Чтение 21–й страницы книги ~Меняющая мир, или Меня зовут Леди Стерва~

– Ох, Янка, погубит тебя эта страсть к деньгам.

– Можно подумать, у тебя ее нет. Бескорыстных людей не бывает, мой дорогой. Страсть к деньгам заложена у всех людей с самого раннего детства, просто у одних она выражена меньше и они довольствуются тем, что имеют, а другие наоборот.

– Ох, Янка, Янка, неужто я в тебя влюбился? – произнес Сашка и крепко обнял меня за плечи. – Ты внесла в мою жизнь поток свежего воздуха, которого мне так давно уже не хватало. Наверное, в жизни каждого мужчины бывает своя роковая женщина, так вот, мне почему-то кажется, что ты и есть моя женщина, такой я уже никогда не найду, это точно. Интересно, а что бы с нами стало, если бы мы остались вместе?

– Ну, допустим, мы прожили бы какое-то время, а потом ты бы стал относиться ко мне точно так же, как сейчас относишься к своей жене. Быт съедает любовь, тем более у меня слишком высокие требования и запросы.

– Например.

– Ты бы никогда не гулял.

– Почему?

– Потому что от меня мужчины не гуляют. Я слишком жадная, Саня, даже очень, и больше всего я жадничаю на чувства. Но только это в том случае, если ты мне небезразличен, а вот как только я остыну, то тебе бы сразу предоставилась такая возможность. Мы слишком разные, чтобы быть вместе. У нас разные требования к жизни, разные критерии и, наконец, разные судьбы. Мне было бы душно и тоскливо во Владивостоке. Нет, Владивосток прекрасный город, но слишком маленький для меня, это город не моего полета, понимаешь. А тебе было бы слишком душно и тяжело в шумной Москве. Москва – тяжелый и своеобразный город, к ней надо привыкать постепенно.

Вообще, вживание в Москву – довольно-таки болезненный процесс, не зря говорят – Москва слезам не верит, а слез в ней можно пролить немало. Чтобы жить в столице, надоили родиться в ней, или долгое время работать. Ты бы постоянно вспоминал свою Шамору и сильно страдал. Нам нельзя жить вместе. Это как город и провинция, им никогда не найти общего языка. Город всегда будет диктовать свои правила.

– Знаешь, наверно, мы недостаточно любим друг друга. Когда люди любят друг друга, между ними просто не может быть никаких условностей, будь то город или деревня, – недовольно сказал Сашка, а затем добавил: – Знаешь, я, наверное, злюсь оттого, что это наши последние дни, это как сон, но я совсем не хочу просыпаться.

– Я тоже привязалась к тебе, Сашка, и мне искренне жаль, что это наши последние дни. Меня начинают пугать мысли о том, смогла бы я с тобой жить. Меня неудержимо влечетк тебе, и я скоро просто не смогу с собой бороться.

Ты женатый человек, у тебя ребенок, давай оставим все как есть. Я улетаю в неизвестность и даже не знаю, что ждет меня впереди.

– Может, не стоит отдавать деньги Касьяну, может, рванем вместе куда-нибудь за кордон? Ляжем на дно, нам хватит, и будем счастливы.

– Мы никогда не будем счастливы.

– Почему?

– Потому что это грязные деньги, из-за них погибло слишком много народу, и они никогда никого не осчастливят, даже Касьяна.

Играл джаз. Мы танцевали и пили текилу. Я положила голову на Сашкино плечо, он целовал мою шею.

– Послушай, а здесь есть море или речка?

– Здесь море.

– Так что ж мы медлим, бери текилу и айда купаться!

Сашка схватил бутылку, пару фужеров, и мы побежали к воде. Я стала снимать пиджак, из-под полы выпала пушка.

– Боже мой, Янка, зачем ты постоянно таскаешь ее с собой?

– Я так увереннее себя чувствую.

– Купаться ты тоже с ней будешь?

– Нет, оставлю на берегу.

Мы бросились в воду и начали плескаться, словно малые дети. Затем выбежали на берег и сняли с себя оставшиеся одежды. Зайдя подальше в воду, занялись сексом.

Это было соитие двух страстных, любящих и неугомонных тел, которые умели наслаждаться каждым проведенным вместе мгновением. Нам было хорошо, потому что оба осознавали, что разлука не за горами.

Когда мы утолили свою страсть, Сашка взял меня на руки и отнес в дом. Он нежно положил меня на кровать, а сам сел рядом.

– Тебе было хорошо?

– Мне было больше чем хорошо. Мне было просто замечательно!

Два дня пролетели быстро, практически незаметно.

Это были незабываемые дни, полные любви, счастья и редкостного взаимопонимания. Все время мы занимались любовью, без конца говорили, говорили, говорили. Эти дни навсегда останутся в моей памяти, как милая сказка, которая, к сожалению, не имела хорошего конца. Здесь я не знала никаких забот и переживаний, все мои треволнения куда-то исчезли. Меня берегли и лелеяли, словно я маленькая девочка, которой так не хватало в этой жизни тепла и ласки, а может быть, обыкновенной доброты.

Я встретила человека, с которым мне было легко и спокойно, которого я жутко хотела, предстоящая разлука с которым вызывала во мне неподдельную горечь и острую боль.Черт побери все эти жизненные условности! Ну почему мы такие разные? Я прекрасно знала, что могла бы развести его с женой, поселиться в этом городе и довольствоваться тем, что он имеет, но мне было бы этого слишком мало. Я даже сама не знаю, насколько бы меня хватило – на год, два, а может быть, всего на месяц. Спасти эти сказочные отношения могла только разлука и ничто другое, разлука длиною в жизнь, разлука длиною в вечность.

Мы будем помнить друг о друге и жить этими воспоминаниями. Я думаю, что нам будет этого достаточно. Зато это будут самые лучшие воспоминания в нашей жизни, воспоминания, не омраченные семейными склоками и ссорами, скандалами и упреками, глупой ревностью, так быстро съедающими семейную жизнь. А мы будем постоянно задаваться вопросом: а что было бы, если бы мы были вместе? Мы так и не найдем ответа, хотя твердо будем знать, что хорошо, что не было продолжения.

Вернулись мы в город рано утром. Когда зашли в квартиру, Сашка молчал и был подавлен.

– Саша, до поездки в банк еще уйма времени, ты не хочешь заскочить домой?

– Не хочу.

– Тогда давай часик вздремнем.

Мы легли на кровать и молча обнялись. Оба понимали, что это последний день нашей и так подзатянувшейся романтической истории. Я взяла его горячую ладонь в свои рукии жадно поцеловала.

– Хочешь, я буду тебе звонить? – прошептала я.

– Конечно, хочу.

– Хочешь, я буду к тебе прилетать?

– Хочу.

– Ты помнишь про Питер и про то, что ты мне обещал?

– Помню. Знаешь, Яна, с тобой я понял, что жил как-то не так. Все время я кому-то был обязан. Обязан жене, с которой живу, но как женщину уже давно не хочу. Она постоянно меня пугает алиментами. Обязан ребенку. Постоянное вранье, отлучки из дома. Мне надоело все это! Я смешон, я напоминаю школьника, который постоянно врет и боится, что его уличат во лжи. Знаешь, что самое страшное в браке? Это когда тебя совсем не тянет домой. Мы создаем себе иллюзию и свято верим в нее. Ты права. Люди придумали себе макет семьи и придерживаются его. Если ты не женат, значит, ты или алкаш, или педик. Я устал врать, устал притворяться, что все хорошо, что я ее хочу так же, как и раньше.

– Знаешь, Саш, как нормальная женщина – я за семью, за сохранение любого брака, каким бы он ни был, но я скажу тебе одну очень важную вещь, скажу не как женщина, а как друг. Вещь, которую я поняла и испытала на себе. НЕ БОЙСЯ НИКОГДА НИЧЕГО МЕНЯТЬ В ЭТОЙ ЖИЗНИ. Это я испытала на собственной шкуре, а ты воспринимай и понимай ее, как хочешь.

Сашка задумался и закурил сигарету, затем пристально посмотрел на меня и сказал:

– А ведь ты же не позвонишь.

– С чего ты так решил?

– Я знаю тебя слишком мало, но иногда мне кажется, что я знаю тебя намного больше, чем другие. Ты сама себя толком не знаешь, так как состоишь из одних эмоций и страстей.

В час дня мы уже сидели в машине и ждали чуда в лице банковского работника Дмитрия с дипломатом в руках, в котором должны находиться полмиллиона долларов.

– Нервничаешь? – спросил меня Саня.

– Спрашиваешь тоже, у меня коленки трясутся и сердце вот-вот из груди выскочит. Сань, а ты видел когда-нибудь полмиллиона долларов?

– Нет.

– Я тоже. А как ты думаешь, какого размера эта сумма? Ну, во что она поместится?

– Думаю, что в небольшую сумку. Послушай, Яна, ты сказала, что этот чиновник вынесет тебе четыреста восемьдесят тысяч, а где ты возьмешь еще двадцать?

– Сниму в банке. У меня есть немного. Короче, сниму двадцатку и останусь вообще на бобах. Касьян сделал меня нищей, но я думаю, что не за горами то время, когда он не только вернет мне то, что у меня отнял, но и отдаст свое.

– Откуда такая уверенность?

– Я звонила ему. Мне почему-то кажется, что он повелся, по всей вероятности, рыбка клюнула, но на крючок еще не попалась.

– Почему ты мне не сказала, что звонила Касьяну? Извини, забыл, ты ж у нас взрослая девочка и уже сама умеешь отвечать за свои поступки.

– Не злись, Сань, просто у меня вылетело из головы. Я позвонила ему, он пообещал прекратить за мной слежку и снять пост у моего дома.

– Тогда почему ты до сих пор ходишь с пистолетом? Не до конца уверена в своих чарах?

Не успев ответить на Сашкин вопрос, я выскочила из машины и направилась навстречу Дмитрию, который спускался по ступенькам банка.

– Здравствуйте, Дмитрий, чем-нибудь сможете меня обрадовать? – угрюмо спросила я. Затем всхлипнула, достала платок и утерла скупую слезу.

– Пройдемте ко мне в машину.

Мы сели в машину. Дмитрий положил мне на колени небольшой пакет и тихо сказал:

– Считайте.

Я открыла пакет и увидела аккуратно сложенные купюры, перетянутые тонкой бумажной полоской со штампом банка.

– Я доверяю вам. Пересчитывать нет надобности.

– Нет уж, так дело не пойдет. Пересчитайте, Юра всегда пересчитывал.

Мне ничего не оставалось делать, как пересчитать плотно утрамбованные пачки. Сорок восемь штук по десять тысяч долларов в каждой.

– Все верно. Как только Юру освободят, он вам обязательно позвонит. Он вас не забудет, поверьте мне.

После взаимного рукопожатия я вышла из машины и села в джип. Меня слегка потрясывало, во рту пересохло.

– Порядок. Сваливаем отсюда, а то он еще что-нибудь надумает. Черт знает, что там у него в голове!

Сашка надавил на газ, и мы помчались от греха подальше.

Когда мы вошли в квартиру, Сашка угрюмо посмотрел на пакет, а затем на меня.

– Ну вот и все. Больше я тебе не нужен. Но мне все равно приятно, что мы с тобой познакомились, даже если ты меня и использовала. Завтра я посажу тебя в самолет и помашу рукой.

– Послушай, Сань, а как ты посмотришь на то, чтобы опять уплыть в звездную ночь на яхте, в последнюю ночь, нашу ночь.

– Конечно положительно, дорогая ты моя девочка! Давай проведем ее так, чтобы при воспоминаниях о ней у нас сильно стучало сердце и мы думали о том, что жизнь прекрасна и удивительна. Просто я не могу свыкнуться с мыслью, что больше тебя не увижу. Я полюбил твое тело, твои глаза, твои руки, губы. Я полюбил все это, понимаешь? Не знаю, насколько сильно мое чувство, но я ничего подобного уже сто лет не испытывал, совсем как в юности.

Сашка поехал за провизией в ресторан, а я осталась одна. Мне вдруг стало страшно оттого, что завтра предстоит лететь в неизвестность, туда, где на каждом углу меня подстерегают опасности.

Глава 19

Через некоторое время мы уже плыли на яхте в остро пахнущую морем звездную тихую ночь. Пакет с долларами мы взяли с собой, не оставлять же такие деньги в квартире, мало ли что, вдруг домушники пожалуют и глазам своим не поверят – такой добычи у них еще не было, это точно!

Я сидела в купальнике и бинтах, а Санька суетился по хозяйству. Зная мою неприязнь к возне с продуктами, он все делал сам, и я бы сказала, что у него неплохо получалось. Мне оставалось курить сигарету и рассматривать яхту. Название у нее было красивое – «Мечта».

– Сань, а кто так яхту назвал?

– Я ее купил уже с таким названием.

– Так это твоя собственная яхта?

– Конечно.

– Да ты у нас крутой!

Санька ничего не сказал, а лишь улыбнулся и продолжал заниматься своими делами.

– Саш, а ты ее переименуй, – не могла угомониться я. – Ну, например, назови ее – «Яна» или «Леди».

– Как же ты себя любишь!

– Еще бы! Никто не будет меня любить больше, чем я сама. Мы все в душе эгоисты. Никто никогда не сможет возлюбить своего ближнего больше, чем себя самого. Говорят, чтоесть исключения, но я их никогда не встречала.

Сашка достал целую гору свечей и расставил по всей яхте. Затем зажег их. Это было красивейшее зрелище.

Мимо пролетал вертолет. Пилоты, видимо, не смогли оторвать взгляда от этого чуда и стали кружить над яхтой. Им посчастливилось увидеть маленький островок любви посреди темного моря. Они не знали, что двое влюбленных отмечали на нем свою последнюю ночь, которая должна была стать ночью пламенных и яростных чувств.

– Вертолет, вертолет, забери меня с собой к небу! – кричал Сашка, размахивая руками, и прыгал от радости, как пятилетний пацан.

– Эй, пилот, прокати меня к звездам! – кричала я, пританцовывая под удивительный джаз, который Сашка включил на полную громкость.

Мы были счастливы и пьяны!..

– Пошли вы все к чертям, завтра я потеряю любимую женщину, – прокричал Санька, неизвестно кому пригрозив кулаком, – женщину моей мечты! Знаешь, Янка, ты самая большая стерва из тех, кого я когда-либо знал. Ты отлично умеешь крутить мужиков и использовать их в своих целях.

– Молчи. – Я подошла и закрыла ему рот своей ладонью. – Люби меня такой, какая я есть. Я убийца, Саня, я убила собственного мужа, который не ожидал такого удара именно от меня. Он считал меня трусливой, глупой, закомплексованной дурочкой, которая комара-то убить не сможет, не то что человека. Он просчитался.

– Не старайся казаться хуже, чем ты есть на самом деле. Мне иногда кажется, что я слишком хорошо тебя знаю. Ты мучаешься, Яна, ты очень сильно мучаешься и страдаешь от содеянного. У тебя не было выбора. Ты просто боролась за свое существование. Не ты его, так он тебя. Тебе просто не захотелось быть похороненной в Крестцах, рядом с его первой женой. Тем более ты убила изверга, нелюдя. Кто-то же должен был убить его в конце концов. Оттого, что ты смогла это сделать, я люблю тебя еще больше.

Сашка крепко прижал меня к себе и стал с жадностью целовать мое тело.

– Я люблю тебя, так рано повзрослевшая девочка.

– Я тоже люблю тебя, – прошептала я, пьяная от текилы, такой чудесной ночи и такого классного мужчины.

Упав на пол, мы занялись сексом. Это был не просто секс, это была страсть, заставившая забыть все на свете.

Два обнаженных красивых тела, яхта, ночь и кругом – зажженные свечи, ну чем не кадр для какого-нибудь фильма! Я кричала, плакала, кусалась, царапалась и стонала от восхитительного переизбытка чувств и сказочного удовольствия.

В порыве страсти мы улетели в далекий волшебный мир, где не было никого, кроме нас двоих, и не заметили, как две большие свечи упали на палубу. Мы были слишком пьяны иувлечены друг другом, чтобы видеть ярко-оранжевое пламя, жадно лизавшее деревянную обшивку яхты. Языки пламени все ближе и ближе подбирались к нам, дым принялся разъедать глаза. И только тут я поняла, что случилось.

– Сашка, что это? Мы горим, Саня, мы горим!

Сашка подскочил. Накинув мне на плечи халат и натянув трусы, он взял в руки огнетушитель.

– Деньги! Где пакет с деньгами? – завизжала я и бросилась туда, где совсем недавно мирно лежал пакет, в котором было ни много ни мало – полмиллиона долларов.

Но от купюр остался один пепел. Сашка вовсю орудовал огнетушителем, а я села на пол и даже не пыталась ему помочь. Мое психическое состояние можно было оценивать как крайне тяжелое, я была в шоке. Сгорело то, что гарантировало мне жизнь, то, ради чего погибло столько людей, то, ради чего я сюда прилетела. Когда Сашке, всему черномуот копоти, наконец удалось потушить огонь, он подошел и сел рядом на колени.

– Послушай, Яна, ты можешь что-либо соображать? – Он тряс меня за плечи, а я молчала. – Девочка моя, возьми себя в руки, так нельзя. Ну скажи что-нибудь, только не молчи, ради бога.

– Только что сгорело четыреста восемьдесят тысяч долларов, – еле слышно произнесла я.

– Я знаю, Яна.

– Такая большая сумма, а горит за полсекунды. Так тяжело даются деньги и так быстро уничтожаются. От них зависела моя жизнь, Сашка. Считай, больше ее у меня нет.

– Боже мой, это все я со своими свечами, устроил праздник, называется. Подожди, Янка, не впадай в депрессию, ты же сильная. Ты очень сильная, понимаешь? Мы стали бедными, но мы духовно богаты. Мы приобрели друг друга. Ну есть же какой-то выход из положения.

– Выхода нет, Саша, в том-то все и дело, что выхода нет. Это конец.

– Да хрен с ними, с этими баксами. В конце концов, Касьян бы тебя все равно убил. Ты же не глупая женщина. Тебя убьют при любом раскладе – с баксами ты или нет.

– Спасибо за откровенность. Давай покурим.

Дрожащими руками я достала сигарету. Сашка сидел рядом. Его лицо и руки были в копоти, в глазах неподдельная горечь.

– Эти деньги очень легко мне дались. Я не думала, что Дмитрий так быстро согласится их снять. Мой супруг всегда строго наказывал своим знакомым, чтобы они никогда не имели дела ни с кем, кроме него. Он был очень предусмотрительным и осторожным и всегда учил людей не доверять никому – только его собственной персоне. Если честно, то я до конца не была уверена в положительном исходе операции. Как легко пришли, так легко и ушли, – вздохнула я и тихонько заплакала.

Сашка пристально посмотрел мне в глаза, обвил мои колени руками и сказал:

– Есть выход, Яна. Он есть, я точно знаю.

– Какой?

– Выходи за меня замуж.

– Что?

– Я делаю тебе предложение.

– Хорошенькое дело, это говорит мужчина, которого дома ждет законная жена и ребенок, а говорит он это женщине, которая официально считается замужем и которая не имеет ни малейшего представления, как ей теперь развестись с покойником.

– Да брось ты, Ян. Это все бумажная волокита. Это мелочи, пойми. Мы сможем все это преодолеть. Ты будешь жить в этом городе, ты привыкнешь к нему, я просто уверен в этом, и здесь никто тебя не достанет, это я тебе гарантирую, поверь.

– Саш, то, что ты говоришь, – абсурд, понимаешь, абсурд. Я не приспособлена для нормальной семейной жизни.

– Мы полетим, заберем Регинку, ты родишь мне ребенка.

– Нет, я не вынесу долго, поверь, мне будет слишком тесно находиться в тех рамках, которые ты мне предлагаешь. Я, конечно же, буду стараться, я буду очень стараться, но у меня, увы, ничего не получится.

– Но почему ты так говоришь?

– Я не могу иметь детей.

– Ерунда, моя жена тоже не могла забеременеть долгое время. Я постараюсь, и у нас все получится.

– Я перевязала себе маточные трубы. Миллионы женщин лечатся от бесплодия, а я сделала себе стерилизацию.

– Зачем? – Сашка выпучил глаза и с ужасом посмотрел на меня. – Ты же ни разу не рожала.

– Я сделала это сразу, как только вышла замуж, вернее, поняла, за кого вышла. Я знала, что рано или поздно убью этого человека, а разве женщина, совершившая убийство, имеет право рожать? Нет! Дитя убийцы никогда не будет счастливым.

– Ты сумасшедшая, жаль, что меня не было рядом, а то я бы тебе еще не то перевязал. Послушай, а развязать эти чертовы трубы можно?

– Не знаю, может быть, и развязывают. По-моему мнению, если есть деньги, то можно развязать и завязать все, что захочешь. Дети не укрепляют брак, Саша. Они его только расстраивают. Женщина в постоянной суете становится неинтересной, нервной, раздражительной. Мужчина начинает скучать, его раздражает вечно занятая жена и орущий младенец. Тогда на сцену выступают ближайшие родственники, согласные нянчить ребенка в любую минуту, но потом выясняется, что эта помощь основана на меркантильных интересах. «Близкие» люди начинают предъявлять денежные требования, аппетиты постепенно растут… Все это было и так будет всегда. Иллюзия счастливой семьи, где обязательно должны присутствовать дети, – это выдумка и маразм. Женщина, сидящая дома с детьми, деградирует в полном смысле этого слова, деградирует как морально, так и физически. Круг ее интересов крайне ограничен. Она тупеет, понимаешь, тупеет, а ее мужчина готов убежать к той, у которой нет детей, но зато с ней есть о чем поговорить. Мы рожаем для того, чтобы сделать мужчине приятное и укрепить семью. Это глупый и тысячу раз не оправдавший себя шаблон. С рождением ребенка мы собственными руками разрушаем то, что было построено раньше, разрушаем постепенно, шаг за шагом, бросаясь на каждый детский крик и не замечая собственного мужа. А затем мы понимаем, что этот ребенок никому не нужен, кроме нас самих. Мужчина – как вольный ветер, он никогда не нес и не будет нести ответственность за ребенка. Все это ложится на наши хрупкие плечи, и в конце концов неизбежно приходит время, когда мы каждый день будем задавать себе один и тот же вопрос: а выдержат ли наши хрупкие плечи, вынесут ли они все это? А после мы наконец поймем, что он не оценил и никогда не оценит. Мужчина вообще не способен что-либо ценить. Особенно такой шаг. Его можно посадить рядом, но нельзя заставить смотреть на мир своими глазами. У него свой взгляд, полный легкомыслия и ненависти к однообразию.

– Ты не права.

– Я говорю правду. Когда-то ты тоже любил свою жену, а она в знак признательности родила тебе ребенка. Прошло время, ты встретил меня. Они тебе больше не нужны оба.

Сашка молча смотрел на меня и курил сигарету.

– Завтра я вылетаю первым самолетом.

– Куда?

– В Москву, конечно. Куда же еще? У меня одна дорога. Если я и буду убита, то буду убита в своем любимом городе, на родной земле. А ну-ка, Саня, хватит грустить. Хрен с ними, с этими баксами! Жили же мы как-то без них! А ну-ка, включи мне джаз на полную катушку.

Сашка испуганно посмотрел на меня и включил музыку.

– Громче, черт побери, я же просила на полную катушку! – закричала я.

Когда музыка заиграла громко, я скинула с себя халат, встала на пепел, оставшийся от сгоревшего полумиллиона баксов, и стала танцевать. Это был яростный, смелый танец совершенно обнаженной женщины на палубе пострадавшей яхты. Десять лет занятий балетом не прошли даром, я имела сногсшибательную пластику и способность перевоплощаться. Мое тело было инструментом, которым я владела великолепно. Встав на кончики пальцев, я сделала несколько откровенно вызывающих движений. Это было действительно красивое зрелище, я знала это, так как я, как никто другой, умела преподнести свое тело. Подул теплый морской ветерок, пепел поднялся и стал кружиться в танце вместе со мной. Он оседал на мои руки, волосы, ресницы, обвивал плечи, а я ловила его ртом, неподдельно возбуждаясь, еще немного, и я сумею выразить ту дикую страсть, на которую была способна. Мои кончики пальцев были черные, с прилипшим воском от оплавившихся свечей, соски на грудях стали твердыми, показывая огромное сексуальное желание и боевую готовность. Затем я раздвинула ноги пошире, набрала полные руки пепла и, страстно танцуя, стала втирать пепел в свои точеные бедра и ягодицы.

– Яна, прекрати! – закричал Сашка. – Прекрати, слышишь, прекрати немедленно.

Но я ничего не видела и не слышала. Я ушла в танец, жила танцем. Тогда он подошел ко мне и хотел схватить за руку, но у него ничего не получилось.