Чтение 13–й страницы книги ~Неслучайная связь, или Мужчин заводят сильные женщины~

– А Люську ты откуда знаешь? – с дрожью в голосе спросил он.

– А я про тебя все знаю. И что ты Люську, свою долбанутую соседку, всю жизнь шимпанзе звал, тоже знаю.

– Яна, ты страшная женщина, – вновь произнес Матвей и пошел наверх.

Через несколько минут наверху раздались вы–стрелы, и мы с Ленкой побежали на первый этаж по крутой лестнице.

– Матвей! Матвей, ты где?! – кричала я, не слыша собственного голоса.

Я достала «ТТ» и, увидев, что на крыльце лежит раненый Матвей, крикнула Лене, чтобы она посмотрела, что с ним, а сама бросилась следом за убегающим незнакомцем. Злоумышленник уткнулся в забор, затем развернулся и испуганно посмотрел на меня. Я увидела перед собой пожилого мужчину, который схватился за окровавленное плечо и тяжело задышал.

Я держала его под прицелом и, стараясь унять нерв–ную дрожь, задавала свои вопросы.

– Дед, ты кто такой? Как ты сюда попал?

– Я хозяина этого дома ждал. В него стрельнуть хотел. Когда входная дверь открылась, я увидел силуэт мужчины, выстрелил и попал не в того. Я же не знал, что это не хозяин дома.

– Зачем тебе хозяин?! – занервничала я еще больше, думая об Аскольде. – Говори быстро, а то я тебе второе плечо прострелю.

– Дочка, отпусти меня. Пожалуйста…

– Это ты видеокамеры отключил?

– Я, – кивнул дед и бросил винтовку на землю, пытаясь рукой остановить сочащуюся из раны кровь.

– Джека ты убил?

– Я перелез через забор, пошел по участку, а пес спал у вольера. Он хотел на меня броситься, но я в него выстрелил. Понимаешь, я очень долгие годы искал одного человека по имени Аскольд…

– Зачем он тебе?

– У меня дочка младшенькая была за ним замужем полгода, а потом вены себе перерезала. Я знаю, что это он ее довел. Она как за него замуж вышла…

– Я все знаю. Можешь не рассказывать.

– Он ведь даже на похороны не пришел, словно ее и не было вовсе никогда. А я его увидел – недавно он к нам в контору заглянул. Я его номера машины запомнил. Оказывается, он фамилию поменял. Вот я и не мог его найти. А дочку мою младшенькую Ксюшу уже никто не вернет. Она такая славная девушка была.

– Стрельбой занималась, – подсказала я.

– Дочка, откуда ты знаешь?

– Я все знаю. Дед, как тебя зовут?

– Макар.

– Слышишь, дед Макар, тебе, конечно, надо отдать должное, что ты в таком почтенном возрасте по заборам сигаешь. Но вот Джека ты напрасно убил и в другого человека зрявыстрелил.

– Я не хотел, – чуть не заплакал дед. – Я за Ксюшку свою хотел отомстить.

– Слышишь, народный мститель, уходи. Аскольд мертв.

– Как мертв?

– Я уже отомстила. Ты опоздал. И за Ксюшу, и за Риту, и за себя, и за ту, чьего имени еще не знаю! Пока ты к своей операции готовился, я уже этот вопрос решила. Ты сейчас в очень дорогого мне человека пулю всадил, и не одну.

– Так я ж не знал… Что я могу для тебя сделать?

– Дед Макар, все, что ты мог, ты уже сделал. Поэтому уходи. Бери винтовку и уходи. На чем ты сюда приехал?

– На своем «газике».

– Вот садись на свой «газик» и поезжай к бабке. У тебя еще дочь есть?

– Еще старшенькая, Лидочка.

– Вот и береги свою Лидочку. Слышишь, береги.

– Так мне можно уйти?

– Иди, ты же кровь теряешь.

Увидев, как дед пытается с простреленным плечом забраться на забор, я не выдержала и разрешила ему уйти через главный вход:

– Куда ты собрался лезть со своим плечом? Иди через калитку.

Увидев, что дед смотрит на мой пистолет, я опустила руку, подняла с земли винтовку и прокричала:

– Да уходи же ты наконец. Уходи, потому что, если ты Матвея убил, я за себя не отвечаю.

– Ухожу-ухожу, – проговорил дед и, взяв винтовку, бросился к выходу. – Дочка, спасибо тебе!

– Уходи, народный мститель, чтобы мои глаза тебя больше не видели. – Бросившись к Матвею, я взяла его за руку и прошептала: – Ты как?

– Я жив, – пробормотал Матвей и постарался улыбнуться.

Посмотрев на его окровавленную рубашку, я провела рукой по его слипшимся волосам и прошептала:

– Ты только живи… Прошу тебя, живи. Обещаешь?

– Обещаю.

– Нужно «скорую помощь» вызвать, – испуганным голосом произнесла Лена.

– До утра ждать будем, пока она приедет. Я же за городом живу. Сами поедем в больницу на «мерседесе» Аскольда. Он большой, Матвея на заднее сиденье положим. Я буду с ним, а ты садись за руль.

– Мы же вроде выпили.

– Ерунда. Мы человека с простреленной грудью везем. Если сотрудники ГАИ согласятся нам помочь, мы им будем только признательны.

Я сидела на полу рядом с задним сиденьем, на котором лежал Матвей, и смахивала слезы.

– Как ты?

– Живой, – пробормотал Матвей.

У меня задрожали губы.

– Все будет хорошо, вот увидишь. Помнишь, как ты в детстве с пожарной лестницы упал? Ведь у тебя такие серьезные переломы были. Врачи вообще говорили, что ты не будешь ходить, но ведь ты пошел. И никаких последствий. Ты ж в рубашке родился! Значит, и сейчас все будет хорошо.

– Откуда ты знаешь про пожарную лестницу?

– Ты же мне сам рассказывал. У тебя дома фотографии детские есть, где ты в гипсе.

Облизнув сухие губы, Матвей тяжело задышал и спросил:

– Откуда ты все знаешь?

– Я помню все, что ты мне рассказывал. Каждую деталь, каждый штрих. Я же всегда ловила каждое твое слово.

Я держала Матвея за руку и чувствовала, как страх пронзает все мое существо. Я боялась его потерять. Еще раз… Я знала, что он больше не мой, но я очень хотела, чтобы он остался в живых.

Лена гнала на полной скорости, но потом пришлось ее сбросить. Пошел сильный дождь.

– Лена, гони быстрее.

– Видимости нет.

– Пожалуйста!

– Я стараюсь.

– Дождь. Помнишь, как мы познакомились? – наклонилась я к Матвею и поцеловала его руку. – Мы познакомились в дождь. Ты меня еще всегда звал девушкой-непогодой. Это оттого, что у меня никогда не было с собой зонта. Помнишь, как ты посадил меня в дождь к себе в машину? А сколько летних гроз мы с тобой встретили? А как радовались радуге? Помнишь, как мы целовались в арке моего дома, когда на улице шел ливень? Ты мне тогда еще говорил, что видеть радугу – это счастливая примета.

Я смахивала слезы, целовала руку Матвея и чувствовала на себе его взгляд.

– А помнишь, как на твой день рождения я сделала тебе фаршированного гуся? Ты еще его так много съел, что у тебя потом болел живот и мне пришлось отпаивать тебя таблетками? Какое же было счастье засыпать и просыпаться рядом с тобой. Я навсегда запомню, как мы встречали с тобой рассвет. Я мечтала родить тебе детей, а затем нянчить внуков. – Я всхлипнула и продолжила: – Матвей, я ничего не могу забыть и никогда не забуду. Несмотря ни на что, время, проведенное с тобой, было счастливым. Я, как могла, старалась согреть тебя своим теплом. Прости меня за то, что я тогда была такой предсказуемой и неинтересной. Я постоянно теряла голову, отменяла все планы и соглашалась во всем с тобой. Я всегда искала твоего одобрения. Ну как с такой можно жить? Теперь я хорошо знаю, что не стоит забывать и о себе. Я была слишком мягкотелой. Ну за что меня можно было любить? Разве можно любить женщину, которая превратилась в циркового пуделя и прыгает через кольцо по первому зову мужчины? Я ненавижу себя за свое самопожертвование, ведь именно из-за него наши отношения были обречены. Как ты мог меня ценить, если я сама не ценила себя? Наши с тобой отношения меня многому научили. Я поняла, что нельзя так бездарно распоряжаться собственной жизнью. Любой мужчина прежде всего хочет увидеть в женщине ЛИЧНОСТЬ. Любовь – прекрасное чувство, но оно должно созидать. Если оно разрушает, значит, любовь переходит в зависимость, а с ней можно и нужно бороться. Любовная зависимость заставляет забывать о себеи полностью пренебрегать своей жизнью. Я нашла в себе силы вытеснить давние переживания. Я смогла понять и достойно принять ту мысль, что ТЫ МНЕ НИЧЕМ НЕ ОБЯЗАН. Этотвое право и твой выбор. Пусть даже и не в мою пользу… Любовь – не цепи. Никто не должен сковывать другого. Если один уходит туда, где ему будет лучше, то надо найти всебе силы понять, простить и отпустить. Теперь я стала совершенно другим человеком. Человеком, который отчетливо понимает, ЧТО ЕГО ЖИЗНЬ НЕ МЕНЕЕ ЦЕННА, ЧЕМ ЖИЗНЬ ТОГО, КОГО ОН ЛЮБИТ. В жизни столько увлекательного и интересного… А я столько лет мыслями и чувствами прикована к мужчине, которому совсем не нужна. Я перевела дыхание. – Я смогла осознать и признать тот факт, что моя безумная и несчастная любовь, доставляющая мне столько страданий, на самом деле не любовь, а любовная зависимость. Когда я смогла свыкнуться с этой мыслью, мне стало значительно легче. Это не имеет ничего общего с тем высоким чувством, которое и зовется настоящей любовью. Я попала в ловушку любовной зависимости по той причине, что я просто недостаточно люблю саму себя.

– Аня, ты же умерла… Твоя душа вселилась в другого человека?

– Я осталась жива… Ты не переживай. Мне ничего от тебя не надо. Мне нужно только одно: чтобы ты жил. Ты выживешь, будешь жить с Люськой, воспитывать сына. Я никогда вам не помешаю. Я вас не побеспокою. Я теперь сильная, пойду своей дорогой.

– Аня, неужели это ты… Я тебе не помог в том проклятом самолете… Этот ремень…

– Тише. Тебе нельзя волноваться. Ты просто испугался. Ты хотел жить…

– Аня, я струсил.

– Все в прошлом. Все осталось в прошлом.

– Аня, прости. Мир без тебя стал каким-то неуютным и беспокойным.

Я по-прежнему держала за руку Матвея, слушала, как он стонет, и чувствовала, как он слабеет прямо на глазах.

– Если можешь, прости, – глухо произнес он и закрыл глаза.

Я попыталась найти у Матвея пульс и поняла, что его уже нет…

– Он умер, – всхлипнув, сказала я Елене.

– Умер?

– Все.

– Кто он тебе? Я слышала все, что ты ему говорила.

– Муж.

– А Аскольд тогда кто?

– А Аскольд вообще не пойми кто. Если судить по второй моей жизни, то вроде тоже муж.

– Так у тебя что, два мужа?

– Лен, долго рассказывать.

– Ну ты даешь. Тут вообще ни одного, а у тебя двое.

– И оба мертвые, – добавила я. – Ни одного живого.

Я назвала Лене домашний адрес Матвея и попросила ее свернуть в его район.

– Больница нам больше не нужна. Давай повезем его к дому. Там у него жена и ребенок.

– Я уже запуталась, кто чей муж… Если он один из твоих мужей, то откуда у него еще жена и ребенок?

– А оно тебе надо?

Лена пожала плечами и поехала к дому Матвея. Я села на сиденье, положила его голову себе на колени и поцеловала в холодные губы…

Мне почему-то вспомнился наш первый поцелуй, первое признание, первая близость, первые цветы… И первый раз так, чтобы в омут с головой…

Глава 27

Остановившись у дома Матвея, мы перенесли его тело на лавочку и, сев в машину, поехали со двора. Я посмотрела на знакомые окна. В них горел свет. Значит, Люська его ждала. Жаль, что так вышло… Искренне жаль.

Вернувшись обратно в особняк, мы поставили машину на место и решили, что дом нужно сжечь.

– Понимаешь, у Аскольда столько долгов… Приедут кредиторы, начнут меня искать… Да и как мы сейчас с трупом по лесу будем бегать?

– Тогда твою машину тоже нужно сжечь. Так меньше подозрений будет.

– И ее до кучи, – не могла не согласиться я с Ленкой.

Дрожащими руками я обливала дом бензином из канистры. Лена поливала бензином машины.

– Эх, машинки классные! Жаль, – с сожалением сказала она.

– Черт с ними. Машины не люди.

Потом мы чиркнули спичкой, взяли бутылку виски и пошли прочь. Я пила из горла, оглядывалась на охваченный пламенем дом, всхлипывала и рассказывала Ленке о том, как однажды я поехала в свадебное путешествие на Мальдивы…

Ленка слушала меня, открыв рот, брала из моих рук бутылку и жадно пила… Когда мы вышли на шоссе, мой рассказ уже подходил к концу. Лена смахивала слезы и растерянно бормотала себе под нос:

– Я даже не знаю, как теперь тебя называть: Яна или Аня. Теперь понятно, почему у тебя столько мужей.

– Зови меня Яна. Мне так больше нравится. Сколько жизней – столько и мужей. Две жизни. Два мужа.

Остановив первую попавшуюся машину, мы приехали к Ленке домой, залезли с ногами на кровать и проговорили по душам до самого утра.

Когда Ленка заснула, я закрыла глаза и увидела маленькую девочку на пустой дороге. Эта девочка и была я. Я в детстве… Я видела, какая эта девочка маленькая, хорошенькая и совершенно беззащитная. Я подошла к ней ближе, села рядом, взяла ее за руку, прижала к себе и успокоила. Она плачет оттого, что мы с ней слишком долго не виделись… Мне захотелось признаться ей в том, что я ее очень люблю. Она ведь так нуждается в моей любви… Ей страшно оттого, что я могу про нее забыть и бросить. Она боится моего безразличия. Я хочу ее переубедить и обещаю защищать ее от всех невзгод. Я говорю ей, что она всегда может положиться на меня и что я никогда ее не предам. Я поигралавместе с ней и поцеловала ее в пухлую щечку. А затем пошла по той же дороге детства во взрослую жизнь. Сделав несколько шагов, я оглянулась и посмотрела в ее глаза. Они были полны благодарности… Она ведь совсем одна… Она умеет прощать и ждать…

Я поклялась себе больше никогда не забывать о той маленькой и беззащитной девочке. Я ведь забыла о ней сразу, как встретила Матвея. А ведь она там совсем одна, и ей страшно оттого, что ее не любят. Теперь я знаю, что девочка смотрит на ту дорогу и всегда меня ждет, потому что она меня очень любит и ей, маленькой, не понять, почему я так с ней поступила. Почему все эти годы я про нее не вспоминала… Я поняла, что еще не поздно все изменить. Я знала, что заживу новой свободной, счастливой жизнью, если никогда не буду забывать о той маленькой девочке, которая меня любит и ждет…

На следующий день я поехала к матери, позвонила в двери родной квартиры и, заревев, бросилась ей на шею:

– Мамочка, это я, Аня! Я живая!

Мать смотрела на меня во все глаза и держалась за сердце.

– Как же так? Я за твоей могилкой ухаживаю…

– Мама, я не самозванка. Я выжила. Понимаешь, я осталась жива!

Как только я прошла в квартиру, то сразу направилась к своему письменному столу.

– Мама, это мой стол. Раньше здесь стоял совсем старенький столик. Помнишь, у него еще ножки постоянно подкашивались? Он падал. А потом, в старших классах, мы купили новый. А над этим столом раньше различные картинки висели. Я зарубежные девичьи группы из журналов вырезала и на стенку вешала. Мам, ну что ты на меня так смотришь? Ведь материнское сердце не обманешь. Там другая девушка похоронена. Нас перепутали…

– Как же так…

Этим вечером мне было так тепло и уютно. К нам в гости приехала Ленка. Мама напекла вкусных пирожков и трепетно нас ими кормила. О том, что я какой-то короткий срок была девушкой-киллером, не знали ни мама, ни Лена. Им не нужно было этого знать…

По телевизору сказали, что дотла сгорел дом одного бизнесмена. Этим бизнесменом являлся Аскольд. Когда я увидела побледневшего Эда, который перед камерой говорил о том, что ищет Яну и сожалеет о том, что произошло, я не стала раздумывать и набрала его номер.

– Ты меня искал?

– Яна???

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Где ты? Я сейчас приеду.

– Приезжай. Мама сейчас как раз пирожков напекла.

Когда в квартире появился взволнованный Эд с огромным букетом, Ленка на минуту потеряла дар речи и, не веря своим глазам, прошептала:

– Ян, красивый-то какой! Как елка новогодняя. Этот самый красивый из всех. Боже мой, сколько у тебя мужиков.

– Это потому, что я сильная.

– А разве мужики любят сильных женщин?

– Мужчин заводят сильные женщины, – с вызовом ответила я.

– Вот бы мне хоть одного завести…

– Легко. Если сама захочешь.

– Это тебе легко. А мне тяжело.

– Просто держи их в вечном напряжении…

Эд протянул мне цветы и прошептал:

– Как же я боялся… Как же хорошо, что ты осталась жива.

Мы пили чай с пирогами и мило беседовали. Правда, Эдик не понимал, почему моя мама вытирает платком слезы и называет меня Аней. Эд ел пирожки и говорил, что он не ел вкуснее ничего за всю свою жизнь. Лена с мамой незаметно ушли в другую комнату и оставили нас вдвоем.

– Я не пойму, почему твоя мама называет тебя Аней? Откуда у тебя вообще мама? Аскольд сказал, что ты из детского дома. Как сгорел Аскольд? Что произошло? У меня столько вопросов, и я не знаю ответов.

– Я случайно попала в жизнь Аскольда, и она чуть было меня не разрушила… – начала я. – Годы борьбы за жизнь, чувство долга, таблетки, тир, алкоголь и вечный страх… Это не моя жизнь. Я никогда так не жила. Это жизнь Яны, и, несмотря на то что она у нее была несладкой, благодаря ей я многому научилась.

– Яна, я не понимаю, о чем ты.

– Меня зовут Аня. Я летела в свадебное путешествие со своим мужем… и сгорела.

Я решила рассказать Эду ВСЕ, понимая, что таким образом я избавлюсь от этого человека уже навсегда. Я знала, что моя сила в честности, и понимала, что после того, что со мной произошло, у меня вряд ли есть право на счастливую личную жизнь.

– Ты уверен, что ты хочешь знать все?

– Хочу.

– Меня зовут Анна…

Чем дальше я говорила, тем все большее чувствовала облегчение. Я думала, что в этой жизни я уже никогда не встречу человека, которому смогу рассказать всю правду. Я рассказала ему о том, как слепо любила Матвея, как Матвей бросил умирать меня в самолете и как я чудом осталась жива… Как в тот момент, когда я находилась между жизнью и смертью, я обманула Аскольда и сделала все от меня зависящее, чтобы он поверил, что не ошибся… Я рассказала, как лечилась долгих три года и по возвращении узнала, что Матвей женился на другой и у него уже есть ребенок. Как Аскольд рассказывал мне про долги, заставлял стрелять, поил таблетками и превратил меня в наемного убийцу. Убийство в ночном клубе и при входе в метро… А потом я познакомилась с Леной, которая открыла мне глаза на многие вещи.

Сделав глоток чаю для того, чтобы побороть сухость во рту, я рассказала, как хотела убить себя, но убила Аскольда. Не забыла и про народного мстителя деда Макара, застрелившего Матвея. А потом мы сожгли дом, и я приехала к своей матери…