то, может, и все обойдется. Сколько людей пропадают без вести, и этот перец пропадет. Я бы на твоем месте точно так же поступила. Уж лучше использовать хоть какой-нибудь шанс, чем сидеть сложа руки. А вот мне рисковать незачем. Мне нужно домой вернуться, и лишних проблем мне не надо. Ежели я своихдетей не воспитаю, на ноги их не поставлю, не дам им хорошего образования, то их уже никто не поднимет. Надеюсь, ты на меня не в обиде: я ведь в этой ситуации не о себе думаю, а о детях.

– Клава, я все понимаю.

– Валька, извини еще раз, но тут я тебе не помощник. Конечно, я понимаю, что мы соотечественницы и что я просто обязана в данном случае оказать тебе поддержку, но и ты пойми меня правильно. Трупы таскать я не обязана и уж тем более не могу оставить своих детей сиротами.

– Клава, я все поняла. Ты только не оправдывайся, пожалуйста, – я говорила так и ощущала, как острая боль, словно ножом, пронзила мое сердце. – Ты побудь со мной еще десять минут. Пожалуйста!

– Ну, если только десять минут, – не могла не согласиться со мной Клава и раздраженно посмотрела на мертвого Ахмеда. – А знаешь, ты правильно с этим перцем поступила. С ними только так и надо. На одну обезьянку, которая тянула из наших девушек деньги, стало меньше. А то ведь эти гады раскусили нашу широкую душу и пользуются ею наполную катушку. Тянут из наших женщин последние копейки. Их бабам-то хорошо: они сидят дома, не работают и довольствуются малым. Сколько там им денег нужно? А вот нашим женщинам сидеть дома никто не дает, они вкалывают с утра до вечера. Им же детей прокормить надо и дать им достойное образование. Им никто на блюдечке с золотой каемочкой ничего не принесет. Так мало того, что наши женщины пашут, чтобы детей на ноги поставить, так они еще и здешних арабов спонсируют, забирая у детей последние крохи, везут все сюда. Вымотанные, уставшие, нервные, затюканные суровой жизнью, наши бабы приезжают сюда только по одной простой причине: чтобы услышать красивые слова и почувствовать себя любимой и желанной. И пусть это все ложь, пусть все эти чувства фальшивы, просто самообман тоже иногда бывает полезен. Иногда нам нужно верить в то, чего нет. Так ведь жить легче: пусть хоть какая-то надежда, чем совсем никакой. Только ведь не все женщины такие решительные, как я. Не понимаю, зачем сюда годами ездить и свои кровно заработанные денежки на этих лжецов спускать? Уж лучше как я поступать: если мужик наобещал с три короба, за шкирку его – и в Сибирь. Пусть привыкает к местным морозам. Я, конечно, понимаю, что если он прирожденный альфонс, то от него толку будет мало, но ведь я не из тех, кто позволит ему по нашим сибирячкам гулять. Я его к труду приучать буду. Постараюсь, чтобы, кроме койки, от него еще хоть какая-то польза была. Кормить буду только в том случае, если он хорошо потрудится. С мужиками нужно действовать методом кнута и пряника: не хочет дров наколоть – без обеда останется. На холодильнике замок повешу. Как только он есть захочет и топор в руки возьмет, чтобы дров порубить, я ему кусочек свежего мяска в рот суну. Я с мужиками обращаться умею! Они передо мной в молодости на четвереньках прыгали и хвостиком виляли, каждый из них надеялся на мою благосклонность.

Почувствовав, что Клавин монолог может длиться бесконечно долго, я вежливо ее перебила и еле слышно произнесла:

– Клава, ты обещала побыть со мной десять минут. Ты побудь здесь ровно минутку, а я только вниз спущусь и посмотрю, где стоит грузовик Ахмеда – где-нибудь поблизости или нет. Я быстро!

От неожиданности Клава открыла рот, и я сразу уловила в ее взгляде ярко выраженное смущение.

– А если ты не вернешься?

Ее вопрос прозвучал для меня как настоящая пощечина. Я ждала от Клавы всего, чего угодно, но только не этого.

– Как не вернусь?!

– Вот так, не вернешься, и все.

– Ты мне не доверяешь?

– А вообще-то я тебя не знаю, – вновь удивила меня своим ответом Клава.

– Клава, но как ты могла так обо мне подумать? – вырвалось у меня.

– А как я должна о тебе думать?

– Не знаю… Но мне кажется, что я не давала тебе повода так обо мне думать.

– А я ничего плохого о тебе и не сказала. Я лишь высказала свое предположение: ты сейчас уйдешь свой грузовик искать, а в это время в квартиру войдет твой муж и подумает, что этого перца замочила я. Вызовет полицию, наденут на меня наручники, и прощай свободная жизнь. Нет, Валюша, оставаться в этой квартире наедине с мертвым перцем я не буду. Извини.

– Тогда пойдем посмотрим, где грузовик, вместе.

– Пойдем, а то мне что-то уже совсем дурно: столько времени рядом с трупом сидеть.

Как только я встала на ноги и хотела было открыть входную дверь, Клава усмехнулась и заметила:

– А ты в полотенце пойдешь?

– Ох, точно! Я сейчас быстро переоденусь.

Бросившись в комнату, я скинула с себя окровавленное полотенце и, достав из сумки свои вещи, принялась одеваться.

– А ну-ка голубушка, постой, – сказала Клава и подошла ко мне.

– Ты себя в зеркале видела?

– Видела.

– Страшное зрелище! Вообще за такие побои надо пообрывать руки тому, кто это сделал. Дай я тебе хоть раны слегка смажу.

Клава смазала мои раны, не забывая при этом меня жалеть и посылать проклятия в адрес Валида, я тут же оделась, выпила купленное Клавдией обезболивающее и распустила волосы для того, чтобы ими прикрыть мое распухшее лицо.

Вместе с Клавой мы спустились по лестнице, ведущей во двор и прямо у подъезда наткнулись на грузовик, принадлежащий Ахмеду.

– Это и есть его грузовик, – обрадованно сказала я Клаве.

– Не знаю, на кой черт он тебе сдался, но я бы на твоем месте в эту злосчастную квартиру больше не возвращалась.

– Почему?

– Потому, что дергать тебе нужно из страны, и как можно быстрее. Паспорт у тебя есть, ищи деньги и срочно езжай в Россию-матушку. Проси у нее защиты. Она, конечно, в последнее время не очень похожа на матушку, скорее – на мачеху, но я уверена, что она тебе поможет.

– А как же Ахмед? – растерялась я окончательно.

– А Ахмеду уже ничего не поможет. С ним все и так ясно, а вот тебе спасаться надо. Я не представляю, как ты будешь этот труп тащить в грузовик. Ведь на тебя же все местные жители сбегутся поглазеть. Вся улица. И минуты не пройдет, как приедет полиция, тебя сразу упекут в тюрьму. Даже не тебя упекут, а ты сама по собственной глупости туда отправишься. Пока в квартиру не вернулся твой муж, у тебя есть время сбежать из страны.

– Но ведь если мне даже удастся сбежать из страны, меня все равно обвинят в убийстве, а если я избавлюсь от трупа, то никто не узнает, что Ахмед мертв и что его я прикончила. Все будут считать его пропавшим без вести.

– Я тебя еще раз спрашиваю: как ты собралась труп в грузовик тащить?! Это нереально. Беги от греха подальше, и все. Жалко, что мой Хасан от меня прячется.

– А при чем тут твой Хасан?

– Я бы его за штанину на сувенирной лавке подвесила, но добыла бы у него деньги тебе на билет. Думаю, у него выручка неплохая, да и заначка в чулке на черный день имеется, а ты бы потом нам этот долг в Сибирь выслала. Даже если бы не выслала, то мы бы тебе его простили.

– Клава, ты слишком хорошо думаешь о своем Хасане. Такие, как он, ничего не дают – они только брать умеют.

– А я же не говорю тебе, что я по-мирному деньги хотела у него попросить, – моментально возразила мне Клава. – Я же его за штаны хотела подвесить.

– Клава, а если я дам тебе пятьсот долларов, то ты мне поможешь? – Я постаралась использовать последний шанс и посмотрела на Клаву глазами, полными надежды.

– Я даже за пару тысяч долларов труп в грузовик не потащу, – резко ответила Клава, но тут же одумалась и недоверчиво спросила: – У тебя денег нет ни цента, о каких пятистах долларах ты говоришь?

– Я просто назвала тебе свою цену. Ты же можешь окупить свою поездку и привезти деньги домой.

– Да у тебя денег нет, – по-прежнему не верила мне Клава.

– А если есть?

– Тогда тебе нужно срочно из страны дергать.

– Я хотела бы избавиться от трупа, мне тюрьма не нужна. Я еще молодая, еще смогу исправить свои ошибки и начать новую жизнь. Не будет трупа – не будет и преступления, тогда я могу со спокойной совестью вернуться на родину. Получится, что Ахмед пропал без вести и я не имею к этому малейшего отношения. Даже если мне удастся избежать проблем в Египте, то мне не хочется, чтобы они настигли меня на родине. Так ты поможешь мне или нет? – Я помолчала и тут же добавила: – За пятьсот долларов.

– Пятьсот долларов бы были для меня, конечно, не лишними. Я бы и в самом деле свою поездку окупила. Тем более у меня трое детей…

Почувствовав, что Клава уже практически готова мне помочь, я ощутила, как меня бросило в жар:

– Деньги ты получишь завтра, в три часа дня.

– Ты же сказала, что тебе привезут пятьсот долларов?

– Да. Именно на эту сумму мы с тобой и договорились.

– А на что ты тогда полетишь в свою Москву?

– Мне привезут тысячу. Из этой тысячи пятьсот долларов твои, а пятьсот – мои.

– А ты уверена, что тебя не подведут с деньгами?

– Уверена.

– Тогда по рукам! Что же не помочь хорошему человеку? Я хорошему человеку помочь всегда рада!

ГЛАВА 26

Единственное, за что я очень сильно переживала, так это за то, чтобы раньше времени не появился Валид, потому что я прекрасно понимала: если в квартиру вернется мой муж, то моим планам просто не суждено будет сбыться. Перетащив труп Ахмеда в старенький шкаф, мы сидели с Клавой на кухне, пили холодный красный чай и ждали, когда стемнеет. Клава задумчиво смотрела на Хургаду из окон моей квартиры и не могла не возмущаться по поводу того, что этот город не предназначен для жизни нормального европейского человека, привыкшего к цивилизации и к хоть какому-то маломальскому комфорту.

– Я не представляю, как из Москвы можно переехать на постоянное местожительство в Хураду, – никак не могла успокоиться она. – Хотя, если честно, я Москву не люблю. Какая-то она шумная, неприветливая, злющая. То ли дело – у нас в Сибири. Будет желание – приезжай в гости. У нас такая красота, словами не расскажешь!

– Спасибо, конечно, за приглашение, но я еще не знаю, как дальше сложится моя судьба, а ты меня уже в гости зовешь. Теперь, после всего того, что со мной произошло, я и сама не понимаю, как я могла решиться переехать на постоянное место жительства из Москвы в Хургаду. Знаешь ведь, как любовь туманит голову.

– Неужели ты так сильно влюбилась?

– Сильно.

– Что за перец тебе такой необыкновенный попался, что от него ты так голову потеряла? Ты от русских мужиков хоть раз голову теряла?

– Нет, – покачала я головой. – Увлечения и влюбленности были, а что такое любовь, я не знала.

– Интересно, а почему так?

– Я тоже над этим думала. Может быть, это оттого, что наши мужчины слишком скупы на комплименты и большей частью молчат, а восточные всегда могут сказать тебе то, что ты хочешь услышать. Ведь я так слепо верила Валиду, видела в нем только хорошее и не находила ничего плохого. Он просто потрясающий актер, ему бы в кино сниматься и на театральных подмостках играть. Он умеет так мозги запудрить, что ты никогда не поймешь, где ложь, а где правда и кто же он такой на самом деле. Я видела в нем тонкого, ранимого, душевного, любящего меня человека. Я и представить себе не могла, что он обыкновенный кобель и курортный жиголо, который при этом еще очень высокого мнения о себе. Строит из себя утонченного романтика, а на самом деле врет как дышит. Со стороны Валид выглядел как крайне положительный и порядочный парень, который непонятно каким образом оказался среди такого большого количества египетских курортных альфонсов. Его специализация – это большая и чистая любовь, о которой он может рассказывать часами. У него настолько подвешен язык, что хочется подарить ему всю себя, стать для него одной-единственной и неповторимой. Я и представить себе не могла, что практически каждой туристке он говорит одно и то же. Мне казалось, что такими святыми словами не шутят: Валид любил говорить мне о том, что меня подарил ему Аллах, и клялся мне в бесконечной любви этим же самым Аллахом. Оказалось, что у этого человека нет ничего святого. Он уверял, что уже пресытился другими девушками, что устал от секса без любви, что его душа отсырела и что, увидев меня, он влюбился в первый раз в жизни. Он говорил, что видит во мне мать своих детей и хочет на мне жениться. Валид то и дело повторял, что до меня он был очень плохим, но, увидев меня, он стал очень хорошим, а также то, что наши имена написаны звездами на ночном небе.

– Да, эти слова не для наших израненных женских душ, – согласилась со мной Клава. – Для нас такие слова – как бальзам для кровоточащих ран. Знают, гады, чем брать.

– Для русских женщин – это любовь и надежда, а для арабов – просто работа. Обыкновенная ежедневная работа. Ведь эти курортные мачо работают сразу с несколькими отелями.

– Как это?

– Они заключают устный договор с администрацией одного или сразу нескольких отелей. Каждый рассчитывает свои силы самостоятельно. Если жиголо в отеле работает, то ему еще проще.

– А если нет?

– Если даже не в отеле, то и в этом нет ничего сложного. Если курортный мачо работает, например, в торговой лавке, то он заключает устный договор с отелями, которые находятся ближе к лавке, и начинает крутить любовь с девушкой из определенного отеля. Так вот, за каждую повторно вернувшуюся в отель девушку курортный мачо получат премию от администрации. Наши девушки мотаются в Египет по нескольку раз в году в надежде на свой кусочек счастья, а хитрые курортные женихи, помимо халявного секса и кучи подарков, получают еще свои проценты и премию от руководства отеля.

– Гады, – только и смогла сказать Клава. – На всем бизнес делают, даже на любви.

– А ты только представь, сколько наших соотечественниц в арабов влюбилось точно так же, как я в своего Валида. Восточные мужики чересчур хитрые: они быстро уяснили, что путь к сердцу русской девушки лежит через ее душу. Я к Валиду на удочку быстро попалась, ему не пришлось даже особых усилий прилагать. Я просто очень сильно хотела любви, и вдруг нашелся человек, который мне ее предложил. Я допустила точно такую же ошибку, как и многие другие девушки. Понадеялась на принцип: «Со мной этот мужчина будет другим». Я совсем не подумала о том, что в большинстве случаев этот принцип не срабатывает. Я наивно верила в то, что наша любовь будет длиться вечно, а оказалось, что продолжительность любви зависит напрямую от количества денег, которым располагает наивная жертва.

Увидев, что на улице стало темнеть, я посмотрела на часы и перевела взгляд на Клаву.

– Клава, мне кажется, что уже пора.

– Пусть как следует стемнеет. Так будет более безопасно.

– Да я боюсь, что Валид может вернуться!

– И этого перца замочим. Где наша не пропадала! – как ни в чем не бывало ответила Клава.

– Клава…

– А что? А то мы к этим аборигенам со всей душой, а они к нам – задницей. Пусть знают наших женщин! Все, хватит, лавочка прикрыта, самопожертвование закончилось. Русские женщины поняли, что теперь настало время пожить для себя.

– Клава, мне страшно, – честно призналась я сидящей напротив меня женщине. – В Хургаде в это время только ночная жизнь начинается, а тут мы со своим трупом.

– А мы его в ковер замотаем, – успокоила меня Клава. – У тебя же там в комнате какой-то старый ковер валяется, вот он и пригодится. Этому ковру сто лет в обед, его только на свалку осталось выкинуть.

– Дело не в том, старый он или нет. Ты же сама понимаешь, что мне такого добра не жалко, я вообще не понимаю, как в квартире можно такое постелить. Дело в том, что муж придет – а ковра нет. Валид же тогда может что-то заподозрить.

– А что муж может заподозрить? Он тебя избитую в квартире умирать бросил без денег и продуктов. Может, ты в себя пришла и решила продать этот чертов ковер для того, чтобы купить себе хоть какую-нибудь еду и не умереть с голоду?!

– Ты думаешь?

– Я в этом уверена! А ты хочешь, чтобы мы труп так понесли? Да мы его даже до грузовика не донесем – нас полиция моментально схватит.

– Клава, пусть будет по-твоему.

Как только на улице окончательно стемнело, мы с Клавой завернули Ахмеда в ковер и вынесли на лестничную клетку. Пока мы тащили труп до стоящего рядом с подъездом автомобиля, мне показалось, что прошла целая вечность. Как только нам удалось забросить ковер в кузов мини-грузовика, я посмотрела на изрядно бледную Клаву и быстро проговорила:

– Вроде бы никого!

– Во дворе – точно никого, – подтвердила Клава. – Если никто в окно не смотрит, то можно сказать, что все прошло очень даже удачно.

Едва Клава села в кабину, она вытерла ладонью потное лицо и быстро спросила:

– Ты водить-то машину умеешь?

– Умею, – так же спешно ответила я. – Ты посиди пару минут тут, а я скоро вернусь.

– Ты куда?

– В квартиру. Там кровь немного на пол накапала, нужно убрать. Главное, чтобы не осталось следов преступления.

– А ты вернешься обратно? – как-то недоверчиво спросила меня еще больше побледневшая Клава.

– А где же я, по-твоему, останусь – в квартире, что ли?

– Я жду.

– Я мигом, – произнесла я и бросилась в сторону подъезда.

Поднявшись в квартиру, я постаралась как можно быстрее избавиться от так называемых следов преступления. Окинув комнату беглым взглядом и убедившись, что в ней не осталось ничего подозрительного, я сразу вернулась в машину. Сев на водительское место, я немного перевела дыхание и с дрожью в голосе произнесла:

– Квартирка в порядке. Едем!

Проезжая мимо лавки Хасана, Клавдия чуть было не вывалилась из окна, пытаясь увидеть в ней своего «любимого».

– Валька, стой! – закричала она таким громогласным голосом, что от неожиданности я резко ударила по тормозам и гневно спросила:

– Что стряслось?!

– Да перец там мой в лавке сидит!

– И что теперь?

– Пойду схожу к нему на пару слов.

– Ты никуда не пойдешь.

– Как же так?! Я его столько времени ловила?!

– Клава, – попыталась образумить я неугомонную женщину. – Пожалуйста, давай уедем отсюда. – Кругом столько народа. На одной стороне дороги машина с полицейскими, и на другой – тоже. Куда ты собралась? У нас же труп в багажнике. Если ты пойдешь сейчас выяснять с Хасаном отношения, то просто нас подставишь. На тебя будет смотретьвся улица.

– Но ведь я столько его караулила! – стояла на своем Клавдия, для которой Хасан сейчас стал намного важнее, чем лежащий в машине труп.

– Завтра пойдешь и еще его покараулишь.

– Но ведь завтра его может не быть!

– Да куда он денется? Он всегда на месте. Просто он в лавке от тебя прячется.

– Ты думаешь? – нахмурила брови Клава.

– Да я в этом уверена. Сидит себе в лавке, в своей крохотной каморке и ждет, пока ты уйдешь. Где ему еще быть? Ему товар продавать надо да с русскими туристками знакомиться.

– А чего он от меня прячется? – В голосе Клавдии послышалось разочарование.

– В Сибирь ехать не хочет, – постаралась успокоить ее я. – Что он, дурак, что ли, куда-то лететь, если к нему бабы сами прилетают. Ты лучше покажи мне на курорте хоть одного египтянина, к которому девушки из России за чистой любовью не приезжают. Ни одного не найдешь!

– Что, и в правду нет ни одного? Неужели ко всем прилетают?

– Ко всем, – резко сказала я. – Может, без наших девушек остались только дворники и погонщики верблюдов. У остальных с русскими туристками полный порядок. Да поймиже ты наконец, что Хасан – редкостный болтун. Всю эту курортную мишуру воспринимать серьезно просто нельзя. У этого Хасана мобильный телефон от любовных посланий ломится.

Выждав паузу, я обратила внимание на то, что Клава покраснела до корней волос, и сказала дружелюбным голосом:

– Клава, поехали, а то нас сейчас точно полиция заметет. Свои отношения ты можешь выяснить позже, у тебя еще есть немного времени до отлета.

– Поехали, – дала «добро» Клава. – Все равно этому перцу от нас не скрыться.

Сняв у Клавы со лба темные очки, я надела их.

– Это для того, чтобы я не испугала полицию своим синюшным лицом, – пояснила я и надавила на газ.

– Послушай, а у нас документы на машину есть? – поинтересовалась Клава, как только мы выехали на главную улицу города.

– Откуда?

– Что, вообще ничего нет?

– Ничего. Я в сумке и в карманах у Ахмеда все пересмотрела: никаких документов, только ключи от машины.

– А как же он тогда ездил?

– Понятия не имею! У них здесь вообще вождение довольно странное. Все ездят и друг другу сигналят, прямо как братья. И при этом все друг друга подрезают и то и дело норовят устроить аварию. Правил дорожного движения в Египте и в помине нет. Если есть желание, то можно поехать и поперек дороги. У них здесь столько дорожных происшествий, страшно подумать! Очень много гибнет туристов от того, что местные жители садятся за руль, не умея ничего, кроме как громко петь и давить на газ. В Москве тяжело машину водить, но там хоть все по правилам ездят, а тут – вообще кошмар. Тяжело ездить, когда правила дорожного движения вовсе отсутствуют.

– А если нас полиция остановит и документы на машину потребует?

– Скажем, что мы русские туристки и взяли машину напрокат, а документы забыли в номере.

– Тогда нас точно в полицию заберут.